Фейт слишком сильно любила его, чтобы рассказать эту самую правду:

— Не могу.

— Ты можешь сказать мне все.

Она покачала головой:

— Это не могу.

— Ты нашла кого-то другого?

— Нет!

Он закрыл глаза, а когда снова открыл, в них светилось облегчение:

— Тогда что?

— Тебе лучше не знать.

— Почему ты не позволишь мне самому судить об этом?

И снова Фейт покачала головой, ее глаза наполнились слезами.

— Ты не можешь просто оставить эту тему? Не можешь просто поверить мне на слово, что тебе лучше не знать?

Где же Лейла, когда Фейт так нуждается в ней? Такая сильная. Которая может выдержать допрос и придумать правдоподобную ложь.

Тай сложил руки на груди, выглядя по-настоящему агрессивным хоккеистом:

— Я не сдвинусь с места, пока ты все не расскажешь.

Стоит ей сказать ему, и он уйдет. Уйдет навсегда. Возможно, злой, но у него будет ответ.

— У Лэндона есть наши фотографии, — сдалась Фейт.

Тай опустил руки, а брови взлетели до самых волос:

— Сын Вирджила?

Фейт кивнула:

— Я должна продать ему команду, или он пошлет снимки в газеты и развесит билборды, как с нашим фото для пиара.

— Ты продаешь ему команду?

— Я должна.

Облегчение в его глазах сменилось огнем, и он сказал:

— Черт побери.

Фейт узнала этот огонь. Она видела его на большом экране в глазах Тая, когда он загонял своих соперников в угол.

— У меня нет выбора.

Он отступил и сделал глубокий вдох через нос. Пебблс снова бросилась на стекло, и Тай подошел к двери, чтобы впустить собачку.

— У тебя есть выбор. Я придумаю что-нибудь.

— Ты не можешь решить эту проблему, Тай. Он сделает это. Он не блефует. Он уничтожит тебя, чтобы получить то, что хочет.

— Он не может уничтожить меня, Фейт. — Тай ткнул пальцем в сторону Пебблс, прыгавшую на задних лапах: — Да опусти ты наконец свой зад на пол!

Собачка перестала гавкать и села. Фейт это впечатлило бы, если бы ее голову не занимали более важные вещи.

— Он собирается продать тебя, но я надеюсь, у меня получилось убедить его, что ты бросил меня. Не думаю, что он сделает это сейчас. Поэтому твой приход сюда еще более рискованный. Ты должен уйти. Незаметно выбраться отсюда. На всякий случай.

Фейт ожидала какую-то благодарность. Но вместо этого глаза Тая сузились еще больше:

— И ты не собиралась рассказать мне об этом?

Фейт снова еле сдержала слезы:

— Нет.

Убийственно тихим голосом он спросил:

— Почему, черт возьми, нет?

Она думала, что все объяснила.

— Потому что прямо сейчас у тебя есть много других поводов для беспокойства.

— И что ты придумала? Что должна пожертвовать собой и отдать команду?

Фейт стерла внезапно появившуюся под глазами влагу:

— Я знаю, как важно для тебя выиграть Кубок.

— А ты не думаешь, что тоже важна для меня? — Фейт замерла, опустив руки. — Вижу, что не думаешь. — Он скрестил руки на груди, как будто злился на что-то. Не на что-то. На нее. — А ты не очень высокого мнения о себе. Или это обо мне ты не очень высокого мнения?

— Я очень высокого мнения о тебе, — Фейт смутилась и покачала головой. — Почему ты злишься на меня?

— Почему? — недоверчиво спросил он — Я провел прошедшие дни в аду. Чуть не ударил твоего помощника, потому что он видел тебя, а я нет. Я слонялся по городу вне себя от беспокойства, злой, а ведь всего этого можно было избежать.

Теперь пришла ее очередь выказать недоверие. Он чуть не ударил бедного Джулса.

— Почему ты так поступал?

— Ты должна была рассказать мне все. Ты должна была позволить мне позаботиться об этом. Меня это тоже касается. Ты на самом деле веришь, что я бы позволил тебе избавиться от хоккейной команды, чтобы прикрыть мою задницу?

Фейт кивнула и попыталась все убедительно ему объяснить:

— В течение пяти лет я позволяла Вирджилу заботиться обо мне. Теперь пришла моя очередь заботиться о ком-то.

