Роберт оглянулся. Один из Йуну взбежал по лестнице и направился в их сторону. За ним шли еще двое.
— Они приближаются, Хорас.
— Не оглядывайся. Рано. Брат был с детства одержим идеями военной романтики и в один прекрасный день, приписав себе пару лет, надел погоны. Он прошел всю Вторую мировую, служил в десантных войсках. После войны наши пути пересеклись, и одно время мы даже вместе работали — в Париже, Берлине, Египте. Война как таковая никогда не интересовала меня, и именно этим мы с Лоуренсом и занимались. Я был приписан к службе ОСС. Когда-нибудь приходилось слышать эту аббревиатуру?
— А как же — предтеча Центрального разведывательного управления.
— Точно.
— Хорас, так ты, выходит, глубокий старец.
— Да, ты это правильно подметил. Но выгляжу для своих лет неплохо, согласись! Итак, на чем мы остановились?.. Отец оставил нам с братом небольшое наследство — несколько шахт, большинство из которых к тому времени уже полностью истощились. И при этом он взял с нас клятву, что мы их никогда и никому не перепродадим, что они останутся в собственности нашей семьи на веки вечные.
Лоуренс на правах старшего брата забрал себе отцовский бизнес и поставил его на ноги. До сих пор удивляюсь, как ему это удалось. Впрочем, у него была редкая хватка, налаженные связи и эдакая хорошая предпринимательская наглость. Он никого не боялся и ни с кем не считался. Уволившись из армии, он не пожалел времени на то, чтобы основательно изучить экономику, горное дело, химию и металлургию. Он управлял семейными активами энергично и умело и практически в одиночку и из ничего создал «Хенкот инкорпорейтед» — настоящую промышленную империю…
Лоуренс всегда любил поговорку «Добро должно быть с кулаками». Он считал, что его обязанность состоит в том, чтобы стать сильным и богатым, чтобы предлагать помощь слабым и бедным. Особое внимание он уделял научным разработкам, которые вел в обстановке строжайшей секретности. Достаточно сказать, что мало кто из его подчиненных вообще был в курсе существования тайной лаборатории. Она располагалась на территории одной из его шахт. Он упоминал о ней в интервью, которое дал незадолго до своей гибели твоему репортеру.
— Да-да, припоминаю.
— Лоуренс был практиком, а я теоретиком, но мы оба двигались в одном направлении.
— Не понимаю…
— В мире есть всего три шахты, в которых добывается золото особого сорта — мы называем его красным.
— Красное золото? Но это же сплав золота и меди. Помню, когда мы с Кэтрин выбирали себе обручальные кольца, ювелир в магазине прочитал нам целую лекцию о красном, белом и розовом золоте. Все это сплавы, так как само золото — металл слишком мягкий, чтобы из него могли получаться стоящие украшения.
— Ну что ж, твой ювелир был прав. Но я сейчас говорю о совсем другом красном золоте. Оно встречается в природе исключительно редко и не используется в промышленности и ремеслах.
— А где же оно используется?
— Я расскажу, но прежде хочу взять с тебя торжественную клятву о неразглашении.
Хорас взял Роберта за руку и заглянул ему в глаза.
— Я клянусь…
Но Хорас не успел продолжить.
— Вам не выбраться отсюда, старик! — крикнул кто-то впереди них.
А в следующее мгновение они увидели, как из подвального полумрака вышел Адам Хейл собственной персоной. Между тем трое Йуну отрезали им путь возможного отступления сзади.
— Слушай, — проговорил Хорас, повернувшись лицом к Роберту.
Они оказались между двух огней. Хорас следил через плечо Роберта за Йуну, а Роберт, в свою очередь, не отрываясь смотрел на Адама.
— У красного золота может быть лишь одно-единственное практическое применение. Его называют еще металлом Гермеса, посланника богов. О его существовании знали только алхимики.
— Помню, Адам в своей пьесе упоминал его, но он тогда сказал, что красное золото на Земле уже не встречается.
— Встречается. Его добывают всего в трех шахтах, и все три принадлежали моему отцу, а потом нам с братом. Отец был их хранителем, он служил силам Совершенного Света. А после его смерти хранителями стали мы с Лоуренсом. О существовании красного золота и его чудесных свойствах знают не больше тридцати человек. После должной обработки оно приобретает способность либо аккумулировать в себе огромную энергию, либо передавать ее другим предметам для последующего высвобождения. Важно знать, что это свойство проявляется лишь в том случае, если с ним имеет дело человек, достигший определенного — фактически наивысшего — уровня духовного развития.
