– Эта способность – сила, дарованная мне нереидским наследием, – ответил Джастис.

Впервые в жизни он говорил о народе своей матери с гордостью. При этом что-то внутри него потеплело и выросло в размерах.

– Я не могу научить этому никого, кто не был атлантийцем или нереидом.

– Жаль, – грустно улыбаясь, ответил Алехандро. – Но спасибо, что не взорвал всех нас. Я опасался, когда ты увидишь, что Кили грозит опасность, то заодно заденешь всех остальных.

– И ты опасался не зря, – признался Джастис, потом осмотрелся. – Ты сказал что-то о заложнике?

– Вот здесь, – крикнул один из мужчин, и двое подошли, таща между собой одного вампира. Это ему выстрелили в грудь, и рана всё еще не полностью залечилась. – Он, должно быть, упал на землю из-за своего ранения, поэтому его не затронуло волна смерти, или как ты это называешь, – сказал один из них, наклонив голову к Джастису, но оставаясь на безопасном расстоянии.

Алехандро поднял своё ружье.

– Так просто. Держитесь от него подальше, – приказал он своим людям.

– Нет, – сказал Джастис. – У меня есть идея получше. Мы отправим его домой с сообщением.

– Замечательно. Вот и сообщение, – сказал Алехандро, поднимая свое ружье и стреляя. Половина верхней части ноги вампира исчезла, а тот завопил.

– Я вообще-то имел в виду словесное послание, но это также неплохо, – ответил Джастис, восхищаясь мастерством этого человека. – Ты очень хорошо управляешься с ружьем.

– Мы убьем вас всех, – кричал вампир. – Мы вернемся, вся наша стая, и разорвем вас на мелкие кусочки, и…

– Ты хочешь, чтобы я обезглавил это создание? – спросил Джастис, склонив голову на бок. Словно действительно с интересом ожидая его ответа.

Вампир замолчал, сжимая раненую ногу, которая начала заживать, и гневно смотрел на них.

– Хорошо. Вот сообщение. Ты и твоя стая навсегда покинете Лас Пинтурас. Если мы увидим хоть одного из вас, то мы станем на вас охотиться и уничтожим, и поверь мне, когда я скажу, что техника взрывания вампира – лишь салонный фокус по сравнению с тем уничтожением, которое я устрою для вас, кровососущие ублюдки, – сообщил Джастис.

Его спокойный голос, казалось, напугал вампира, который опустил голову и попытался обворожительно улыбнуться.

– Да, я тебя слышу. Я передам сообщение, – ныл он, – если вы меня сейчас отпустите. Я со всех ног побегу, чтобы передать ваше сообщение всем в этом районе.

Джастис посмотрел на Алехандро.

– Ты доволен?

– Я могу жить с этим. Можно я выстрелю в него еще разок?

Джастис пожал плечами.

– Твой город, твой выбор.

Вампир закричал, потом упал на землю и заплакал красными, кровавыми слезами.

– Нет, пожалуйста, нет. Я не смогу передать ваше сообщение, если не смогу двигаться, – лепетал он.

Алехандро шагнул вперед и ударил вампира по лицу. – Ты в последний раз убил кого-то из моих людей, ты, немертвый ублюдок. Молись, чтобы ты никогда не вернулся сюда, или я отрежу тебе яйца.

– Да, да, то есть, нет, нет, всё, что прикажете, – несвязно бормотал вампир. Алехандро подал знак своим людям, отошедшим еще дальше от вампира.

– Тогда иди и не забудь передать наше сообщение, – сказал Джастис.

Не переставая всхлипывать, вампир отошел от них, волоча за собой раненую ногу, а из разбитого носа по лицу текла зеленоватая, соленая кровь.

– Да, да, да, – повторял он, пока не оказался у деревьев, и тогда грубо крикнул от ярости или возмущения, и устремился в ночь.

Они несколько мгновений смотрели ему вслед, а потом Алехандро поднял одну руку и посмотрел на капли и пятнышки вампирской жижи, которые покрывали его рукав и кожу.

– Так как насчет того трюка, который ты проделал с горящими домами. Можно ли таким способом принять душ?

Джастис рассмеялся и вызвал воду, которая тут же явилась на его зов.

– Всё включено. Взрывание вампиров; горячий и холодный душ.

Пока они мылись, как могли под легким, удивительным дождем, Джастис осознал, что ему предстоит еще одна встреча, которая пугала его больше всего на свете.

