— Нет. К счастью, охотник не видел верхней части тела.

— Хорошо. Проследи, чтобы ничего не вышло на улицы. Просто поверить не могу — четвертое тело за этот месяц. Не дай бог, публика узнает, что у всех найденных трупов не хватает головы! Паника нам гарантирована, хотя последний труп пролежал в земле лет пятнадцать. А все же шесть пальцев на ногах — редкая примета. Тут нам может повезти с раскрытием убийства.

— Это точно, босс.

— Да, будем надеяться на удачу. Уж верно, когда он родился, с лишним пальцем на каждой ноге, весь город судачил об этом. — Лоррейн подумала немного и добавила: — Поезжай в сандерлендскую больницу и начни расследование.

— Будет сделано, босс.

Картер вышел, а Лоррейн снова взяла сандвич и с отвращением посмотрела на размокшую булку:

— Нет, с этим никакой желудок не справится.

Положив сандвич на стол, Лоррейн откинулась на спинку стула и переплела пальцы на затылке. Почему трупы стали появляться именно сейчас? Спустя секунду она сказала коричневому пятну, которое красовалось на потолке уже целую вечность:

— Скорее всего, из-за недавних дождей. До этого было сухо несколько месяцев.

В расстроенных чувствах она убрала руки с затылка и принялась барабанить пальцами по столу. Но почему у них нет голов?

Ритуальные убийства?

Месть?

Казни?

Ее раздумья прервал телефонный звонок. Сразу же догадавшись, кто это, она ответила с улыбкой на лице, первой за этот день:

— Привет, мам. Как Канада?

— О, мы уже становимся телепатами? — сказал голос на другом конце провода.

— Нет, мам. Простая дедукция. В конце концов, я — твой любимый сыщик. Другими словами, я узнала, когда прилетает твой самолет.

— Умница. По крайней мере, на этот раз он приземлился вовремя. В Канаде было восхитительно. Здесь все в порядке?

— Да. — Лоррейн сделала паузу. — И нет. Я тебе расскажу попозже. Хотя не думаю, что смогу приехать к тебе сегодня. Здесь слишком много всего происходит.

— Боже, это ужасно! Я собиралась приготовить бифштекс с гарниром. Грибы, томаты, картофель, горошек…

— Мама, это жестоко. У меня уже слюнки текут, да я, можно сказать, чувствую вкус.

— Ну извини, милочка.

— Может, завтра или в среду.

— Ладно, не могу дождаться, когда увижу тебя. Этот… как бишь его… придет?

Лоррейн сделала глубокий вдох и приказала себе успокоиться. Конечно, мать «забыла» имя ее мужа, чтобы подразнить ее.

— Не думаю. У него занятия на этой неделе практически каждый вечер.

Они попрощались, и Лоррейн вздохнула, положив трубку. Она влюбилась в Джона с первого взгляда, когда встретила его на занятиях по карате. Ей как раз исполнилось тридцать, самое время выходить замуж. Так она решила. Правда, мать пыталась посеять в ней сомнения, советуя держаться от Джона подальше. С самого начала она твердила, что ничего хорошего с этим учителем у Лоррейн не получится. Но Лоррейн проигнорировала советы матери. Джон ненавидел Мевис так же сильно, как и она его, и это было странно — обычно все сразу проникались к ней доверием.

Мевис была закоренелая хиппи и выглядела так, словно прилетела из прошлого. Она носила свободные пестрые платья с множеством побрякушек, ее длинные светлые волосы немного завивались на кончиках, и, как ее дочь, она выглядела лет на десять моложе своего возраста. Вздохнув, Лоррейн затолкала мысль о Мевис и Джоне на задворки своего подсознания и начала перебирать бумаги и фотографии, лежавшие на ее столе.

Она внимательно изучала фотографию молодой девушки, которую передали час назад, когда внезапно в дверь снова постучали.

— Войдите, — сказала она, думая, что это опять Картер, но это был не Картер.

— Привет, босс, — сказал Люк, войдя в кабинет.

Он взял стул, который стоял у ее стола, переставил к подоконнику, затем уселся и принял излюбленную позу: руки на затылке, нога на ногу. Откинувшись назад так, что передние ножки оторвались от пола, он стал раскачиваться.

