– Это уж ваше дело, господа преступники, – проворчал он. – Другого выхода нету.
– Но ведь там дом наверху!
– Ну и что? Шахта лифта в подвал того дома как раз и выходит. Там уже меня не волнует. Я вас, как просили, отсюда выведу, а дальше уже не моя забота – за ту территорию я не отвечаю.
– А подъёмник ещё работает? – задумчиво спросил Пол.
– Понятия не имею. Я на нем не катаюсь. А если честно, то не работает.
Даже тросы и все несущие поснимали.
– И далеко это отсюда?
– Да не так уж…
– Но мы сможем пройти туда незаметно? – спросила я.
– А чего бы я тогда об этом говорил? – хмыкнул осмелевший комендант.
– Ладно, тогда вставай и веди, – сказал Пол, подойдя к двери, за которой по-прежнему все было тихо.
– Не встану, – нагло заявил прапорщик.
– То есть как это? – опешила я. – Ты же обещал…
– А так. Дверь в бункер за этим шкафом, – он показал глазами на шкаф у стены. – А в этой комнате расстрельная команда спирт пила для храбрости. Тут ведь потом переделывали все…
Мне стало страшно. Жуткая атмосфера прошлого вдруг навалилась на меня, и голова слегка закружилась. Интересно, сколько спирта здесь было выпито? Уж, наверное, не больше, чем пролито крови… Страшные картины расстрелов возникли у меня перед глазами, искажённые ужасом лица замученных жертв, истошные крики и мольбы о пощаде пронеслись, будто наяву, в моей голове, и мне стало плохо…
– Только уж вы меня не убивайте, как обещали, – донеслись до меня слова прапорщика, и я вернулась к жизни. – Вы меня так вот и оставьте, связанным, чтобы с работы потом не выгнали. Сегодня, сами знаете, с работой тяжело…
Пол, не обращая на него внимания, уже отодвигал тяжеленный шкаф в сторону. За ним показался контур замазанной извёсткой двери. Имелась и ручка.
Он тронул её, и дверь открылась.
– О, а говорил, забито! – удивлённо воскликнул американец.
Комендант как-то съёжился и часто заморгал. Потом пробормотал:
– Да это я иногда от нечего делать захожу туда, посмотреть, так сказать… Честное слово, просто от нечего делать, вы не подумайте…
Но мы уже не слушали бессвязных речей помешанного на кровавых картинах прошлого прапорщика, а вошли в бункер и стали осматриваться. Света там не было, но того, что падал из двери, было достаточно, чтобы увидеть довольно большое помещение из бетона. Там виднелись ещё несколько тёмных дверных проёмов. На полу валялся какой-то мусор, а все стены были в неопределённого цвета размывах и брызгах. Я не стала особо всматриваться. Мы сразу пошли к открытому люку подъёмника, который виднелся в нише слева от входа. Там даже ещё сохранились кнопки, приводящие его в действие. Пол попробовал нажать на одну, но глухое безмолвие из пустой шахты было нам ответом. Сам подъёмник находился где-то ниже этажом. Заглянув внутрь. Пол посмотрел вверх и весело проговорил:
– Там ничего не видно! Но залезть можно. Тут к стене лестница прикреплена.
Он высунулся из шахты и вопросительно посмотрел на меня:
– Ну ты как, готова к взятию вершины?
– Чего уж там, – вздохнула я. – Только бы побыстрее отсюда убраться, – и осмотрелась кругом. – Господи, ужас какой. Давай я первой полезу.
– Как скажешь. А я тылы прикрывать буду. Кстати, может, его усыпить на время? – Он кивнул в сторону комнаты с комендантом. – А то как бы шум раньше времени не поднял.
Я лишь пожала плечами. Он быстро вышел, и почти сразу там раздался глухой удар. Через мгновение Пол вернулся.
– Усыпил?
– Легко. Полчаса у нас есть. Вперёд. И ничего не бойся, малышка, – я с тобой.
Забравшись в шахту, я увидела ржавую лестницу, прикреплённую к стенке, вцепилась в неё и начала карабкаться вверх, в темноту, ничего не видя перед собой. Пол стал подниматься вслед за мной.
