Девушка была именно той, кого он ждал. Ричер понял это, потому что, наблюдая за ней краем глаза, он заметил, что она точно так же наблюдает за ним. Она оценивала его, пытаясь понять, стоит ли к нему подходить.

Очевидно, пришла к выводу, что не стоит.

У нее было целых пятнадцать минут, чтобы принять решение. Но она не встала и не подошла. И вовсе не потому, что была хорошо воспитана. Не потому, что не хотела его беспокоить, пока он ел. Ричер подозревал, что ее понятия о хороших манерах так далеко не распространяются, но даже если он и ошибался, мысли о пропавшем бойфренде наверняка заслонили бы все остальное. Она просто не хотела с ним связываться, вот и все. И Ричер ее не винил. «Посмотри на себя, – сказала Воэн. – Что ты видишь?» Он не питал иллюзий насчет того, что увидела девушка, сидевшая через три кабинки от него. Не питал иллюзий относительно своей внешности или способности расположить к себе человека вроде нее. Был поздний час, и она видела старика вдвое старше ее, огромного, неопрятного, непричесанного, довольно грязного, буквально излучающего предупреждение «держись от меня подальше», которую он культивировал многие годы, наподобие знака на задней части пожарной машины: «Держитесь на расстоянии 200 футов».

Ричер понял, что она будет сидеть на месте, пока он не уйдет. Он был разочарован. Главным образом из-за вопросов, возникших у него в связи с мертвым юношей, на которого он наткнулся в темноте, но еще и потому, что в глубине души ему бы хотелось быть мужчиной, вызывающим доверие у молоденьких девушек. Это, разумеется, ни к чему бы не привело. Она была юной, а он – в два раза старше. К тому же бойфренд девушки умер, что делало ее в каком-то смысле вдовой.

Она продолжала за ним наблюдать. Ричер перевел взгляд на ее отражение в окне. Она поднимала глаза и опускала их, сжимала и разжимала кулаки. Неожиданно посмотрела в его сторону, как будто ей в голову пришла новая мысль, затем вновь отвернулась, как будто отбросила ее. Как будто нашла причины держаться от него подальше. Через пять минут Ричер принялся искать в кармане деньги. Счет ему был не нужен. Он знал, сколько стоят сэндвич и кофе и чему равняется местный налог на продажу, потому что цены были напечатаны в меню. Он вполне мог сосчитать в уме общую сумму и вычислить пятнадцатипроцентные чаевые для официантки в возрасте студентки колледжа, которая тоже старалась лишний раз к нему не подходить.

Ричер сложил мелкие банкноты в длину и оставил их на столе, затем встал и шагнул в сторону двери. В последнюю минуту он изменил направление, подошел к столику девушки и сел напротив.

– Меня зовут Ричер. Мне кажется, вы хотели со мной поговорить.

Девушка посмотрела на него, моргнула, открыла рот, снова его захлопнула и смогла заговорить только со второй попытки.

– А с чего вы так решили? – спросила она.

– Я встретил копа по имени Воэн. Она мне сказала.

– Что она вам сказала?

– Что вы ищете того, кто побывал в Диспейре.

– Вы ошиблись, это не я, – пробормотала девушка.

Врать она не умела. Совсем не умела. В своей предыдущей жизни Ричер встречался с настоящими мастерами, а у этой девушки все было написано на лице. Она судорожно сглатывала, начинала говорить и замолкала, заикалась, нервничала и посматривала вправо. Психологи установили, что центр памяти у человека находится в левом полушарии мозга, а за воображение отвечает правое. Таким образом, люди бессознательно смотрят влево, когда что-то вспоминают, и вправо, когда сочиняют, иными словами, врут. Девушка так часто поворачивала голову вправо, что Ричер начал опасаться за ее шею.

– Ладно, прошу прощения, что побеспокоил вас, – сказал Ричер.

Но остался на месте. Он сидел спокойно и расслабленно, занимая почти всю виниловую скамейку, предназначенную для двоих. Вблизи девушка оказалась симпатичнее, чем когда он смотрел на нее с расстояния. Ее лицо украшала россыпь веснушек, и у нее был подвижный, выразительный рот.

