— Ладно, покончим с лирикой. Когда встретимся? Нам есть что обсудить. Предлагаю пересечься у Иглы Клеопатры в Центральном парке.

Хорас подал Роберту знак, чтобы тот соглашался.

— У нас мастер-ключ, — сказал Роберт.

— И кое-какие другие ключи, не так ли?

— За исключением тех, которые ты выкрал.

— Мне нужна Терри, — требовательно заявил Адам.

— Забудь об этом. Я могу предложить тебе мастер-ключ в обмен на Кэтрин.

— Забудь об этом. Кэтрин мне больше не нужна, забирай ее бесплатно. А мне отдай Терри и мастер-ключ.

— Даже не мечтай, — вспылил Роберт.

— В таком случае мы не договорились.

Терри отобрала у Роберта трубку.

— Адам?

— Привет, малыш. Мы все еще можем спасти ребенка.

— Я приду на встречу. Я хочу быть с тобой. Но пожалуйста, верни Кэтрин Роберту.

Пауза.

— Собирайтесь и идите в условленное место. Там увидимся.

— На самом деле Игл Клеопатры было две, — сказал Хорас. — Оба обелиска установлены в Гелиополисе, который древние египтяне называли Йуну три с половиной тысячи лет назад. Это священный город, причем как для Людей Света, так и для наших врагов. Собственно, в его честь они и назвали себя.

— В Центральном парке есть только один обелиск, — буркнул Роберт.

— Правильно. Брат-близнец находится в Лондоне.

— Насколько мне известно, царица Клеопатра жила в первом веке до нашей эры. Почему же эти обелиски, установленные три тысячи лет назад, так назвали?

— До Клеопатры они назывались по-другому.

— Вражда между Йуну и Людьми Света началась в тот день, когда были воздвигнуты эти обелиски?

— Нет, что ты! Это произошло гораздо раньше, и борьба велась далеко не только в Древнем Египте. Я же тебе рассказывал.

— Расскажи подробнее. Я хочу знать все.

— Путь существует с тех самых времен, когда на Земле зародилось человечество. Путь — это не мощенная камнями дорога, которую можно потрогать руками или потоптать ногами, как ты, надеюсь, уже понял. Путь — всего лишь способ познания Вселенной, способ осознать, что разум и дух человеческий, материя и энергия — все это единое целое. В принципе каждый человек способен отыскать свой Путь и пройти по нему.

— Но ты же говорил, что он доступен лишь избранным.

— Правильно. Абсолютное большинство людей его просто не замечает, не чувствует, не способно преодолеть себя, чтобы вступить на него.

Роберт взглянул на Терри, которая до сих пор хранила молчание:

— Ты вступила на Путь?

— Да, — кротко ответила та. — Мне предназначено пройти Путь Тиресия. А у тебя Путь Сета.

— Сколько их всего? — спросил Роберт, вновь повернувшись к Хорасу.

— В принципе бесчисленное множество. Но разумеется, все вариации объединены для удобства использования в несколько категорий. В частности, твой Путь — Путь Сета — относится к самой сложной категории.

— Йуну тоже вступают на Путь и идут по нему?

— Обязательно. Но они обжили его темную сторону и используют силу, которую дает им Путь, для утверждения своей воли и власти над другими людьми. Они хотят править земным миром. Мы — нет. Когда-то мы держались вместе, были единым целым. В конце концов, у нас с ними гораздо больше общего, чем с обычными людьми. И мы и Йуну способны улавливать высшую гармонию мироздания. Люди лишь догадываются о существовании такой категории, как душа. А мы не только точно знаем о ней все, но и видим ее, умеем оказывать на нее влияние. Порой мы способны изменять по своему усмотрению течение времени и ткань пространства. Но в какой-то момент наши дороги разошлись. Первый раскол произошел как раз в Йуну, но были и другие, отмечавшиеся в разных уголках света: в Китае, Индии, среди кельтов.

Роберт внимательно слушал и размышлял над словами Хораса, пытаясь примерить их к собственному опыту, накопленному в последние дни. Он тоже видел темную сторону Пути и чувствовал, что, переступая этот запретный порог, рискует привлечь к себе интерес Йуну. В Юнион-сквер-парке они даже предприняли попытку подчинить его себе.

— А вот эти старики в деловых костюмах, с которыми мы имели дело на Гранд-централ. Беловолосые. Это Йуну или просто подчиненные им люди?