В шахте стояла страшная вонь, и чем выше я поднималась, тем невыносимее она становилась. Видимо, она поднималась снизу вверх, а там не было для неё выхода, и она скапливалась в течение нескольких десятков лет, пока страшный бункер бездействовал. Пальцы и ноги в туфлях скользили по покрытым холодной плесенью перекладинам лестницы, и я изо всех сил убеждала себя, что это только плесень, а не что-нибудь другое, например, красного цвета. Пол, тяжело дыша и поминутно чертыхаясь, цеплялся за мои пятки и один раз даже чуть не сорвал меня вниз, но все обошлось. Лезть в полной темноте неведомо куда – не очень приятное занятие, особенно если знаешь, что тебя в любую минуту могут поймать и убить. Я не знала, сколько прошло времени и какую высоту мы преодолели, но по меньшей мере метров двадцать. Наконец моя рука, потянувшись за очередной перекладиной, наткнулась на голую стену. Ощупав её руками, я поняла, что лестница кончилась.
Вверх уходила пустота.
– Что такое, почему остановилась? – обеспокоенно спросил Пол снизу. – Устала?
– По-моему, мы приехали – лестница кончилась.
– А шахта?
– Шахта – нет.
– Шутишь? – сразу охрип американец. – Пощупай там хорошенько, должен быть край или что-нибудь в этом роде.
– Уже щупала. Сколько хватает руки – сплошная стена вверх. Я боюсь.
– Не нужно. Дай подумать.
– Что тут думать? Нужно спускаться. Не помирать же здесь…
– Помолчи, радибога, – попросил он. – Нам можно или вверх, или уже просто броситься вниз и разбиться, чтобы избежать встречи с этими подонками.
– Кажется, я уже готова это сделать.
– Я тебе дам готова. Не вздумай. Нужно нам как-нибудь местами поменяться. У меня руки длиннее, может, я достану до края. Не верю, что лестница просто оканчивается посередине стены. Хотя у вас, русских, все может быть…
– Если мы начнём меняться, то я точно свалюсь. Лестница очень уж узкая, и не видно ни зги.
– Дурацкая ситуация! Этот прапорщик небось знал, что тут творится, потому и сказал про это, сволочь! Ладно, вцепись в лестницу сбоку изо всех сил и держись, а я все-таки попытаюсь пролезть.
– Это бесполезно, – мой голос дрогнул. – Наверное, лестницу просто сломали, чтобы никто сюда сверху не лазил. Нам конец…
– Только не плачь, умоляю, – проворчал он, карабкаясь мимо меня. – Сейчас посмотрим…
Я спустилась немного ниже, чтобы не мешать ему, С минуту он пыжился, кряхтел и шуршал по стене руками, а потом неуверенно проговорил:
– Кажется, я что-то нащупал.
– Не может быть! – у меня отлегло от сердца.
– Да, по-моему, это конец какого-то троса… Да, это металлический трос. Наверное, на нем был подвешен подъёмник, пока не сломали. Я почти достаю до него кончиками пальцев.
– Только кончиками? – мне опять стало плохо. – И не сможете по нему залезть?
– Смог бы, но не дотянусь – слишком высоко. Проклятье! Это духи посылают мне эти испытания! Золото своё берегут, будь оно трижды неладно…
– А может, попробовать допрыгнуть?
– С ума сошла? Чтобы прыгнуть, нужно отпустить руки, а если я не поймаю трос в темноте? Соображаешь? Я ведь упаду…
– А вдруг поймаете? Кажется, кто-то грозился меня защитить.
– Это не в счёт. Впрочем, ладно, попробую. Только ты прижмись к стене, а то, если буду падать, ещё тебя сшибу, чего доброго. Если что, передашь от меня привет Индусу. Или Родиону. Как повезёт. Все, прыгаю. Прощай на всякий случай…
Я ощутила резкий толчок лестницы и зажмурилась. Прошла вечность, прежде чем до меня дошло, что я не слышу свиста пролетающего мимо меня вниз тела американца.
– Готово! Я поймал его! – радостно просипел он сверху.
– И что вы теперь делаете? – Я с трудом перевела дух.
– Вишу на нем, болтаюсь, как обезьяна. Он скользкий, как угорь. Все, я полез дальше…
– А как же я?!
– Ах, да… Ты побудь пока там, я проверю, что наверху, а то, может, не стоит и лезть.
– Стоит! Я тут одна не останусь. Заберите меня отсюда, а то сейчас зареву!
– Как же я тебя заберу? Сам еле держусь.
– Как хотите!
– Ты меня поражаешь иногда. То ты неведомо как расправляешься с четырьмя убийцами, а то боишься посидеть одна минутку. Хорошо, я сейчас спущу ногу, а ты поднимись выше и цепляйся за неё. А потом карабкайся, пока не достанешь до троса. Это единственный вариант. Только делай это быстрее, а то я могу соскользнуть с таким весом. Все поняла?
