Кстати, товарищ генерал, все хотел спросить, да возможности не было: а вы уверены, что там вообще что-то есть? А то, может, зря людей гоняем… А ваш папаша, извините, не мог ничего перепутать? Почему так думаю? Да потому, что тот грузин в Штатах больно уж на психа смахивал, а не на… Всегда был таким, вот оно что, как и Хозяин… Почему ускорить?.. Кто это копать начинает? Что-то пронюхали?.. Кем оказался?! Да вы что, не может такого быть! А с виду обычная ищейка. Так это из-за него весь сыр-бор?.. Не мог он уйти, я там своих людей оставил. И телефон мы ему отрезали. Только что мне доложили, что он ещё в своей будке сидит, с ментами разбирается… Уже здесь? Это не он, точно вам говорю…

Виноват, товарищ генерал, постараемся к утру все сделать… Буду держать в курсе.

Он сунул трубку в карман своих необъятных штанов, посмотрел задумчиво в точку на стене около нашей камеры, удивлённо хмыкнул, качнув головой, и уже собрался войти в комнату пыток, как послышались торопливые шаги и появился запыхавшийся Бэн.

– Ну что?

– Кранты, их никто не видел! Как сквозь землю провалились. Охрана говорит, что и муха не пролетала.

– Ищите быстрее. К утру его нужно раскусить – ситуация усложнилась.

– Почему?

– Знаешь, кем тот хер, детектив из трансформаторной будки, оказался?

– Кем?

– Не поверишь. Он…

В этот момент я неожиданно для самой себя громко чихнула. Гром небесный не так прозвучал бы здесь, как мой проклятый чих! Бандиты вздрогнули и разом посмотрели на нашу дверь. Мы присели. Пол покрутил пальцем у виска, я виновато скривилась и побила себя по носу.

– Ты слышал? – раздался недоуменный голос жирного.

– А ты как думал? Это оттуда.

– Уверен?

– Не глухой.

– Думаешь, это они?

– Заключённых здесь сейчас нет.

– Но там же заперто, не видишь?

– Все равно надо проверить. Кто-то же чихнул, и по-моему, баба.

Кто-то подошёл к двери и погремел засовом.

– Закрыто, слушай, – озадаченно проговорил Бэн прямо за дверью. – Не могли же они сами себя запереть.

– Проверь, мудак! – рявкнул Индус, и мы услышали характерные щелчки пистолетных затворов. – От этого янки всего можно ожидать. Только медленна открывай и сразу в сторону – я наготове. Давай!

На глазок упала тень.

– Слушай, нет там никого.

– Я тебе что сказал!

– Да что ты сказал, тут засов весь в масле! – зло выругался Бэн. – Охота мне руки пачкать…

Засов наконец загремел, и дверь, от которой мы уже отодвинулись и спрятались за стеной у параши, начала медленно открываться, заливая камеру светом. Пол стоял, заслоняя меня своим большим телом, и я ничего не видела, кроме своих туфель, которые оставила около нар, прямо посреди камеры. Они так и заблестели на свету, заиграли своими лакированными боками, чтоб им пусто было!

Бандит радостно присвистнул и, отскочив в сторону, прокричал:

– Здесь они, голубчики! Ну-ка, выползайте оттуда! И без шуток, а то изрешетим сразу!

– Ты уверен? А почему их не видно? – спросил Индус, приблизившись.

– Они у параши стоят, за углом…

– Так закрой дверь, болван!!! – провопил жирный, но было уже поздно.

Я даже не успела ничего сообразить. Американец вдруг присел и снизу стремительно выкатился им под ноги. Затем перекувыркнулся и выбил оружие из их рук. Лёжа на спине, он сильно и точно ударил ногами обоих. Все произошло в одно мгновение. Оба ублюдка согнулись. Ещё два удара – и они валялись на полу. Вот это, я понимаю, настоящий американский супермен! Теперь мне стало ясно, как он умудрился уйти от них и почему они предпочли оставить его в покое и наблюдать издали. К такому и вправду лучше не приближаться. Пока он поднимался, я подобрала пистолеты, отдала один ему и пошла за своими злосчастными туфлями.

Пол начал заталкивать обалдевших негодяев в комнату пыток, они громко сопели, держась за низ живота, и не сопротивлялись.

Теперь нужно было как-то выбираться наружу.

