Разумеется, она для безопасности натянула на руки перчатки. Даже коснувшись стен, настолько нейтральных предметов в таком древнем месте, скорее всего, она впадет в транс.

Экономка вернулась, как обещала, и повела ее по коридорам, стены которых были покрыты интереснейшими гобеленами, какие она когда-либо видела. Она бы с удовольствием провела несколько часов, а то и дней за их изучением.

Вероятно, позже. Если они ей позволят.

Когда они подошли к двери, охраняемой двумя воинами с мрачными лицами, экономка постучала, а потом завела ее в ту самую комнату, в которой прошлой ночью оказались они с Джастисом.

Конлан и Вэн уже были здесь.

– Прошу, добро пожаловать. Я надеюсь, что ваш покой не потревожили? – спросил Конлан, слегка поклонившись.

– Если честно, по комнате мог проехать поезд, и я бы этого не заметила, – улыбаясь, призналась девушка. – Я очень устала. И немного переволновалась, вы же знаете.

Вэн улыбнулся ей.

– Приходите в норму, док. Могу сразу сказать, что вы – мой тип ученого.

Он указал на стол в стороне, заполненный разной едой.

– Прошу к столу. Мы уже поели.

– Райли передает свои извинения, но у нее тяжело проходит беременность, и Эрин также осталась с ней, – сказал Конлан.

– Мне жаль это слышать, – ответила Кили. – Райли – ваша жена?

– Она скоро станет моей женой и королевой, да. Нас, очевидно, поженит или священник, или Элвис, – сухо заметил он, но теплота в его голосе и жар в его глазах дали ей понять, что он, в самом деле, очень сильно любит Райли.

Глубоко в груди Кили появилось ощущение сожаления. Ни один мужчина никогда так не выглядел, когда говорил о ней.

Она отбросила эту мысль. Обычно девушка не была настолько сентиментальной. Должно быть, пребывание в замке Золушки заставляет думать о Прекрасном принце.

Или Высоком, синеволосом, смертельно опасном Принце.

Пока она ела, они изучали карты на длинном столе, тихо общаясь и иногда посматривая на нее. Кили принялась за еду, как голодающая, какой она собственно и была. Когда урчание ее желудка превратилось в тихий рокот удовлетворения, она глотнула ещё кофе, а потом осторожно поставила хрупкую, почти прозрачную фарфоровую чашку на стол, не поддаваясь порыву перевернуть ее и изучить, как один из древних артефактов.

В любом случае, артефакт, вероятно, неправильное название для подобных вещей. Артефакт – это что-то давно погребенное и забытое, спрятанное в туманах времени. Этот тонкий фарфор был частью сервиза для завтрака, она даже не догадывалась, как такая вещь создавалось. Это поражало ее разум.

Ее археологическая натура хотела веселиться, встать и сделать кувырок. Она определенно жаждала достать свои инструменты из рюкзака, который неохотно оставила в спальне, выйти наружу и где-нибудь покопаться, просто ради самого чертового процесса.

Радостное волнение внезапно покинуло ее, как гелий уходит из проколотого воздушного шара. Они пригласили ее не на раскопки. Они знали, кем она была. У них, наверное, уже есть несколько артефактов для нее.

Они называли ее чтецом предметов, словно в их истории был подобный прецедент. Она чувствовала шок и замечательную уверенность в том, что ее приняли за то, что было неотъемлемой частью ее самой. Однако, так же, как она использовала инструменты в своей работе, она сознавала, что кто-то другой может захотеть использовать ее. Она не желала быть их долотом, пока они не ответят ей на несколько вопросов. Кстати, среди прочего: где же Джастис?

Она налила себе еще чашечку вкуснейшего кофе, а потом села в кресло, оценивающе посматривая на Вэна и Конлана. И минуты не прошло, как они почувствовали тяжесть ее взгляда, и оба посмотрели на нее.

– Вы чего-то ещё желаете? – Вэн улыбнулся очаровательно и совершенно бесхитростно. И он мог бы обмануть кого-то, кто вчера родился.

Кили не была настолько легковерной.

– Да, вообще-то, я бы хотела видеть Джастиса. И хотела бы встретиться с ним прямо сейчас.

– Мы уверены, что он появится в любую минуту…

Она перебила Конлана, решив не переживать, существовали ли наказания за то, что перебиваешь представителя королевской семьи Атлантиды.