Тай невесело рассмеялся:

— Ты хочешь заботиться обо мне?

— Да.

— Если я позволю тебе делать это, что за мужчиной я стану? — Фейт не совсем поняла, что он имеет в виду, и Тай пояснил: — Это сделает меня слабаком.

— Все уже решено. — Фейт спасла его задницу, а он беспокоится о том, что может показаться «слабаком»? Хороша благодарность. — Я подписала соглашение о намерениях.

— Если я правильно помню, ты уже подписывала одно и потом передумала. — Тай подошел к ней: — Ты мне веришь?

— Чтобы сделать что?

— Ты мне веришь, Фейт?

Казалось, это было очень важным для него, так что Фейт ответила:

— Да.

Тай засунул руку в карман брюк и вытащил ключи:

— Тогда приходи завтра на седьмую игру и захвати коньки.

— Лэндон запретил мне появляться в вип-ложе.

— Не имеет значения. Просто приди со своими коньками и, когда мы выиграем, выйди на лед.

— Что ты собираешься сделать?

— Точно не знаю. Я все еще слишком зол, чтобы ясно думать, но никто не может угрожать мне или тому, что мое, безнаказанно, — Тай покачал головой. — Никогда не своди меня с ума так, как делала это последние несколько дней, — он крепко поцеловал Фейт и пошел к двери.

— Твое? — губы Фейт изогнулись в улыбке. Улыбке, которая осветила темное пустое место, в котором она жила последнее время. Она бросилась за Таем: — Ты считаешь меня твоей?

— Я знаю, что ты моя. — Он вышел из пентхауза и направился к лифтам: — И ради Бога, не подписывай больше никаких бумаг, которые присылает Лэндон, ага?

Песня «Мы чемпионы» звучала из огромных динамиков на арене, сливаясь с шумом, который создавали четырнадцать тысяч орущих и топающих ногами фанатов. Какофония отошла на задний план, когда Тай вышел на арену.

Он поднял взгляд на ложу владельца и на членов семьи Даффи, сидевших в ней так, будто они имели на это право. От злости желудок Тая сжался, а брови нахмурились, пока он смотрел на человека, который приставил слежку к ним с Фейт. На человека, который нанял кого-то, чтобы сделать фотографии, которыми мог бы шантажировать, разрушить их жизни. Или по крайне мере попытаться.

Лэндон мог испугать Фейт, но Тая напугать было не так легко. Он противостоял мужчинам, которые были больше и хуже, чем Лэндон Даффи, и еще ни разу не проиграл. И не собирался проигрывать на сей раз. Это был самый важный бой в его жизни, и Тай долго и усердно обдумывал все возможности. За исключением убийства Лэндона, оставалось только одно решение. Лишь одно.

Тай должен выиграть Кубок Стэнли. И должен сделать это, не доводя игру до овертайма. «Питтсбург» выиграл три последних матча в овертайме.

Капитан дважды объехал круг вбрасывания и затем вкатился внутрь. В седьмой раз за две недели он стоял лицом к лицу с Сидни Кросби. «Малышу Сиду» было двадцать два, а растительность на его лице была присуща, скорее, тринадцатилетнему мальчишке. Но возраст Малыша и отсутствие хоть чего-нибудь похожего на приличную бороду не имели никакого отношения к его возможностям. Он сильно бил и быстро катался на коньках, и уже был в пятерке лучших игроков НХЛ.

— Готов проиграть, Сидни? — спросил Саваж.

— Я надеру тебе задницу, старик.

— У меня на яйцах волос больше, чем у тебя на лице, Малыш! — рассмеялся Тай.

Он встал в позицию и ждал, пока первая за игру шайба упадет на лед. Фейт была где-то здесь в «Кей», но Тай не собирался думать об этом. Если он хотел, чтобы все вышло так, как он планировал, ему нужно было сосредоточиться на игре. Одно дело за раз.

Шайба была вброшена. Игра началась. Обе команды вышли на лед, чтобы победить. Обе были решительно настроены завоевать финальный приз, и Тай знал: этот матч не будет легким.

В первом периоде Даниэль забил гол, когда «Чинуки» играли в большинстве. Но Малыш Сид вернул все на круги своя на последних секундах первого периода, подтвердив опасения Тая, что за физически тяжелой игрой последует выматывающий овертайм.