– Ну что, идём отсюда? – весело спросил Пол, выйдя из комнаты. – Эти голубчики нам уже не помешают. – Он запер дверь на ключ и положил его в карман.

– Что вы с ними сделали?

– Вырубил на время, – довольно пояснил он.

– А как мы убежим? – уныло спросила я. – Сейчас вся охрана на ногах – нас ищут.

– Не дрейфь, старушка, как-нибудь пробьёмся. – Он обнял меня и заглянул в глаза. – Что ты за человек, Мария? Что у тебя там внутри?

– Лучше не спрашивайте. – Я опустила глаза и мягко отстранилась, успев, однако, почувствовать приятное тепло его прикосновения. – И вообще, лучше заправьте рубашку, а то вид у вас совсем не американский.

Взглянув на вылезшую из брюк сорочку, он смущённо заправил её, пригладил ёжик на голове и серьёзно проговорил:

– Ну теперь я тебе нравлюсь?

– Да вроде ничего.

Я тихонько рассмеялась. Этот человек обладал каким-то нечеловеческим обаянием, с ним мне было легко и просто. Влюбчивое сердце моё слегка дрогнуло от его тёплого взгляда, и я подумала, что неплохо было бы познакомиться с ним поближе, когда выберемся из этой кутерьмы. В конце концов, хорошие люди на дороге не валяются. У меня даже мелькнула шальная мысль: а не бросить ли Родиона и не пойти ли секретаршей к этому американцу?

Но я тут же её отбросила как несостоятельную и вредную в данной ситуации.

– Ну, пора двигаться, – он покрутил головой в разные стороны. – Только вот куда?

– Предлагаю туда, куда пошёл тот толстый прапорщик, что закрыл нас.

Если мы попросим его хорошенько, он нас выведет, как думаете?

– Соображаешь.

Мы быстро пошли в сторону, обратную той, откуда нас привели. Едва мы повернули за угол коридора, как за нашими спинами послышался топот. Потом он замер у двери комнаты, где были заперты наши мучители, затем раздался громкий стук и крики:

– Товарищ капитан, откройте! Индус, ты здесь? Алле, вы что, вымерли, на хрен?

– Это Клинч, – прошептал мне американец. – Видать, потерял своих дружков. Идём быстрее.

Мы прибавили шагу и вскоре уже перестали слышать какие-либо звуки, кроме собственных шагов. Двери камер все тянулись и тянулись стройными рядами вдоль бесконечных коридоров, и нигде не было видно ни души. Минут через десять мы упёрлись в большую деревянную дверь в торце коридора. Это был тупик. На двери красовалась табличка: «Комендант». Мы переглянулись, и Пол легонько постучал. Тишина. Он постучал громче. Опять никто не ответил. Тогда он попробовал открыть дверь. Она чуть приоткрылась. За ней густела темнота. Пол осторожно просунул голову внутрь, покрутил ею, осматриваясь, и вошёл в комнату.

Я тут же нырнула вслед, притворила дверь и закрыла её на задвижку.

В кромешной тьме едва слышалось ровное дыхание спящего человека.

Нащупав выключатель на стене, Пол зажёг свет. Прапорщик лежал животом кверху на чёрном кожаном диване, сложив руки на груди, и мирно дрых. У дальней стены стоял огромный стол, на нем были аккуратно разложены папки, ручки, настольный календарь и чёрный телефон. Зеленые стены были аскетически голыми, только над столом висела икона Богородицы с младенцем на руках. Рядом с диваном стоял большой деревянный шкаф, в углу железная вешалка, на ней форменная фуражка и портупея с пустой кобурой. А прапорщик все спал.

Осмотревшись, Пол подошёл к вешалке, снял портупею, отбросил кобуру, приблизился к телу на диване и, недолго думая, начал деловито связывать прапорщику жирные руки. Комендант сразу проснулся.

– Эй, в чем дело, гражданин? – испуганно спросил он, не шевелясь и тупо глядя на американца. – Вы кто такие?

– Долго объяснять, товарищ прапорщик.

– Так вы не русские?! – в ужасе прошептал он, услышав акцент. – Это захват?

– Да, мы из иностранной разведки, – подтвердила я. – Только пикни – и сразу умрёшь. – Я помахала перед его носом пистолетом. – Вся Лубянка окружена, председатель КГБ взят в плен, в России переворот, ясно?

Он молча кивнул, глаза его закатились, а лицо начало наливаться кровью.