Лоррейн часто снилось, как стул падает и Люк разбивает голову о батарею. Вспоминая об этом, она начинала улыбаться — не потому, что была кровожадной, да и Люк ей нравился, просто у нее было странное чувство юмора: мамины гены.

Люк открыл было рот, но Лоррейн опередила его.

— Кажется, в Ньюкасле сегодня плохой день. Пропала Трейси Скотт, она не появлялась дома уже два дня. — Лоррейн показала на фотографию пальцем. — Красивая девочка. Ей только четырнадцать.

— М-да… — Люк вздохнул и посмотрел на Лоррейн.

Она знала этот вздох: неприятности надвигаются.

— Что? — Ей требовалась определенность.

— Пропала еще одна девочка.

— Боже! — У нее засосало под ложечкой в предчувствии новых неприятностей.

— Шестнадцать лет. Пропала вчера. Ее зовут Джейд Соммербай. Так как ей шестнадцать, ее не ставили в список пропавших. Все выяснилось десять минут назад.

— Здесь может быть какая-либо связь?

— Пока рано говорить… Скорее всего нет. Пока нет никакой очевидной связи. — Люк покачал головой.

— Они были предоставлены сами себе? Что родители?

— Трейси Скотт жила в нормальной семье. О Соммербай мы пока еще мало выяснили.

— Дай мне знать, как только появится какая-либо информация.

Люк кивнул.

— Есть ли новости о последнем трупе?

На этот раз Лоррейн покачала головой.

— Но знаешь, у него было по шесть пальцев на ногах. Это трудно переоценить, ведь от тела ничего не осталось: оно пролежало в земле так долго, что…

— По шесть пальцев на ногах! — Люк наклонился вперед так резко, что Лоррейн испугалась, как бы не случилось, как в ее снах. — По шесть пальцев на ногах! — повторил он. — А сколько тело пролежало в земле?

Удивленная его заинтересованностью, Лоррейн пролистала бумаги.

— В предварительном заключении Скотти сказано, что тело пробыло в земле пятнадцать лет. А что, ты что-то знаешь, чего я не знаю?

— У Джека Холланда было по шесть пальцев на ногах.

— А ты знал этого Джека Холланда?

— Еще бы, — кивнул Люк. — Двадцать лет назад, когда я переехал сюда со своими бабушкой и дедушкой, я был не просто новым ребенком в районе, а новым черным ребенком. В те времена в Хоктоне жили всего два или три негра. Джек Холланд, плохой парень, был добр ко мне и другим детям. Он просто малость скрашивал нам жизнь, понимаешь? По вечерам мы все вместе играли в футбол. Он иногда угощал всех нас конфетами. А потом Джек вдруг исчез — это было где-то в середине восьмидесятых. Мы все думали, что он смылся с кем-то. Я иногда навещаю его мать. Приношу ей картошку и рыбу. Она слепа как летучая мышь, и у нее старческое слабоумие. Она думает, что я Джек.

— И Джека не было все эти годы? — Лоррейн почувствовала, как ее пульс начал учащаться.

— Точно, — уверенно кивнул Люк.

— Ну что ж… Это уже прогресс. Осталось выяснить, зачем кому-то понадобилось отрубить ему голову. Ума не приложу, какой в этом смысл. А ты? — с надеждой в голосе спросила Лоррейн.

— Все, что я знаю, так это то, что иногда к Джеку приходили довольно сомнительные элементы общества. — Люк улыбнулся. — Так что прости.

— Ладно. Ты и займешься этим. Может, тебе удастся что-то раскопать, чует мое сердце, что между этими трупами есть связь.

Люк кивнул, потом ухмыльнулся:

— Это смешно, три других тела всплыли в огороде суперинтенданта Кларка. Жаль, что меня там не было. Хотелось бы посмотреть на его реакцию.

— Да уж, — усмехнулась Лоррейн. — У него чуть не случился удар. Ему повезло, что он жил в этом доме всего год. До того, как Кларк купил этот дом и начал его ремонтировать, в нем никто не жил.

Все еще улыбаясь, Люк поднялся и пошел к двери. Выходя, он спросил:

— Твоя мать уже вернулась?

— Да. — Лоррейн закатила глаза. — Она уже в городе.

— Тогда передай ей мои лучшие пожелания. Я думаю, что Канада после ее визита никогда уже не будет прежней. Во всяком случае, скажи ей, что я закину ей видеокассету примерно в субботу.