– Нет.

– Молодого человека в черных ботинках на шнуровке?

– Нет. А это был убийца? Вы знаете, кто его убил?

– Нет, – сказал Эрленд и вышел из квартиры, опрокинув по дороге недопитую банку пива.

Жена мужчины, обнаружившего труп, решила-таки увезти детей на несколько дней к бабушке, как раз собирала вещи. Ей не хотелось, чтобы дети оставались дома после случившегося, ее муж согласно кивал. Да-да, так будет лучше. Было видно, родители в шоке. Они купили квартиру четыре года назад, им очень нравилось на Северном болоте. Отличное место, живи – не хочу, особенно если детей растишь. Мальчики стояли рядом с мамой.

– Как это ужасно, найти его в таком виде, – еле слышно прошептал отец мальчиков и оглянулся на детей. – Мы им сказали, что он спал.

– Но…

– Да знаем мы все, он умер, – сказал старший сын.

– Ага, его убили, – добавил младший.

Братья заговорщицки улыбнулись друг другу.

– Молодцы, мне бы так легко это переживать, – сказала мать и потрепала старшего сына по щеке.

– С Хольбергом у меня были нормальные отношения, – сказал отец. – Мы иногда разговаривали, когда встречались у подъезда. Он уже давно тут жил, мы с ним обсуждали сад на заднем дворе, всякие дела вроде починки забора и так далее. Как обычно, соседские такие разговоры.

– Впрочем, мы не дружили, – добавила мать. – Только разговаривали изредка, а общаться считай что не общались. Я думаю, так и должно быть. У всех своя частная жизнь.

Нет, они не видели никаких незнакомых людей близ дома, нет, никаких молодых людей в зеленых куртках не встречали. Женщине явно не терпелось посадить детей в машину и уехать.

– У Хольберга бывали гости? – спросил Сигурд Оли.

– Никогда не видела, – ответила женщина.

– Мне казалось, он вообще человек одинокий, – добавил ее муж.

– У него в квартире воняло, – сказал старший мальчик.

– Да-да, воняло, только держись, – поддакнул его брат.

– Это просто сырость от пола в подвале, – извиняющимся тоном сказал их отец.

– Да и до нашего этажа иногда доходит, – подхватила его жена. – Сырость, я имею в виду.

– Мы ему говорили об этом.

– А он обещал разобраться.

– Да-да, обещал, как раз на днях два года минуло.

«Богатеи» из Гардабая не сводили с Эрленда глаз. Какие измученные, отчаявшиеся лица. Еще бы, пропала младшая дочь, уже три дня о ней ни слуху ни духу. Вот прямо со дня свадьбы. Младшая дочь! Эрленд почему-то воображал себе малышку с кудрявыми золотыми волосами – а она оказалась студенткой факультета психологии Университета Исландии, двадцати трех лет от роду.

– Вы говорите, со дня свадьбы? – переспросил Эрленд, оглядывая просторную гостиную. Квартира занимает столько же, сколько целый этаж в его доме.

– Ее свадьбы! – сказал отец беглянки таким тоном, словно до сих пор не мог поверить в случившееся.

– Сбежала с собственной свадьбы, подумать только! – всхлипнула мать девушки и высморкалась в носовой платок.

Был полдень, Эрленду потребовалось целых полчаса, чтобы добраться от Рейкьявика до Гардабая, – дорожные работы. Большой особняк он нашел далеко не сразу, с улицы его практически не видно. Вокруг разбит шикарный сад, весь в деревьях, иные высотой метров шесть.

Родители, конечно, в шоке, решил Эрленд, но все же это пустая трата времени. У него есть дела поважнее. Впрочем, ладно, ну не говорю я уже лет двадцать со своей бывшей, что с того, надо сделать ей одолжение.

Мать беглянки одета в изящный бледно-зеленый жакет и юбку того же цвета, отец – в черный костюм. Постоянно повторяет, что очень беспокоится о дочери. Уверен, она в конечном итоге вернется домой, ей ничего не угрожает – он решительно отказывался даже предполагать противное, но все же решил сообщить в полицию, однако так, чтобы по стране не объявляли розыск. Ни к чему эти объявления в газетах, по радио и телевидению.

– Просто взяла и исчезла, – сказала мать.

