Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Поная жестом попросила Гермию лечь и произнесла несколько фраз на индонезийском. Гермия недоуменно пожала плечами, разобрав только слово «понги» — «рано» и предположив, что фраза означала: «вставать еще рано». Как жаль, что она не понимает бахаза… Тогда она могла бы узнать о том, как сюда попала…

Поит! Господи Боже! — Воспоминание острой бритвой царапнуло по сердцу. Как она могла забыть о нем! Сколько времени она провела здесь?! Наступил ли уже четверг?! Как она может получить ответы на все эти вопросы, когда она совершенно не знает бахаза, а Поная не знает английского? Если бы здесь был Констанс или Джамбата… Но Констанс бросил ее… Гермия умоляюще взглянула на Понаю.

— Джамбата? Где Джамбата? — взволнованно спросила она.

Поная указала на дверь, что, по всей видимости означало: Джамбата ушел. Гермию охватило отчаяние. Неужели срок, назначенный похитителями, уже прошел, и Пойта нет в живых?! Она вскочила с постели, позабыв о боли, и тотчас же почувствовала сильное головокружение.

Поная успела подхватить ее и, нахмурившись, указала на ложе. Как это ужасно! Она настолько беспомощна, что ничего не может сделать. С помощью Понаи Гермия вновь улеглась в постель. Оставалось надеяться только на то, что похитители будут ждать. Но это была такая призрачная надежда…

Индонезийка склонилась над ее лицом, закивала головой и пробормотала какие-то слова. Потом ласково погладила Гермию по голове и ушла. Отчаяние ушло, внутри осталась только тупая боль от собственной беспомощности. Гермия попыталась сосредоточиться на событиях, произошедших с ней в тот день, когда она вернулась на Комодо. Ворюга-гид, комодский дракон, а потом каменное плато, тяжелый сон и видения. Вот и все, что она смогла вспомнить. То, как она транспортировалась с гребня в дом Джамбаты, оставалось загадкой.

Может быть, это место оказалось недалеко от деревни, и ее нашел кто-то из местных, а потом принес к Джамбате? А может быть, это был сам Джамбата? Вопросы, вопросы, одни вопросы… Вот как, оказывается, плохо терять сознание. Ничего не помнишь и чувствуешь себя беспомощной. А все потому, что кое-кто, назвавшийся твоим другом, бросает тебя в самый неподходящий момент… Гермия была чудовищно зла на Констанса. Все, что случилось с ней в тот день, произошло по его вине. А ведь никто же не просил его называть себя другом и обещать помощь. Сам вызвался…

Там, на вершине гребня, думая, что смерть уже близко, Гермия решила простить его. Простить ради тех чувств, которые к нему испытывала. Справедливо ли будет отказываться от своих, пусть и не слов, но мыслей? В конце концов, она сильно обидела Констанса, и, может быть, в тот момент он не контролировал себя… Знать бы, где он сейчас, думает ли о ней? Вспоминает ли ту безумную ночь, когда им казалось, что они — единственные люди во всей вселенной?

Но какая же она все-таки эгоистка: Пойта, возможно, уже нет в живых, а она по-прежнему думает о Констансе…

Гермия твердо пообещала себе, что если с Пойтом все будет в порядке, она не станет больше морочить ему голову. Расскажет все, как есть, признается в том, что любит Конни, и отменит свадьбу. Обязательно отменит. Потому что было бы в высшей степени несправедливо обманывать человека, который любит ее. Правда, Поит оказался не таким уж правильным, каким она его считала, но что ж… Все-таки нужно уметь прощать. Ты простишь, и тебя простят… Наверное, это правильно. Только если бы это открытие могло вернуть Пойта… И Констанса…

В доме послышались оживленные голоса и радостный смех. Гермия приподняла голову и прислушалась. Может быть, в дом зашли дети?

Но голоса были не детскими. И очень знакомыми… Сердце забилось, стало большим-большим и заняло все внутри. Гермия не чувствовала ничего, кроме стука собственного сердца. Эти голоса… Она боялась подумать об этом, поверить в это… А эти голоса приближались…

— Конни! Поит! — Она не могла молчать и смеялась сквозь слезы. — Конни!

Пара секунд — и Констанс был у ее кровати. Он осыпал заплаканное лицо поцелуями и шептал ласковые, добрые слова. Гермия задыхалась от рыданий, от счастья, которого было слишком много, чтобы вместить его целиком.

