- Я рад, что ты ко мне пришла. Сама.

Этель шарахнулась в сторону. Как, как, ну как она могла ему поверить? Лучше признаться Ордену во всех своих грехах. Лучше выслушивать его поучения и порицания.

- Идрис, — судорожно сглатывая, выдавила из себя Этель, стараясь, чтобы голос хоть не дрожал. — Ты обещал привести меня к выходу. Забыл?

Он остановился, рукой уперевшись в стену над её плечом, придвинулся совсем близко, и Этель ощутила знакомый запах ромашкового чая. Она подавила в себе желание отвернуться и смотрела ему в глаза. Знала — стоит показать хоть намёк на слабость, и демон, который притаился за оболочкой знакомого мага времени, прыгнет на неё с когтями наизготовку.

- Тут нет выхода. Мы его уже давно прошли, — сказал Идрис, не переставая улыбаться. Этель захотелось стянуть с него капюшон, чтобы видеть перед собой лицо, а не тень, позволяющую домысливать всё, что угодно.

- Тогда давай вернёмся.

- О, Вселенский Разум! — взвыл Идрис, возводя руки к небу. Точнее, к тёмным сводам коридора. — Сколько ещё будут продолжаться эти игры? Я устал. Я очень устал. Я не понимаю, почему ты всё время мучаешь меня.

Этель вжалась в стену, и если бы при желании могла стать частью этой каменной кладки, она бы ею стала. Руки не ощущали холода. Послышался странный шорох, и только через секунду Этель поняла, что сама царапает пыльные камни.

- Я мучаю тебя? — выдохнула она, хотя сама себе давно пообещала не удивляться ничему в поведении Идриса.

- Да. Ты же сама ко мне пришла. Значит, ты меня любишь. Почему ты тогда от меня бегаешь всю жизнь?

- Идрис, я не… — Она замолчала, вовремя поняв, что объясняться бессмысленно, он всё равно пропустит её слова мимо ушей или примет за очередное "мучение". Нужно было искать пути отступлений, а не объясняться с сумасшедшим.

Он и правда не услышал. Идрис отвернулся и кивнул своим мыслям, словно справа стоял друг, который рассказывал правильные и важные вещи. Вот только справа никого не было.

- Да, — сказал Идрис невидимому другу. — Все женщины так поступают. Бегают. Но, может быть, хватит?

Он обернулся к Этель, больше не улыбаясь.

- И что ты мне сделаешь теперь? Убьёшь? Ты потом отсюда не выберешься.

- Что тебе нужно? — тихо спросила она, чувствуя, как под плащом по телу стекают капельки пота, хоть в коридоре и не было жарко, но даже лоб покрылся испариной.

- А разве ещё не понятно? Я мечтаю, чтобы у нас были дети.

Он потянулся к Этель, провёл ладонью по её щеке, сполз ниже, к плечу и перебрал в пальцах шелковые шнурки-завязки. Она не шевелилась, дышала едва-едва. Холодный воздух щекотал горло и обжигал губы.

- Понимаешь, это будет сложно.

- У тебя вечно одни отговорки, — страдальчески поморщился Идрис. — Ну сама подумай, у тебя же никого нет. Или скоро не будет. Луксора и Риана убили, Эйрин эту тоже скоро убьют. Наша встреча как раз кстати, разве нет?

У неё задрожали руки. Мерзкий солёный привкус во рту — Этель до крови прокусила губу, пока заставляла себя молчать.

- Я же для тебя стараюсь, — обречённо развёл руками Идрис. — Просто я знаю, что ты всё равно будешь бегать. А я так не могу.

- Я не буду, — прошептала Этель, пытаясь уцепиться за рукав его плаща, потому что пальцы Идриса неумолимо скользили вниз, и её едва ли не передёргивало от его прикосновений, хотя излишней брезгливостью Этель никогда не страдала.

- Будешь, я знаю. — Его рука прошлась по поясу платья, отыскивая застёжку, и Этель ощутила прикосновение жёсткой кожи, из которой была сшита его перчатка. Два крошечных крючка попались слишком быстро, и Этель вздрогнула, когда пояс сполз вниз по подолу. Вниз, кажется, до самого пола. Она ощутила себя полностью беззащитной. Выдержки хватило только на то, чтобы прошептать:

- Мне нужно спасти дочь.

- Да нет у тебя никакой дочери! — рявкнул ей в лицо Идрис. — Умерла! Уже убили! Хватит напоминать мне про свою дочь!