— Почему-то я сразу вспомнил о Марифате.
— Марифат частично сделан из красного золота. Некоторые из этих тридцати человек, о которых я говорил выше, полагают, что красное золото необходимо использовать для того, чтобы обрести власть над миром. Мы с Лоуренсом никогда не разделяли этой точки зрения.
— А те, кто разделяет?
— Их зовут Йуну, что в переводе с древнеегипетского означает «колонна». Мы противостоим им, мы служим идее Совершенного Света.
Адам, остановившийся примерно в десяти шагах впереди них, вдруг рассмеялся:
— Мы не помешали вам, господа? Сдается мне, вам пора бы уже обратить внимание на то, прямо скажем, незавидное положение, в котором вы оказались.
Он сделал пару шагов им навстречу. Было жарко, и на лице Роберта давно выступила испарина. Но Адам выглядел куда хуже. Рубашка на нем была вся мокрая, под глазами нависли тяжелые темные мешки, он тяжело дышал, и в его глазах посверкивали безумные искорки.
— Не сдавайся, Адам! — крикнул ему Роберт. — Ты все еще можешь бороться! Борись же, черт возьми!
— Боюсь, ты опоздал со своим советом, дружище, — отозвался Адам. — О чем это вы тут болтаете с Хорасом? Не иначе он поведал тебе трогательную историю своего братца и тайну красного золота? Знаешь, почему он так торопится? Он не верит, что уйдет отсюда живым. Хорас, признайся честно, ты ведь не веришь в это?
— Но раз Марифат был создан, значит, Йуну как-то завладели красным золотом? — спросил Роберт у Хораса шепотом.
— Расскажи всем, Хорас! — со смехом воскликнул Адам. — Ей-богу, Роберт, нет никакой нужды шептаться. Даже если бы ты не спросил об этом Хораса, а только подумал — я услышал бы твои мысли!
— Да… — проговорил Хорас, по-прежнему глядя только на Роберта. — Беда случилась в прошлом году. Мы с Лоуренсом узнали, что в «Хенкот инкорпорейтед» внедрилась группа лиц, которая ничем не проявляла себя на протяжении почти двух десятков лет, а затем вдруг они сумели найти и получить доступ в лабораторию.
— В ту самую? На той самой шахте, о которой Лоуренс говорил в интервью, что она закроется?
— Именно! — ответил вместо Хораса Адам. — Кстати, я слышал, что то интервью аукнулось тебе, Роберт, не правда ли?
Хорас вел себя так, словно Адама и Йуну в коридоре не было.
— Да, им удалось выкрасть крупицу металла. Совсем немного. Меньше грамма. Но это заставило нас с Лоуренсом принять меры.
— Как скоро вы обнаружили пропажу?
— Почти сразу же. Мы решили свернуть все работы с красным золотом, которые велись до того. Но это не так просто сделать. Металл очень капризный, и с ним необходимо очень бережно обращаться. У нас на все подготовительные мероприятия ушел почти год. Свойства красного золота способны проявиться во всей своей полноте лишь после того, как металл будет должным образом обработан. Йуну фактически похитили сырье, но даже в таком виде красное золото может быть смертельно опасно.
— А что вы сделали с Лоуренсом после того, как свернули свои работы?
— Мы спрятали весь добытый металл в надежном месте, и Лоуренс решил объявить об этом публично. Разумеется, информация предназначалась не для всех, а лишь для тех, кто был способен ее оценить. И тогда он согласился дать тебе интервью и рассказать в нем о закрытии шахты.
— А к чему это привело? — вновь подал голос Адам.
По-прежнему глядя лишь на Роберта, Хорас сказал:
— В компании решили, что Лоуренс помешался, и решили отстранить его отдел. Брат впал в депрессию — ведь, как известно, беда не приходит одна. Известие о пропаже красного золота, его поиски, решение о сворачивании разработок, которым он посвятил всю жизнь, — все это давило на него страшным прессом. А затем от него ушла жена, которой надоело исполнять роль вечного громоотвода. Лоуренс понимал, что ему необходимо срочно предпринимать какие-то меры, чтобы не позволить недоброжелателям отнять у него компанию и передать ее в руки Йуну. А после того как он дал тебе интервью, ты сам знаешь, что случилось.
