Небо было ярко-голубым, а воздух таким чистым, что за кипарисами, росшими вдоль дороги, и холмами проглядывали даже острые пики Апеннинских гор.
Он прикрыл глаза и подставил лицо теплым солнечным лучам, как старая игуана. Вдохнул полной грудью, и его обонятельные рецепторы уловили густой запах навоза, лежавшего по всей дороге.
— Вот это аромат! — довольно пробормотал он. Этот запах перенес его в прошлое. В то время, когда ему было шестнадцать и он работал в манеже в Персикетти.
— Вот что я сделаю…
Почему ему это раньше в голову не пришло?
Надо купить лошадь. Гнедого красавца коня. И тогда, когда он окончательно обоснуемся в Искьяно (скоро, очень скоро), в хорошую погоду, как сегодня, он будет ездить верхом. Далеко, в лес Акваспарты. На собственной лошади он сможет ездить на охоту на кабана. Только не с ружьем. Огнестрельное оружие он не любил: это как-то неспортивно. С арбалетом. Арбалетом из углеродного волокна и титанового сплава, вроде тех, с какими в Канаде ходили на гризли. Сколько, интересно, стоит такая штука? Немало, но это вещь необходимая.
Он присел три раза, пару раз повертел шеей, разминая суставы. После непредвиденного сплава по течению, удара головой о камни и сна на диване он чувствовал себя разбитым. Словно разобрали позвоночник на позвонки, а потом собрали в произвольном порядке.
Но если тело было измучено, душа — наоборот. В ней сияло солнце.
И все это благодаря Флоре Палмьери. Сказочной женщине, которую он встретил, изгнавшей из его сердца Эрику.
Флора спасла ему жизнь. Да, если бы не она, то снесло бы его в водопад, размозжило о камни — и привет.
Он ей теперь по гроб жизни будет благодарен. А тибетские монахи говорят, что если кто-то спасает тебе жизнь, он должен отвечать за тебя до конца своих дней. Теперь они связаны навечно.
Правда, он страшную глупость сделал, когда попытался отыметь ее в зад. Что на него нашло? Что за сексуальное буйство?
«Ну, с задом у тебя иногда случается…»
«Довольно. Женщина тебе говорит, что она девственница и чтобы ты с ней осторожно, а ты через пять минут пытаешься трахнуть ее в зад. Постыдился бы!»
Он почувствовал, что от ощущения собственной вины перехватило дыхание.
113
Пьерини ждал, когда на дороге станет меньше машин, и тут его нагнал Фьямма.
— Ты куда? — спросил приятель, задыхаясь от быстрого бега.
— Садись давай. Он на той стороне. Он упал.
Фьямму дважды просить не пришлось, он запрыгнул в седло.
Пьерини дождался, когда машины проедут, и миновал перекресток.
Говнюк скорчился на обочине, потирая лодыжку. У велосипеда был погнут руль.
Пьерини подъехал, положил локти на руль мотороллера.
— Нам едва не остались от тебя рожки да ножки, и ты чуть не спровоцировал ДТП со смертельным исходом. А теперь ты тут валяешься, сломал велик и сейчас получишь звездюлей. Сегодня, дружок, явно не твой день.
114
Грациано ехал на своем «Уно турбо» по Авреливой дороге и вовсю ворочал мозгами.
Обязательно надо извиниться перед Флорой. Показать, что он не сексуальный маньяк, просто мужчина без комплексов и от нее без ума.
— Пожалуй, надо подарить ей что-то. Такое, чтоб она онемела от восхищения. — В машине он часто разговаривал сам с собой. — Но что? Кольцо? He-а. Рановато. Книгу Германа Гессе? He-а. Маловато. А если… если я подарю ей коня? А что?
Отличная мысль. Подарок необычный, неожиданный и достаточно дорогой. Так она поймет, что сегодня ночью он с ней не просто развлекался, это было всерьез.
— Да. Чудесного чистокровного жеребенка, — решил он и стукнул кулаком по приборной панели.
«Чувствую, люблю я ее».
Конечно, это несколько преждевременное умозаключение. Но что человеку делать, раз он так чувствует?
У Флоры все есть. Красивая, умная, изысканная. И образованная. Рисует. Читает. Зрелая женщина, способная оценить верховую прогулку, цыганское фламенко или тихий вечер у камина с хорошей книгой.