— Они адепты учения Йуну, которые прошли свой Путь до конца и приняли решение служить Злу. Они физическое воплощение злой воли Йуну, которая сама по себе нематериальна, но способна вселяться в души тех из нас, кто отзывается на ее зов. И это происходит тем легче, чем больше у людей страхов, злобы, гордыни и ненависти.

— Стало быть, первоначальный раскол произошел из-за того, что некоторые из вас решили применить свои знания и силу ради снискания земных благ?

— Можно и так сказать, — согласился Хорас. — Тем обиднее сознавать, что эти люди тоже прошли и постигли свой Путь до конца. В конце туннеля они увидели не свет, но сумрак ночи.

Они прошли под аркой и оказались в подземной галерее, стены которой были украшены когда-то очень яркой и живописной, но со временем изрядно поблекшей мозаикой. Выйдя вновь на свет божий, они оказались прямо перед террасой Бетесды с каменным ангелом, силуэт которого был четко очерчен на фоне ясного неба.

— Ты говорил, что слово «йуну» в буквальном переводе означает «колонна». Какой смысл в этом понятии?

— Их как минимум два, и оба равноценны. Первый — колонна, символ начала творения. Первый камень, поднявшийся над волнами первородного океана-хаоса. По преданию, из него была высечена пирамида, венчавшая собой обелиск в Йуну.

— А второй смысл?

— Второй смысл — философская составляющая Пути. Колонна — это тот Путь, который мы для себя избираем, поднимаясь по ней все выше и выше, постигнув и отринув низменное и стремясь к возвышенному. Путь — это колонна. Колонна — это лестница, которую ты воздвигаешь и по которой поднимаешься. Этот второй смысл был детально изложен на стенах храмов Йуну, посещая которые Люди Света и Йуну впитывали новые знания.

— Ты всегда говоришь о Пути, но никогда о Боге. Ты веришь в Бога или нет, Хорас?

— Дойдя до конечной точки Пути, условно говоря, поднявшись до верхней ступеньки воображаемой лестницы, ты узришь Бога, — ответил старик. — Ты постигнешь и испытаешь фантастическое чувство единения с мирозданием. Кто-то предпочитает персонализировать эти удивительные ощущения и именовать то, что они видят, Богом.

Они повернули направо, миновали кафе «Ботхауз» и черепаший пруд, охраняемый скульптурой польского короля Ягайло, который скрестил над головой два огромных меча, готовясь к решающей битве.

Хорас рассказал, что один из обелисков римляне забрали из Йуну и перевезли в Александрию при Клеопатре, а в 1879 году египтяне решили преподнести обелиск в дар американскому народу и демонтировали его, чтобы погрузить на корабль, отплывавший в Нью-Йорк. И каково же было изумление всех присутствующих, когда под пьедесталом обелиска обнаружились каменные масонские знаки — мастерок, украшенный масонской символикой, и выемка в камне, повторявшая своими очертаниями форму алмаза, известного всем масонам под именем магистерского камня.

— Масоны участвовали еще в крестовых походах, — продолжал Хорас. — Правда, тогда они еще называли себя тамплиерами. Они были хранителями древнейших знаний, и многие из них были адептами Пути.

Они миновали довольно густые заросли вязов и внезапно вышли на открытую площадку, на которой был воздвигнут гигантский египетский обелиск, пирамидальная верхушка которого блестела в лучах предвечернего солнца. Они приблизились к восьмиугольной «спице» и опустились на одну из скамеек, которые тянулись вокруг нее.

— Хорас, что здесь высечено? — спросила Терри.

Хорас подошел вплотную к южной грани обелиска.

— Не смогу сказать, что постиг древнеегипетскую письменность в совершенстве, но центральную надпись, пожалуй, разобрать смогу. На остальные не обращайте внимания — они были добавлены гораздо позже. Итак. «Он подобен божественному Гору, могучему быку, возлюбленному Ра. Царь Верхнего и Нижнего Египта воздвиг этот монумент из двух обелисков, верхушки которых отлиты из особого чистейшего золота… в честь отца своего Атума, царя Йуну». Тут еще есть несколько слов, которые я не могу разобрать. И наконец: «Сын Ра, Тутмос, да продлятся его дни вечно!» Насколько я понимаю, перед нами архитектурный шедевр Тутмоса Третьего.