Ему нужно пойти и извиниться перед Кили.

Кили вымылась водой из ведра прежде, чем пойти к Элени, чтобы не травмировать ребенка еще сильнее. Она была настолько зла, что удивительно, что вода не закипела в ту же секунду, как коснулась ее кожи.

Вопросы раздирали ее разум, двигаясь всё быстрее и быстрее. Любила ли она его? Любила ли она его? Он был глупым, слепым, жалким подобием человека. Или атлантийца. Или вообще чего бы то ни было.

К черту его. Разве ей надо было обязательно сказать это вслух? Разве она уже не раз доказывала, что чувствует к нему? А как насчет того многочасового секс марафона в джунглях? Он, в самом деле, полагал, что она всё время занимается жарким сексом в джунглях?

Она почувствовала его еще до того, как услышала звук его шагов.

– Держись от меня подальше, Джастис, – предупредила она его. – Я сейчас не в настроении. Я только что убила своего первого вампира, – вообще, убила впервые, – и это меня очень задело. А потом мне пришлось иметь дело с тобой и твоими глупыми вопросами.

– Кили, – сказал он. Только это. Ее имя.

Но в его голосе было столько боли и томления, что она наклонила голову, а ее ярость уступила место более нежному чувству. Гнев исчез, словно она его не ощущала, и девушка раздумывала, что бы сказать, не поворачиваясь к нему лицом. Она опустилась на колени у ведра.

– Джастис. Я знаю, я знаю, что ты борешься, и я знаю, что иногда ты не можешь контролировать нереида, но мне необходимо, чтобы ты принял кое-какие слова на веру. Ты можешь это сделать ради меня?

Она ждала. Но услышала лишь молчание. И снова почувствовала гнев, встала, раздраженно перевернула ведро.

– Слушай, ты должен встретить меня на полпути…

Она развернулась, готовая дать ему очень подробный список своих претензий, как раз вовремя, – она увидела, как его глаза закатились, и он ничком упал на землю. Девушка прыгнула вперед, но не слишком проворно, поэтому его голова и тело с громким стуком повалились в грязь. Она сочувственно поморщилась. Ох, бедняга очнется с ужасной головной болью. Он говорил, что использование способностей нереида вытягивает из него все силы. И Кили догадалась, что та шоковая волна потребовала от него больших затрат сил и энергии.

Она услышала, как к ним бегут люди, и немного позже из-за угла появился Алехандро и остановился. Наступило долгое молчание, когда он переводил взгляд с Джастиса на Кили.

– Я должен пересмотреть своё мнение, доктор МакДермотт, – заметил он совершенно серьезно, хотя в его глазах плясали искорки. – Для меня это слишком, я не справлюсь с такой женщиной.

– Я этого не делала, – возразила она, но он лишь кивнул, поднимая руки, словно сдаваясь. Она не могла сдержаться и беспомощно рассмеялась. Страх, гнев и усталость совершенно ее вымотали. Она всё смеялась и смеялась, пока по щекам не покатились слезы. Алехандро наклонился к ней и коснулся рукой ее щеки.

– Ты очень смелая, Кили, но даже у самого сильного человека есть свой передел. Позволь мне помочь отнести твоего мужчину в более подходящее для отдыха место.

– Он не мой мужчина, а тупоголовый шут, – проворчала она, вытирая лицо, и на сей раз рассмеялся Алехандро.

– Иногда все мужчины – шуты, – нежно сказал он. – Сердце хорошего человека не лжет. А то, что у тебя на сердце, явно видно на твоем лице, когда бы ты ни смотрела на Джастиса, и он также ведет себя, когда ты рядом.

Она лишь вздохнула. Он позвал, и один из его людей подошел помочь. Втроем они смогли поднять тяжелое тело Джастиса и перенести его в дом, положив на кучу одеял в углу. Увидев их, Элени вырвалась из рук женщины, обнимавшей ее, и подбежала к ним.

– Синьор Джастис, синьор Джастис! Вас же не могли ранить. Я не видела, чтобы вас ранили, – крикнула она. Потом кинулась Джастису на грудь и обняла одной рукой, другой всё еще держа тот ужасный тапок. А потом она укоризненно посмотрела на Кили. – А вот ты его ударила. Не стоило тебе этого делать. Нельзя бить других. Мы должны стараться пользоваться словами, чтобы решать наши разногласия, – певуче сказала она, явно повторяя те слова, которые сама слышала много раз.