Курлов выстрелил: раз, второй, третий, четвертый… Обливаясь кровью, Агеев опрокинулся навзничь вместе со стулом. Убийца сунул оружие под куртку и беспрепятственно вышел на улицу. Никто из посетителей, да и из обслуги не попытался его удержать.

Через полчаса Курлов позвонил на работу Петровскому и сказал только два слова:

— Ты — следующий.

Денис интуитивно понял, что это значит. Позвонив в милицию и наведя справки о последних происшествиях, он убедился, что его догадка верна.

— Видишь, не всегда свиньи берут верх, — весело улыбался Мамонт. — Прикрикнешь — они и отбегают от своего корыта…

— Плохо то, что кричать некому, — задумчиво ответил Денис. — Один считает, что так и надо, второй — что он ничего не изменит, третьему все по фигу, четвертый боится, пятый с похмелья, шестой из того же корыта хлебает, седьмой…

— Но если все-таки крикнешь — отбегут, — повторил Мамонт и перестал улыбаться. — Правда, через несколько лет вообще не станут бояться. Хоть кричи, хоть стреляй… Хотя если стрелять…

— Ладно! — прервал он сам себя. — Значит, ты определился. И правильно.

Посмотришь заграничную жизнь, в языках натаскаешься. Потом с этой линии тебя уже никто не снимет. Если не проколешься на чем-нибудь.

— Я не за красотами. Просто здесь мне все надоело. Слишком много пришлось тереться между свиней. И потом, этот идиот…

— Да-а-а… — Мамонт задумчиво почесал щеку. — За что он Агеева-то… И где прячется? Мы весь город перешерстили, милиция ищет… А его нигде нет!

— Так часто бывает, — кивнул Денис. — Один месяц в подвале сидел, сырую картошку ел, компоты пил. Чем ближе человек спустится к животному, тем легче ему скрываться.

— Когда едешь?

— Следующий поток заезжает в конце февраля. Подготовка полгода, потом распределение. Но у меня уже определено направление: Европа.

— Видно, Смирнов постарался, — кивнул Мамонт. — Молодец, память не потерял…

Поужинав, они сидели в «Космосе», неторопливо потягивая по второй чашке кофе.

— Кстати, ты помнишь Мадлен? — неожиданно спросил Мамонт. — Французская группа по культурному обмену, прогулочный теплоходик…

Денис кивнул.

— Конечно. Очень приятная женщина. Реставратор из Лиона.

— Может, женщина она и приятная, но никакой не реставратор. Наши люди в Лионе ее не нашли. Даже следов нет.

— И что это значит? — озадаченно спросил Денис.

Мамонт пожал плечами.

— Скорей всего ты имел контакт с французской разведкой. Имей это в виду, когда будешь работать в Европе.

Денис кивнул. Он совершенно не представлял, как это можно «иметь в виду».

— А в прокуратуре как? — сменил тему Мамонт.

— Сдаю дела. Где бумажку допечатать, где подшить, пронумеровать. Завтра закончу.

— Оружие так и не вернули?

— Нет. Два рапорта написал Побеленному. Как камни в колодец.

Мамонт нахмурился.

— Это плохо. Когда этот гад у тебя на «хвосте»…

— Ничтяк, прорвемся! — усмехнулся Денис.

— Будь осторожен.

— Еще бы…

Допив кофе, они встали, Денис снял с вешалки пальто и осторожно надел, чтобы восьмисотграммовый предмет в правом кармане не ударил с размаха по бедру. За последние месяцы он повзрослел, возмужал и многое понял. Главное — надеяться можно только на себя.

Выйдя из «Космоса», они попрощались. Мамонт предложил проводить, но Денис отказался: у каждого свои дела.

— Я не боюсь, — сказал он вслух.

