Какой смысл тянуть лямку там, где никто не заинтересован в результатах работы и создается только имитация справедливости? Денис был сыт преснятиной по горло.
Ему нравилось работать с Мамонтом по линии контрразведки: это занятие будоражило его существо, веселило кровь, обостряло все чувства и ощущения. И конечно, он бы хотел вернуться к оперативной работе. Но… Свиньи возвращаются к корытам. Денис не хотел иметь дело со свиньями. А свиньям, в свою очередь, не был нужен он.
* * *
— Его отжали и бросили, как использованную половую тряпку! Наплевали на обязательства, обещания, договоренности! Если это целесообразность, то я не хочу служить в Системе, где она торжествует! Я прямо сейчас могу подать рапорт!
— Не пугай меня, Костя. Я-то в чем виноват?
Мамонт осекся. Он действительно распалился и вышел за рамки субординационных приличий. Здесь, в просторном кабинете на Лубянке, 2, его повышенный голос воспринимался как наступательный крик.
— Извините, Валерий Иванович.
Смирнов улыбнулся.
— Разберемся. Сейчас во всем разберемся. Не так часто хорошие оперативники приезжают из Тиходонска в Москву заступиться за товарища, чтобы считать это обыденным делом. Обычно за себя хлопочут: квартиру не дали, должностью обошли, в звании не повысили… А этого паренька я помню…
Смирнов никогда не видел Холмса, но хорошо знал его работу. После задержания Цигулевой он получил орден и звание подполковника, а после раскрутки дела с образцами титана стал полковником и перебрался в центральный аппарат. Сейчас он был начальником Главка контрразведки, генерал-майором. Стремительный взлет генерала напоминал старт космической ракеты. Но роль ускорителя выполнил скромный трудяга Холмс. В отличие от сотен начальников, забывающих про исполнителей в тот самый момент, когда работа закончена и надо делить лавры, Смирнов про Холмса не забыл. И даже не сделал вида, что забыл.
Мамонт перевел дух и несколько раз вдохнул животом, успокаиваясь. Генерал снял трубку внутреннего телефона:
— Запросите Тиходонск о ходе реализации программы «Чистые руки». И подробную справку о лейтенанте Петровском. Срок исполнения — два часа. Ответственный — лично Заишный.
Положив трубку, Смирнов улыбнулся и подмигнул Мамонту. Тот представил, что сейчас начнется в Тиходонском управлении, и тоже улыбнулся. Он хотел и подмигнуть в ответ, но сдержался: это было бы нарушением субординации.
* * *
— Не надо… Не надо, Денис, я прошу тебя!
— Что случилось? Ты стала держать меня на расстоянии. Что произошло?
— Просто я сейчас не настроена…
— Странно. Раньше всегда была настроена, а в последнее время — всегда не настроена…
— Убери руку… Пожалуйста…
— Нет. Ты мне нужна. Прямо сейчас. Я уже не могу без тебя…
— Ну не надо… Правда… Не на… Ой… Ой…
Денис распахнул халат, взялся за трусики и уперся взглядом в желто-синие пятна на внутренней поверхности нежных бедер. Любовный порыв мгновенно угас.
— Что это? — ледяным тоном спросил он, как холодной водой окатил. Валерия открыла затянутые поволокой глаза.
— Что это, я тебя спрашиваю! Отвечай!
Девушка высвободилась, запахнулась, отвернулась к стене.
— Я не виновата… — тихо сказала она и заплакала.
— А кто виноват? — по инерции спросил Денис.
— Что я могла против этого бугая? У него руки, как из железа… Он вертел меня, как куклу, и делал что хотел…
Ахгад!
— Почему сразу не сказала?
— Какой толк… И потом — стыдно…
Денис молча оделся. Когда он открывал дверь, она вышла в прихожую.
— Ты больше не придешь?
Он задержался на пороге, думая, как лучше ответить. Он и сам не знал, придет он сюда когда-либо еще или нет.
— Посмотрим…
Дома мама взглянула удивленно.
— Ты так рано? Сказал ведь — до утра… Тебе звонили раз пять или семь. От полковника…
Она заглянула в бумажку.
— Полковника Заишного. Кто такой этот полковник?