– Верно. Вы это говорили. Уже почти полчаса назад. А как я узнаю, что вы не заперли его в какой-то атлантийской темнице?

Вэн ухмыльнулся и приподнял бровь.

– Неудивительно, что Джастис с ума по вам сходит. Вас немногое может напугать, верно?

– Меня много пугает. Глобальное потепление. Бедность в странах Третьего мира. Геноцид. Змеи, ненавижу этих тварей, – прямо ответила она. – Но вы оба меня не пугаете, и если вы причинили хоть какой-нибудь вред Джастису, вам придется иметь дело со мной.

Вэн улыбнулся ей, как учитель, довольный своим лучшим учеником.

– Змеи, да? Это общее у всех археологов, или вы насмотрелись фильмов с Индианой Джонсом?

Она встала, отодвинула кресло назад, убрав его со своего пути. И показала зубы, изобразив самое страшное лицо, какое была способна показать.

– Будете продолжать смеяться надо мной, и я найду хлыст, Ваше Высочество.

На сей раз улыбнулся Конлан, а Вэн прижал руки к сердцу, с гримасой притворной боли на лице.

– О, это удар ниже пояса. Не называете меня «Ваше Высочество», если хотите подружиться со мной. Я знаю: мы станем добрыми друзьями, – сказал Вэн.

– Мне друзья больше не нужны, – четко произнесла Кили. – Я уверена, что это вам не нужно больше врагов. Не говоря уже о международных скандалах. Так что отвечайте: где Джастис, – сейчас же, – или у вас будет и то, и другое.

Она почувствовала Джастиса до того, как его увидела. Казалось, по комнате пронеслось тепло и обернулось вокруг нее, принеся с собой ароматы соленой воды и морского воздуха. Настоящее облегчение в сочетании с чрезмерным удовольствием успокоили ее напряженные нервные окончания. Она почти чувствовала его дыхание на своих волосах и звук его голоса в ушах.

Джастис зашел, и ее реакция была настолько открытой и радостной, что напугало ее сильнее, чем те змеи, которых они обсуждали. Ее тело и сердце буквально тянулись к нему, как цветок к солнцу. Как он так легко и с таким напором проник сквозь ее защиту?

Его твердое, длинное тело внезапно прижалось к ее спине, а руки обняли ее.

– Даже после всего, что я заставил тебя пережить, ты сражаешься за меня, mi amara. Я не сделал ничего, чтобы заслужить тебя, но никогда тебя не отпущу, – прошептал он ей на ушко.

Она напряглась и попыталась отодвинуться, так как то, насколько примитивно он заявил о своих правах на нее, заставило ее забеспокоиться. Но его руки оказались подобны стальным лентам, удерживая ее на месте возле его горячего твердого тела. Дальнейшее сражение будет стоить ей в какой-то мере достоинства и никак не убедит Вэна и Конлана, смотревших на Джастиса с радостью и осторожной сдержанностью.

Она знала этого воина, знала о нем больше, чем о ком-либо другом, несмотря на то, как мало они были знакомы. Она жила с его присутствием годами и видела ужасы его жизни и его ужасное одиночество в своих видениях. Никому не причинит вреда то, что он поверит: она совершенно на его стороне, несмотря ни на что. Что она его не боится.

Хотя она в любом случае не была уверена в том, что это – неправда. Если бы они смогли воспользоваться Звездой Артемиды…

– Вот оно. Нам нужно воспользоваться Звездой Артемиды, – воскликнула она. – Она сможет ему помочь. Я это видела в своем видении.

Конлан и Вэн переглянулись, и она заметила их скептицизм.

– Вы мне не верите.

Конлан покачал головой.

– Тут всё не так просто. Хотя существуют легенды, что Звезда Артемиды может излечивать сломленное после битвы, или раны, или болезни сознание, никто не знает, правдивы ли эти легенды. Звезда была одним из драгоценных камней, разбросанных по дальним уголкам земли до Катаклизма. Только два камня вернулись к нам, да и то совсем недавно.

– Мы понятия не имеем, где она, – добавил Вэн. – И хотя мы полагаем, что ты права насчет Звезды, остальное в твоем рассказе – невозможно. Нерей не мог быть женат.