Но его снова опередили, и на этот раз его тетушка. Баронесса прошла впереди Адриана и, откровенно заигрывая, улыбнулась графу Сонгширскому.

– Милорд, – ласково произнесла она, – как чудесно, что мы встретились сегодня.

– Агата! – воскликнул граф. – Боже мой, Адриан, вы окружены красавицами. – И он склонился над рукой баронессы.

Тетушка покраснела, как школьница, но ее речь по-прежнему была певучей и ровной. Почти соблазнительной.

– Я получила ваше письмо с соболезнованиями по поводу кончины Горация. Вы даже не представляете себе, как много оно для меня значило.

– А теперь вы все вместе. Вместе с вашим племянником. – Граф обвел взглядом всех троих.

Виконт почувствовал, как тетушка напряглась.

– Адриан был очень добр ко мне, старой тетке.

– Ну, какой же старой, – машинально откликнулся граф, хотя его взгляд был прикован к Линет.

Вдруг их беседу прервал чей-то нетерпеливый возглас.

– Господи! Вот ты где! Мы уже начали беспокоиться.

Все повернулись и увидели дочь графа, привлекательную и очень богатую леди Карен. Она бесцеремонно втерлась между ними и взяла отца под руку.

– Идем, идем же, – капризно произнесла она. – Водевиль уже начался.

– Я приду через минуту, – ответил граф, нежно похлопав дочь по руке. – Я просто встретил старых друзей.

Молодая женщина смерила их холодным взглядом и презрительно скривилась. Для нее, как и для многих светских дам, не было секретом, что семья Марлока занимается сводничеством, зарабатывая на этом деньги. Женщины поняли это даже раньше, чем мужчины. Леди Карен потянула отца за руку.

– Идем, папа. Джеффри беспокоится за тебя.

Она повернулась к ним спиной, демонстрируя полное неуважение. Этого следовало ожидать, и Адриан не позволил себе расстраиваться по этому поводу. Однако Томас Киркли чувствовал себя неловко. К сожалению, он не мог сопротивляться леди Карен, которая продолжала тащить его прочь. Он виновато посмотрел на своих собеседников и поклонился со всей учтивостью. Его дочь по-прежнему тянула его за руку, и он даже споткнулся. Вскоре они растворились в толпе.

Марлок не шелохнулся; он хотел увидеть реакцию Линет. Тетушка, стоявшая справа от него, тихо выругалась. Для нее и Адриана такие сцены стали привычными, поэтому его беспокоила только Линет.

Это было важной частью ее первого вечера. Когда Линет появилась вместе с ним в своем полупрозрачном платье, она в глазах всех и каждого превратилась в девушку Марлока. До конца жизни ей придется мириться с подобным обхождением. Для нее очень важно сразу научиться справляться с подобными ситуациями.

Виконт взял Линет за руку и бережно повел в ложу. Он видел, что она лишь теперь начинает понимать, что произошло. Будучи дочерью священника, Линет знала только самое обходительное обращение. Первый раз в жизни она испытала на себе пренебрежительное отношение, причем не прикрытое, а демонстративное, с явной целью уязвить ее самолюбие.

И все же она не выглядела огорченной. Всего лишь, смирившейся.

– Линет...

– Мы с ней вместе играли в куклы. Он остановился.

– Прошу прощения, что вы сказали?

– Леди Карен и я. Когда ее мать приходила в нашу церковь, она всегда оставалась после службы, чтобы поговорить с моим отцом. Тогда Карен и я играли в куклы.

Он не хотел слушать этого, однако знал, что ей нужно закончить свою мысль и выразить ее вслух. Но Линет умолкла, поэтому он договорил за нее:

– А теперь она даже смотреть на вас не хочет. Девушка посмотрела на свои руки.

– Да.

– Эта испорченная, напыщенная дамочка, которая не имеет никакого понятия о том, что такое нужда. Линет молча, кивнула.

– Вы повстречаете еще много таких, как она, Линет. Многие из них не пожелают вас понять. А некоторые даже захотят уничтожить вас только потому, что у них есть такая возможность. – Он почувствовал, как она вздрогнула, услышав столь жестокие слова. – Вы должны научиться, не замечать этого. Вы сами выбрали свой путь. Если вы позволите, чтобы вами управляли предрассудки, это обернется трагедией.