Этель отвернулась, насколько вообще это оказалось возможным в её положении. В голове метались мысли, одна оборванней другой.

Убить его? Правда убить? Чтобы потом неизвестно сколько проваляться в забытьи, восстанавливая силы? И самой умереть от холода? Или просто подохнуть с голоду, как бездомная собака? Выбора не было никакого.

- Идрис, я согласна, — быстро проговорила она, пока он нащупывал пуговицы на бархате.

- На что? — удивился он. Или неплохо сыграл удивление, потому что пуговицы всё равно в покое не оставил.

- На детей. На всё.

- Куда же ты денешься, — вздохнул он с облегчением: пуговица нашлась. А следом за ней ещё одна.

Этель почувствовала, как платье медленно сползает с одного плеча. Идрис стянул перчатку и погладил её по обнажённой коже, и Этель содрогнулась от этих прикосновений.

- Неприятно? — усмехнулся Идрис. — Смотри.

Он поднёс ладонь к её лицу, и в свете белого пламени Этель различила плохо зажившие шрамы, покрывающие его руку от кончиков пальцев по ладони. Мелкие, длинные, кривые, всё ещё хранящие следы крови. Её затрясло.

- Зачем ты так? — прохрипела она, не узнавая своего голоса.

- Я всегда помнил о тебе.

У Этель всё поплыло перед глазами. Она не знала, как смогла удержаться на ногах и не сползти на пол. Как осталась в сознании. Она знала только, что кричит, срывая голос. Кричит, исходя на противные высокие ноты. И отголоски ей криков гуляют под сводами коридора.

- Боже, Вселенский Разум! Святой боже, боже бессмертный, боже всемогущий, спаси меня!

Идрис смотрел на неё расширившимися глазами. Этель толкнула его в грудь, но единственное, что смогла, — сама упасть, пачкая руки в пыли и каменной крошке. Когда крик затих, и эхо успокоилось, и в ушах перестало звенеть, она жадно глотнула воздуха и зашевелилась на полу, пытаясь подняться. Было темно — огненный шар то ли погас, то ли отлетел на порядочное расстояние. Этель попала рукой в лужу воды, натёкшую со стены.

"Чёрные подтёки", — вспомнила она и тут услышала негромкие шаги.

- Не уверен, но, кажется, меня звали. "Боже" — это довльно таки лестно.

Оранжевая искорка спустилась к полу, и Этель увидела сапоги с серебряными пряжками. Придерживая платье, чтобы не остаться совсем голой, она попыталась подняться на колени.

В освещённом ещё несколькими искрами проёме коридора стоял Орден, и из-за ширины его плеч коридор казался донельзя узким. Великий маг ещё раз кашлянул — для вежливости.

- Надеюсь, я не помешал. В любом случае…

Он осмотрелся, и, судя по выражению его лица, то, что он увидел за спиной Этель, вызвало в нём только недоумение и гадливость.

- Орлана, мерзкая девчонка. Думаешь, у меня других дел нет, кроме как за тобой бегать? Я бы тебя выпорол, но сегодня буду очень занят. — Он занялся своей перчаткой — все должно быть идеально, и перчатки натянуты на каждый палец до упора. — Вставай и пойдём. Я долго обязан ждать?

Этель поднялась на дрожащих ногах и, чтобы не упасть, опёрлась на стену. За спиной дяди она рассмотрела Гая, который смотрел мимо неё, в пространство, и ещё двух незнакомых магов. Оглядываться она не решалась.

- Видел я, как вы бегаете. Одна уже сидит под домашним арестом, тебя ждёт та же участь. Кстати, у меня тут на каждом шагу охрана. — Орден придержал мантию, чтобы та не коснулась стен.

Этель посмотрела на свои ладони — все в чёрных, не сходящих разводах.

- И вы два раза прошли мимо выхода, — сообщил он через плечо. — Артисты.

Чтобы не остаться одной в темноте, Этель пришлось поторопиться за ним, хоть онемевшие ноги отказывались шевелиться.

- У него там везде кристаллы развешаны. — Лоран стирал с её ладоней чёрные разводы и посмеивался.

Резко пахнущая жидкость, которой была смочена тряпочка в его руках, пощипывала изодранную кожу, но Этель почти ничего не чувствовала. У неё слипались глаза, и слова целителя доходили до неё через одно. Вот он оставил правую ладонь и взялся за левую. Там хуже — там кожа оказалась почти полностью ободрана. Надо же было так проехаться по камням…