Машина сразу встала на четыре колёса, и, уже не обращая внимания на приближающийся автобус, я дала по газам и выскочила у него перед носом на дорогу. Пропади они пропадом, такие напряги!
…Неприятности начались у первого же поста ГАИ на самом въезде в Москву. Несколько гаишников проверяли машины, рядом топтались смущённые водители. Молоденький сержант, лениво прохаживающийся с жезлом и автоматом на освещённом пространстве перед будкой, махнул мне, видать от нечего делать, палочкой, и я была обязана остановиться. И потом мне пришлось бы долго и нудно объяснять, почему у меня нет ни прав, ни документов на машину, по какому праву на заднем сиденье умирает девушка и как так получилось, что в багажнике лежит связанная Зулия с раздроблённым пальцем. Да мне проще было его убить!
Ни того, ни другого мне делать не хотелось. К тому же Ольга словно бы видела все происходящее и тихонько застонала, и тогда я, мигнув фарами, просто проехала мимо, не сбавляя и не прибавляя скорости. Он тут же что-то закричал, показывая на меня, все засуетились, сорвались с места и начали запрыгивать в свои машины. Пусть прыгают, мне главное – успеть до больницы добраться, а там уже будь что будет. Я прибавила газу. Но далеко уехать не успела – впереди показались мигалки, завыли сирены, я увидела, как дорогу перекрыли двумя милицейскими «Жигулями», из них повыскакивали милиционеры и направили в мою сторону автоматы. Сзади все пространство было запружено огнями машин, приближавшихся на большой скорости. Я бы, конечно, могла попрыгать через бордюры, по тротуарам и как-нибудь сбежать, если бы не Ольга – она бы не выдержала такой тряски. Яростно выругавшись, я сбавила газ и остановилась. Ко мне тут же бросились три здоровенных молодца в бронежилетах, держа моё лицо на мушке, распахнули дверцу, и один удивлённо крикнул:
– Мужики, это баба!
Видимо, они, заметив издалека мужской пиджак, приняли меня за мужчину.
Милиционер вдруг дико заорал:
– У неё пистолет!!!
Я недоуменно уставилась на него, а потом запоздало вспомнила про пистолет, который бросила на переднее сиденье рядом с собой. Он так и лежал там, разряженный и бесполезный, притягивая взгляды воинственных милиционеров.
– Брось оружие!!! – закричали мне. – Руки на затылок! Вылезай из машины!
Я молча повиновалась. «Опель» уже окружили со всех сторон, злые глаза недобро поблёскивали, и я чувствовала, что малейший неверный шаг может стоить мне жизни – они были готовы стрелять. Сцепив руки на затылке, я медленно выбралась наружу, меня тут же грубо схватили за воротник, толкнули лицом на капот, расставили ноги и начали обыскивать, причём очень грубо и бесцеремонно.
Все засуетились, кто-то уже полез в машину и что-то там делал с Ольгой. Кто-то кричал в рацию.
– Послушайте, в машине человек умирает, – взмолилась я. – Её срочно в больницу нужно.
– Заткнись, шалава! – Я получила ощутимый тычок под ребра, но не заткнулась:
– Сам заткнись! Вызовите «Скорую», а потом делайте со мной что хотите!
Мне сцепили руки наручниками за спиной и поволокли к «жигуленку». Я беспомощно оглянулась на «Опель» – они вытаскивали несчастную девушку, как куклу, словно не видели, что она вся изранена и почти не дышит. Ублюдки!
Какой-то лейтенант с ненавистью выдохнул:
– Гляньте, что она с ней сделала, стерва! – Он обжёг меня злобным взглядом. – Я такого ещё не видел. Тут кто-то открыл багажник.
– Во, тут ещё одна!!! Связанная!
– Ну, стерва, теперь не отвертишься! – процедил волокущий меня амбал. – И зачем только такие на свет рождаются.
Когда меня уже втолкнули в «жигуль», я с облегчением услышала, как кто-то по рации вызывает «Скорую». На сердце сразу полегчало, и я даже улыбнулась, зажатая между двумя здоровяками на заднем сиденье. Сидящий за рулём сержант увидел это в зеркало и с изумлением констатировал:
– Да она маньячка, братцы. Гляньте, лыбится ещё…
– Уже все, долыбилась, – прорычали справа. – Давай, Витек, погнали.
Витек завёл мотор и стал разворачиваться. По обе стороны от заграждения стояли, мигая фарами и сигналя, гражданские легковушки. Витек вырулил на встречную полосу и уже начал разгоняться, как заработала рация и кто-то сердито сказал:
– Шестнадцатый, ну-ка вернись на минутку.