И это была правда. Курлов — загнанный волк-одиночка, за ним никто не стоит. В его пистолете было восемь патронов. Один он сжег при имитации побега Дениса, четыре истратил на Агеева. Осталось три. В отобранном у подрывника «ТТ» полный магазин, и Денис не снимает руки с рукоятки. Он очень внимательно осматривается, выходя на улицу, постоянно контролирует обстановку вокруг и очень осторожно входит в подъезды. Когда-то он поражал пять силуэтов за пять секунд. Если бы шла игра и зрители делали ставки на каждого, то шансы оценивались бы как равные.

Единственное, чего Денис хотел — чтобы развязка наступила быстрее. И когда возле троллейбусной остановки он увидел шкафоподобную фигуру, то испытал нечто вроде облегчения. Только бешено заколотилось сердце, вспотели ладони и обострились все ощущения.

Этот идиот мог начать стрелять прямо в толпе, поэтому Денис, пригнувшись, побежал через дорогу, не позволяя ему сократить дистанцию. Со стороны казалось, что он спешит на автобус противоположного направления, но он, не сбавляя хода, забежал в Первомайский парк. Смеркалось, здесь было пустынно, только иногда какой-то прохожий срезал напрямик расстояние между клиникой мединститута и центральной улицей. Громко кричали вороны. На верхушках голых деревьев перевернутыми шапками чернели их грубо свитые из веток гнезда.

Курлов бежал следом. Между ними было метров семьдесят. У фонтана Денис остановился. Когда-то скульптура называлась «Первомай» и изображала группу рабочих и работниц с праздничными флагами. Теперь это была чистая абстракция, к которой подходило любой название: «Высадка первой российской экспедиции на Марс», «Дрессированные тюлени», «Бастуйте учителя требуют погасить задолженность по зарплате»…

Денис повернулся к скульптуре спиной, а к движущемуся по аллее Курлову — лицом, вынул из кармана и опустил вдоль туловища руку со взведенным «ТТ».

— А на Марсе будут яблоки цвести? — неожиданно крикнул он то, что пришло в голову.

— Чего?! — взревел Курлов. Он тоже достал пистолет и выставил его перед собой.

Но расстояние еще было слишком большим для верного выстрела.

— Руки за голову и ложись на землю! Иначе тебе конец!

Курлов не ответил. Расстояние сокращалось, происходящее напомнило Денису многократно виденные в кино сцены дуэлей. Он тоже поднял руку, удлиненную восемнадцатью сантиметрами холодной оружейной стали.

— Ложись на землю! На землю!

— Бах! — перед грудью Курлова расцвел цветочек дыма, и сзади что-то ударилось об абстрактную скульптурную группу. Метров тридцать. Почти как в тире.

— Бах! Бах! Бах! Бах! Бах! — быстро, как по вынырнувшим на пять секунд силуэтам, выпустил серию Денис. Но теперь он целил в широкую фигуру, словно две мишени соединили воедино.

Фигура споткнулась и рухнула на стылую землю. Стаи растревоженных ворон описывали над темнеющим парком быстрые неровные круги. Это тоже напоминало финальный кадр какого-то фильма. Если бы это был фильм о хорошем мальчике из интеллигентной семьи Денисе Петровском, то он должен был осознать весь ужас происшедшего и броситься к упавшему с дурацким криком: «Помогите! Люди! Ну помогите же, кто-нибудь!»

В реальной жизни Холмс поступил по-другому. Быстро осмотревшись, он пошел прочь, ко второму выходу из парка. На ходу протер пистолет и забросил его далеко в кусты. Если не загонять ему иголки под ногти, не сажать на детектор лжи и не вкалывать «сыворотку правды», то он никогда не признается в том, что только что совершил. А для самого себя у него было стопроцентное оправдание. Каждый человек имеет право на самооборону.

Через десять минут Денис вышел к трамвайной остановке. Он начал приходить в себя, и ему предстояло решить: ехать домой или к Валерии. Он склонялся к последнему варианту.

Ростов-на-Дону, 1998 год