– Кто вы? – спросила она.

– Обычный человек, – ответил Ричер.

– Какой?

– Судья в Диспейре назвал меня бродягой. Так что, полагаю, я именно такой человек.

– Работы нет?

– Уже давно.

– Меня они тоже назвали бродягой, – сообщила она.

У нее был необычный акцент. Она не из Бостона, и не из Нью-Йорка, и не из Чикаго, и не из Миннесоты, и не с Глубокого Юга. Возможно, приехала с юго-запада. Вероятно, из Аризоны.

– Думаю, в вашем случае они ошиблись, – заметил Ричер.

– Я не совсем понимаю, что означает это понятие.

– Оно произошло от французского слова «waucrant», – объяснил Ричер. – Обозначает человека, который путешествует с места на место без законных или видимых средств к существованию.

– Я учусь в колледже, – проговорила девушка.

– Значит, против вас выдвинуто несправедливое обвинение.

– Они просто не хотели, чтобы я там находилась.

– Где вы учитесь?

Она помолчала, потом посмотрела вправо и ответила:

– В Майами.

Ричер кивнул. Она не училась в Майами. Возможно, вообще не училась на Востоке. Скорее всего, где-то на западном побережье. Например, в Южной Калифорнии. Неопытные лжецы часто выбирают зеркальный образ, когда врут насчет географии.

– Какая у вас специальность? – поинтересовался он.

Она посмотрела прямо на него.

– История двадцатого века.

Скорее всего, так оно и было. Молодые люди, как правило, говорят правду касательно области, в которой разбираются, потому что они этим гордятся, и к тому же они боятся, что их поймают на вранье, если они назовут что-нибудь другое. Чаще всего это единственное, что у них есть. Издержки молодости.

– У меня такое ощущение, будто это было совсем недавно, – сказал Ричер. – Я не про историю.

– А про что?

– Про двадцатый век.

Девушка не ответила. Не поняла, что он имел в виду. Она, наверное, помнила максимум восемь или девять лет из прежнего столетия, причем видела их глазами ребенка. В его памяти осталось немного больше.

– Как вас зовут? – спросил он.

Она еще раз посмотрела вправо.

– Анна.

Ричер снова кивнул. Ее звали не Анна. Вероятно, это имя ее сестры. Или лучшей подруги. Может, кузины. Как правило, люди предпочитают держаться поближе к дому, когда придумывают фальшивые имена.

Девушка, которую звали не Анна, спросила:

– А вас тоже несправедливо обвинили в бродяжничестве?

Ричер покачал головой.

– Я самый настоящий бродяга.

– Зачем вы туда пошли?

– Мне понравилось название. А вас что туда понесло?

Она не ответила.

– В общем, там нет ничего интересного, – заявил Ричер.

– Вам много удалось увидеть?

– В основном когда я побывал там во второй раз.

– Вы вернулись?

Ричер кивнул.

– Я отлично рассмотрел город – с расстояния.

– И что?

– Все равно ничего особенного.

Девушка затихла. Ричер видел, что она обдумывает следующий вопрос. Пытается решить, как его задать. И задавать ли вообще. Она склонила голову набок и посмотрела ему за спину.

– Вы видели там каких-нибудь людей? – спросила она.

– Я видел много людей, – ответил Ричер.

– А самолет?

– Слышал.

– Он принадлежит человеку из большого дома. Каждый вечер в семь часов самолет поднимается в воздух и возвращается в два часа ночи.

– Как долго вы там находились? – спросил Ричер.

– Один день.

– В таком случае откуда вы знаете, что самолет летает каждый вечер?

Она не ответила.

– Может, кто-то вам говорил, – подсказал Ричер.

Но опять не получил ответа.

– Нет такого закона, который запрещает прогулки на самолете, – заметил Ричер.

– Люди не летают по ночам ради развлечения. Ничего не видно.

– Тут вы правы.

Девушка помолчала еще минуту, а потом спросила:

– Вы сидели в камере?

– Пару часов.

– Там был еще кто-нибудь?

– Нет.

– Когда вы туда вернулись, кого вы видели?

– Может, просто покажете мне его фотографию? – предложил Ричер.