— Конни, я думала…

— Я знаю, о чем ты думала. — Конни оторвался от нее и посмотрел в два блестящих драгоценных камня — ее глаза. — Я знаю… Но ты ошиблась. Прости меня, прости, если можешь…

Он отстранился от нее, и Гермия догадалась: на них смотрят удивленные голубые глаза Пойта. А ведь с ним ей еще предстоит объясниться… Но, в любом случае, она была безумно рада его видеть.

— Поит…

— Здравствуй, дорогая, — сконфуженно улыбнулся Поит. Казалось, все должно было быть наоборот, но, вместо Гермии и Констанса, смутился Поит. — Прости меня. Все, что случилось, — только моя вина. Я понимаю, что не заслужил прощения, но… Я клянусь, я обещаю, что больше никогда не сяду за игральный стол…

— Я уже простила, Поит. Честное слово, простила. Мне пришлось пережить такое, что я поняла: то, что сделал ты — сущие мелочи. Бывает гораздо хуже…

Осчастливленный Поит кинулся к ее ложу. Констанс отошел от Гермии. Его лицо в один миг застыло как камень. Вот как, оказывается, Медуза Горгона превращает в камень, подумала Гермия, наблюдая за Констансом. — Не взглядом, а словом. Ну ничего, она все объяснит ему, только немного позже. А пока нужно успокоить Пойта.

— Поит, — мягко отстранила жениха Гермия. — У меня болит все тело. И потом, я хочу узнать, кто спас меня от дракона, а тебя от похитителей… Звучит, как в сказке, — усмехнулась она. — Кто бы мог подумать, что мы пройдем через такое?

Действительно, никто. Констанс до сих пор не понимал, как Гермия, маленькая Гермия, которая могла жить только бок о бок с цивилизованным миром, выдержала такое. И не только выдержала, но и не раскисла, не упала духом. Может, воздух Индонезии творит чудеса? А может, он никогда не пытался найти с ней общий язык?

— Я жду, — улыбнулась Гермия. — Рассказывайте.

Констанс присел на край ее постели.

— Когда мы с тобой… попрощались… я был вне себя и решил взять у Джамбаты лодку, чтобы доплыть до Бали, а оттуда вернуться домой. Но Джамбата оказался, слава богу, умнее меня, — улыбнулся он, — и сказал мне, что если через час я не передумаю, то лодка — в моем распоряжении. Естественно, этот мудрый человек, — Конни похлопал вошедшего Джамбату по плечу, — оказался прав. За этот час я успокоился и осмыслил те вещи, которые раньше упускал из виду. Конечно, отпускать тебя одну на Бали было глупо. Но еще глупее и бесчеловечнее было заставить тебя бродить в одиночестве по Комодо. Я не знал, как найти тебя и, посоветовавшись с Джамбатой, который иногда зарабатывает на пропитание работой гида, решил встретить то судно, которое приплывет на Комодо из Бали. По моим расчетам ты должна была плыть на нем. Но когда я пришел на побережье, тебя не оказалось, а судно уже уплывало обратно. Вероятно, оно пришло раньше, чем рассчитывали мы с Джамбатой. Я с ума сходил от отчаяния, не зная, где ты и как теперь тебя найти… — Констанс заново переживал тот страх, который охватил его на побережье. Лицо его побледнело, глаза блестели каким-то лихорадочным блеском. Но он сжал кулаки и заставил себя продолжать. — Я метался по побережью, как раненный зверь, кричал, звал тебя, но ответа не было. Подозревая, что ты захочешь найти Джамбату — ведь другого гида у тебя не было, — я решил, что ты можешь вернуться в рыбацкую деревушку. Подгоняемый отчаянием, я побежал туда. Там тебя не было. Но зато Джамбата рассказал мне очень подозрительную историю.

В деревне живет парень — Набити. Этого Набити все знают как лодыря и попрошайку, а еще как человека, нечистого на руку. Сегодня у Набити откуда-то появились деньги. И не просто деньги, а очень много денег, с которыми этот паршивец в силу своей глупости или чванства завалился в местный кабак. Там он пил сам и угощал своих друзей. На вопрос, откуда у него деньги, отвечал очень туманно. Плел что-то о богатых родственниках на Бали, которых у него там отродясь не было. Сопоставив твой приезд и поведение этого Набити, Джамбата заподозрил нехорошее… И мы тут же полетели в питейную. Там я вытряс из Набити душу, но добился все-таки, чтобы этот тип рассказал мне правду. Наши подозрения оправдались… Мы отобрали у него твои деньги, которые он, слава богу, только начал транжирить, и подробно объяснили ему, кто он такой…

27
{"b":"149823","o":1}