– Что ещё, – недовольно пробормотал Витек, затормозил и повернул к «Опелю». Где-то послышалось завывание «Скорой», потом она вылетела из-за машин и затормозила одновременно с нами. Оттуда выскочили два санитара и начали укладывать на носилки бесчувственную Ольгу. Зулия уже стояла рядом с багажником, сверкая злыми глазами, и молчала, как затаившаяся кобра, не глядя на спрашивавшего её о чем-то милиционера. К нашей машине подошёл майор с рацией, открыл заднюю дверцу, окинул меня внимательным взглядом и сказал в микрофон:
– Да, вроде светловолосая. В мужском пиджаке.
– А под пиджаком что? – послышалось из рации. Майор вопросительно глянул на меня и рявкнул:
– Покажи, что под пиджаком.
Я не могла этого сделать, потому как руки были за спиной, но сидящий справа повернулся и распахнул полу пиджака. Глаза его тут же загорелись – он увидел мою абсолютно не прикрытую разорванной блузкой грудь с торчащими розовыми сосками. Майор тоже обалдел и невнятно пробормотал:
– Под пиджаком ничего, вроде…
– Как это ничего?! – взорвалась рация.
– Виноват. Порванная одежда белого цвета, – поправился тот.
– Имя своё она не называла?
– А мы и не спрашивали. – Майор оторвал взгляд от моей груди, сглотнул и хрипло спросил:
– Как тебя зовут?
– Мария, – буркнула я, раздавленная их взглядами.
– Говорит, что Мария. Врёт, наверное…
– Так, хорошо, – послышалось в рации. – Везите её по адресу…
Я не поверила своим ушам, когда услышала, что он диктует адрес… нашего офиса. Слезы выступили на моих глазах, к горлу подкатил комок, я не выдержала и разрыдалась, как девчонка…
Шёл пятый час ночи. Когда мы подъехали к офису, Родион с Валентиной уже стояли у ворот и ждали. Валентина тут же подбежала, открыла дверцу и, не обращая внимания на сердитых милиционеров, бросилась ко мне, все ещё всхлипывающей, и, обхватив моё лицо руками, начала целовать, плача от счастья и приговаривая:
– Родненькая ты моя, Маришечка, живая, солнце моё ясное, куда ж ты опять вляпалась…
Следом за нами подкатил милицейский «жигуленок». В нем сидела Зулия…
…Оказывается, телохранители Комова не были такими уж остолопами. Они успели заметить в зеркале заднего вида, как меня усаживали в «Опель», и сообщили обо всем своему шефу, а тот, в свою очередь, Родиону. Босс немедленно поставил на уши всех своих знакомых, и в городе был введён в действие план «Перехват». Все искали набитый вооружёнными головорезами «Опель», которого в Москве к тому времени уже не было. Поэтому-то со мной так и обращались, когда он наконец появился в поле зрения милиции. Ольга едва не погибла. При подъезде к больнице у неё остановилось сердце, и только благодаря врачам, которые, к счастью, были рядом, она выкарабкалась с того света. Босс звонил в больницу, ему сказали, что девушка находится в реанимации, жить будет, но на улицу в таком виде ей лучше уже не показываться.
Несмотря на позднее время, Родион позвонил Алексею Комову и попросил срочно приехать ввиду открывшихся чрезвычайных обстоятельств, связанных с расследованием его дела. Тот долго и недовольно визжал, но в конце концов согласился. Теперь он должен был появиться с минуты на минуту, а мы сидели в кабинете босса и смотрели на молчащую, как рыба, Зулию. Валентина перевязала ей палец, и она при этом даже не пикнула – вот порода! Родион, которому я вкратце поведала о последних событиях, уже попросил своих друзей послать наряд СОБРа по указанному мной адресу в бандитский притон, чтобы захватить там оставшихся в живых и вообще разобраться, что к чему. Там обнаружили два трупа с огнестрельными ранениями, в летнем домике нашли двух связанных «шестёрок», а на огороде ещё двух полуживых парней – Бен, к счастью, выжил. Нюру увезли вместе с остальными. Я уже приняла ванну, переоделась, Валентина накормила меня своими фирменными биточками с грибной подливкой, и теперь мне уже ничего в жизни было не нужно, кроме спокойного сна. Но уснуть, не узнав разгадку всего происшедшего, я, естественно, не могла.