Не то что Эрика Треттель, дура безграмотная. Эрика — самовлюбленная, капризная, тщеславная девица. Флора чувствительная, щедрая и скромная женщина.
Одним словом, учительница Палмьери — идеальная пара для Грациано Бильи.
«Может, она еще и готовить умеет…»
С такой женщиной рядом он сможет осуществить все свои мечты. Открыть джинсовый магазин или даже книжный, найти домик у самого леса, сделать из него ранчо с конюшней, а она будет ухаживать за ним с улыбкой на устах, и у них будут — почему бы и нет? — дети.
Он чувствовал, что готов завести малышей. Девочку (какая красавица получится!), а потом и мальчика. Идеальная семья.
Как он вообще мог подумать, что такая женщина, как Эрика Треттель, истеричная шлюха, распоследняя подстилка, может разделить с ним старость? Флора Палмьери — вот родственная душа, которую он искал.
Единственное, чего он не мог понять, — почему такая красивая женщина девственница в таком возрасте. Что с ней такое, отчего она мужчин к себе не подпускала? Несомненно, какие-то сексуальные проблемы. Надо разузнать, что за проблемы такие, выпытать аккуратно. Но, в конце концов, ему и это нравилось. Он будет ее учителем и покажет ей все, что сам знает. Она способная. Он сделает из нее лучшую в мире любовницу.
И он ощутил, что семь его чакр наконец сбалансировались, аура пришла в порядок и он снова в гармонии с мировой душой. Печали и страхи улетучились, и ему стало легко, словно он — воздушный шарик. И захотелось сделать столько всего!
Чего только не вытворяет с чувствительной душой это странное чувство, имя которому — любовь.
«Надо срочно повидать мать».
Надо ей сообщить, что с Эрикой покончено, и рассказать про свою новую любовь. По крайней мере, так она прекратит этот цирк с обетом, хотя и жаль немного. Немую ее легче выносить.
А потом он поедет на ферму, где выращивают лошадей, а на обратном пути может заехать в магазин для охотников и рыболовов и узнать, сколько стоит арбалет.
«А вечером — романтический ужин с учительницей», — решил он и, счастливый, включил магнитофон.
Оттмар Либерт и «Луна Негра» заиграли цыганскую версию песни Умберто Тоцци «Gloria».
Грациано включил поворотник и выехал на дорогу к Искьяно Скало.
«Какого хре…»
У дороги двое пацанов, один лет четырнадцати, второй постарше, покрупнее и с дебильной рожей, били мелкого. И, судя по всему, не шутки ради. Мелкий лежал на земле, свернувшись как ежик, а эти двое пинали его ногами.
Возможно, в другой день Грациано Билья плюнул бы на это, просто отвернулся и поехал бы себе дальше, следуя правилу: не суй нос не в свое дело. Но сегодня утром, как мы уже сказали, он чувствовал себя легким, как воздушный шарик, и ему хотелось сделать столько всего, в том числе и защищать слабых, а потому он притормозил, подъехал к ним, открыл окошко и крикнул:
— Эй! Эй, вы! Вы двое!
Двое повернулись и недоуменно поглядели на него.
Этому чего еще надо?
— А ну, оставьте его!
Тот, что покрупнее, посмотрел сперва на приятеля, а потом ответил:
— Пшел в жопу.
Грациано аж онемел на секунду, а потом переспросил раздраженно:
— Что ты сказал? Куда мне пойти?
Чтобы его оскорблял какой-то недоумок?
— Ты мне не указывай, куда мне идти, засранец, ясно тебе? — гаркнул он, выставив руку с растопыренными пальцами в окно.
Второй парень, смуглый, худой, хищного вида, с белой прядкой в челке, криво усмехнулся и, глазом не моргнув, отозвался:
— Раз ему нельзя, я тебе скажу: по-шел в жо-пу!
Грациано недовольно покачал головой.
Они не поняли.
Они ничего в этой жизни не поняли.
Не поняли, с кем связались.
Не поняли, что Грациано Билья три года был лучшим другом Тони Змея Чеккерини, чемпиона Италии по капоэйре, бразильскому боевому искусству. И Змей показал Грациано пару боевых приемчиков.
И если они сейчас же не прекратят измываться над бедолагой и не попросят смиренно прощения, он эти приемчики испытает на их слабеньких тушках.