Оба немного старше меня, наверное, около шестидесяти. Бизнесмены, импортируют детскую одежду, денег явно хватает на все с лихвой. Нувориши, одним словом. Да и возраст едва заметен. В доме гараж на две машины, каковые и стоят перед ним, обе новые, отполированы до блеска.

Мать девушки наконец собралась с силами и стала рассказывать, как было дело.

– Все случилось в субботу, три дня назад – боже, как летит время, – и какой это был восхитительный день! Их поженил этот, как его, в общем, викарий один, нынче очень популярный.

– По мне, так просто ужас, – сказал отец. – Прибежал взмыленный, махая портфелем, выдал на-гора пару клише, от каких зубы сводит, и убежал восвояси. Понятия не имею, отчего он такой популярный.

Но мать не собиралась позволять мужу портить рассказ о самой красивой свадьбе на свете.

– В общем, божественный день! Солнце, восхитительная осенняя погода. Человек сто на одном только венчании. У дочки же столько друзей. Ее все так любят. А потом у нас был прием, тут, в Гардабае. Как это заведение называется, я все время забываю?

– «Гардахоль», – подсказал отец.

– Да-да, восхитительный, уютный ресторан, – продолжила мать. – Ни одного пустого места – в смысле, гостей было очень много. Столько подарков. А потом… а потом…

Мать залилась слезами.

– Настала пора им танцевать первый танец, – продолжил за нее отец, – и этот кретин, ее муж, вышел на танцпол. Мы позвали Дису Розу, а ее и след простыл. Мы стали искать, но она словно сквозь землю провалилась.

– Диса Роза? – переспросил Эрленд.

– Оказывается, она угнала свадебную машину.

– Свадебную машину?

– Ну, лимузин. С цветами и ленточками, они на ней приехали из церкви. Просто взяла и убежала со свадьбы. Ни слова не сказала! Почему, почему?!

– С собственной свадьбы! – застонала мать.

– И как вы думаете, почему так произошло?

– Наверное, она передумала, – сказала мать. – Наверное, пожалела, что решилась.

– Но почему вдруг? – настаивал Эрленд.

– Пожалуйста, найдите ее, а? – сказал отец. – Она уже три дня не дает о себе знать, мы просто места себе не находим. Свадьба испорчена, мы в ужасе. И наша девочка пропала!

– Так, лимузин. Его нашли?

– Да, на улице Гардастрайти.

– Почему именно там?

– Я не знаю. У нее нет знакомых на этой улице. Ее обычная одежда была в машине.

Эрленд задумался.

– В каком смысле, обычная одежда в машине? – спросил он, выждав минуту. Что-то мне не нравится, куда идет разговор, наверное, я что-то не так сказал.

– Она сняла подвенечное платье и переоделась в обычную одежду. Видимо, заранее положила ее в машину, – пояснила мать.

– Сможете ее найти? – спросил отец. – Мы поговорили со всеми ее друзьями и знакомыми, и никто ничего не знает. Мы не понимаем, что делать дальше. Вот ее фотография.

Отец вручил Эрленду школьную фотографию беглянки – молодая, очаровательная блондинка. Улыбается.

– Как вы думаете, что на самом деле случилось?

– Понятия не имеем, – ответила мать.

– Ни малейшего, – кивнул отец.

– А это что, подарки?

Эрленд указал рукой на гигантский обеденный стол, заваленный разноцветными коробками, букетами, корзинами с цветами и прочим. Родители беглянки не шелохнулись. Эрленд подошел поближе к столу. Никогда еще не видел столько подарков. Интересно, что там, в этих коробках? Посуда, наверное. Зачем людям столько посуды?

– А это что такое? – спросил он, указывая на большую вазу на углу стола. Из нее торчало нечто вроде дерева, к веткам привязаны бумажные сердечки.

– Это дерево для записок.

– Что-что? – удивился Эрленд.

Лишь раз в жизни был на свадьбе, лет сто тому назад. Никаких деревьев для записок не припомню.

– Ну, гости писали пожелания невесте и жениху вот на таких бумажных сердечках, а потом вешали их на дерево. Целое дерево украсили, это еще до того, как Диса Роза пропала, – объяснила мать, не отнимая платка от лица.