— Не знаю! — буркнул Денис. — Мало ли на свете полковников…
— Вот его телефоны. И рабочий, и домашний. Просили позвонить в любое время.
— В жопу! Я звоню только тем, кого я знаю. А знаю я тех, кто знает меня!
— Что за слова, Денис! Ты же интеллигентный мальчик из хорошей семьи…
Владевшее Денисом напряжение нашло выход и прорвалось.
— Я не хороший мальчик! Я обманывал людей, я предавал их, я сажал их в тюрьму, калечил и убивал!
— Что ты говоришь? — мама привычно взялась за сердце и подкатила глаза.
— Единственное, что меня оправдывает, — все они были преступниками и негодяями…
— Какая разница, люди есть люди! Ты просто шутишь! Но очень неудачно.
Денис зло усмехнулся и понизил голос. Ярость клокотала где-то под горлом, она рвалась наружу, и он с трудом ее сдерживал. И чувствовал: если не выпустит, то получит инфаркт, или инсульт, или застрелится из отобранного у подрывника пистолета.
— Люди, говоришь? Знаешь, кто убил отца? Троица людей: Сивко, Чепурной и Кружилин…
— Что?!
— Сивко потом зарезали такие же, как он, тут я руки не приложил, а Чепурной сидел в колонии, и с моей подачи его задавили месяц назад…
— Как задавили? — на лице матери проступал неподдельный ужас.
— Задушили. Руками, петлей, подушкой, напихали в рот носков — не знаю. Задавили — и все. А последний, самый главный, Кружилин, он гулял на воле. Помнишь мою «хамскую выходку», когда я пришел с ножом и накричал на тебя? Он пытался меня убить, и я сломал ему позвоночник. Теперь он — инвалид на всю жизнь. Как ты считаешь — это справедливо?
— Это ужасно! — поблекшие глаза налились слезами. — Мой сын не мог этого сделать…
— А что я должен был делать? Плакать, жаловаться на судьбу, вспоминать отца? Тут ты преуспела за двоих! Кстати, ты только это и умеешь. Но правильные слова без дел ничего не стоят, запомни это! Рассказать тебе про других негодяев?
— Хватит, хватит, я не хочу ничего слышать…
— Тем лучше!
Денис прошел к себе в комнату и плотно закрыл дверь. Почти сразу позвонил телефон.
— Не спишь, коллега? — раздался в трубке грубый и развязный голос Курлова.
Отвратительный голос.
— Я выполнил уговор. Как насчет твоей части?
— Ты допустил ошибку, приятель, — холодно ответил Денис. — Я насчет Валерии.
Поэтому договор расторгается. Тебе придется посидеть в тюрьме. Лет пятнадцать-двадцать. Это нормальный срок для такого ублюдка, как ты.
На другом конце провода наступила тишина. Зловещая тишина склепа.
— Я пришью тебя, стукач поганый! — наконец прохрипел Курлов. — Я разобью твою подлую башку трубой! Я…
— Попробуй, камерная падаль, — ответил Денис и положил трубку.
* * *
Постоянные привычки очень вредны, если у человека есть враги. Но майор Агеев не анализировал полезность своих привычек и не думал о врагах. Как всегда, он пришел отобедать в пельменную, с учетом зимнего времени расположился в специальном крохотном кабинетике, оборудованном в подсобке. Молоденькая подавальщица принесла пельмени, пожелала приятного аппетита. Агеев проводил взглядом ее ноги. Вика здесь уже не работала. Майор сказал заведующему, и тот рассчитал суку в два часа. Пусть знает.
Его неприятности не закончились. Отозвали из Москвы, проводят служебное расследование… Утечка информации, провал операции «Чистые руки»… Будто именно он, Агеев, все и провалил! Пельмени были вкусными, но удовольствия не доставляли. А может, просто надоели. Когда он сунул в рот последний, дверь в кабинет приоткрылась. Все шло по плану: именно в этот миг новенькая и должна была принести кофе. Майор поднял голову, но в дверях стоял звероподобный агент Курлов по прозвищу Кирпич. И целился ему в голову из огромного пистолета.
Пельмень застрял в горле, и майор лихорадочно пытался его проглотить, будто от успеха этого важного дела зависело то, что произойдет впоследствии. Но в его жизни уже ничего не могло произойти.