Она ничего не отвечала, но замерла, внимая каждому слову виконта.

– Только вы можете решать за себя, что для вас хорошо и достойно. Только вы...

– И Бог.

Он нахмурился. Линет никогда раньше не говорила ему о своей вере. Если она позволит, чтобы Церковь управляла ее мыслями, то их ожидает верная гибель.

– Да, – согласился виконт, чувствуя, что его голос звучит несколько натянуто. – И, конечно, Бог.

Марлок помедлил, не зная, что делать дальше. Он хотел прикоснуться к девушке, успокоить ее, но понимал, что в этой ситуации мужское прикосновение испортит все окончательно.

Линет глубоко вдохнула и гордо подняла голову.

– Тогда я только Богу позволю судить меня, а не этим женщинам. Лицо Марлока озарилось улыбкой. Он ликовал. Казалось, с его плеч свалилась огромная ноша. Она выдержала этот экзамен! Она прошла все испытания этого вечера! Она перенесла похотливые, недоброжелательные взгляды и даже открытое пренебрежение. И все это произошло за то короткое время, пока они направлялись в свою ложу. Линет вела себя с удивительным достоинством.

Господи, она так улыбалась, словно весь мир лежал у ее ног! И он действительно будет лежать у ее ног. Это произойдет очень скоро. Виконт гордился ею, словно она была его собственной женой.

В приподнятом настроении он проводил девушку на ее место.

На самом деле Линет чувствовала себя, как в аду.

Она не была уверена в том, что в аду действительно горит огонь. Зачем человеколюбивому Господу создавать такое ужасное место? Грешными были все. Неужели ей придется вечно гореть в аду? Для нее, похоже, ад начался уже здесь, в опере.

Линет ни секунды не сомневалась в том, что когда-нибудь родные все-таки примут ее. Если она вернется домой с богатым и титулованным мужем, ее дядя, как и все остальные, простит ей все грехи – и настоящие, и мнимые.

Ее отец все мог, все видел, все знал. Он ни минуты не сомневался, что именно она стащила с кухонного стола пироги с черникой, и побил ее за это. Он сразу заметил, как она улыбнулась красивому уличному мальчишке с плутоватой искоркой в голубых глазах, и в наказание держал ее взаперти в течение трех дней. А когда она увидела, что отец вернулся из Лондона пьяным и удрученным, он уставился на нее злобным взглядом.

Разговор с графом Сонгширским в церкви дал ей единственную возможность, на которую она могла рассчитывать. И все же перед ее глазами постоянно стоял образ отца, осуждающего свою дочь. Линет никогда не забывала, как он внушал ей, что она должна быть хорошей девочкой и помогать ему, быть молчаливой и покорной рабыней, выполняющей его желания. А рядом с ним стояла леди Карен, которая, презрительно скривившись, нашептывала сплетни на ухо своему отцу и показывала пальцем на открытую грудь Линет.

На грудь, в которой всякий раз возникало томление, когда длинные серьги виконта Марлока касались ее плеч.

Это был настоящий ад.

Но Линет знала, как перенести это великое унижение. Честно говоря, она много времени посвятила тому, чтобы научиться скрывать свои потаенные мысли от прихожан, от своей семьи, от самого отца. Поскольку это были взрослые люди, к тому же чаще всего мужчины, никто не стал бы, прислушиваться к ней. И Линет просто убеждала себя, что она права, а они ошибались. Ей приходилось, молча сознавать свою правоту, которая вскоре подтверждалась.

Но не в этот раз. У нее не было уверенности в том, что она поступает правильно. Линет не понимала до конца, в каком именно положении она оказалась.

Может быть, она согрешила? И теперь даже самые добрые люди, способные все простить, будут избегать ее? Или же ее ощущения были так же прекрасны, как она сама это чувствовала?

Линет никогда не доводилось быть в центре внимания мужчин и видеть искреннее восхищение. Сегодня же ей казалось, что некоторые самые смелые из них были готовы на любое безумство ради нее.