Из письма следовало, что полиция до сих пор к Бобу не наведывалась. Это было второе сообщение от него. В Париже Честер также получил письмо от Вика, своего доверенного человека в Далласе. Значит, полиция не беспокоила ни того ни другого вопросом: знают ли они Говарда Чивера, Уильяма С. Хайта или – боже упаси! – Честера Макфарланда? Именем У. С. Хайта, казначея «Канадиан стар компани корпорейтед», Честер подписывал чеки. Семь новых покупателей – не так уж плохо, отметил он про себя. Особенно если учесть, что в прошлом месяце он посоветовал Гамбарделу на время свернуть активность по реализации акций. С этих семерых Боб, вероятно, выручил пятьдесят тысяч долларов, а может, и больше. Всем, кто подписывался на акции, выдавались письменные сертификаты. Суммы дивидендов были небольшими, но выплачивались регулярно, и пока о существовании акционерной компании не узнали на Канадской бирже, а держатели ценных бумаг получают свои дивиденды, некому поднимать шум. Каждый раз, когда выпускались очередные акции, Боб и Вик заверяли Честера, что будут держать его в курсе всех событий, которые могут происходить на бирже в течение ближайших месяцев, когда курс ценных бумаг начнет подниматься. Так было с «Юнимексом», «Велкомтичем» и «Юниверсал ки». Честер не мог удержать их все в памяти. В крайнем случае, если кто-то из держателей акций станет задавать в своих письмах слишком много вопросов, Честер даст распоряжение одному из своих доверенных людей в Далласе, Сент-Луисе или Сан-Франциско позвонить этому человеку и предложить выкупить у него акции за большую цену, нежели та, которую он заплатил. В девяти случаях из десяти это срабатывало. Даже самые подозрительные не только оставляли у себя акции, но и прикупали еще.

Земля, под разработку которой были выпущены акции «Канадиан стар», действительно существовала, но стоила очень дешево и вряд ли содержала уран. Участок располагался на севере Канады. Честер и его помощники обычно показывали клиентам это место на карте и заявляли, будто разработка начнется в самое ближайшее время, как только инженеры сделают окончательные расчеты. На обратной стороне каждой акции в самом низу маленькими буквами было указано, что земля в настоящее время исследуется, однако не говорилось, с какой целью. Естественно, акционерная компания не могла нести ответственность за свое явно выраженное намерение разыскать уран.

Компания «Юнимекс» была несуществующим нефтяным концерном, якобы расположенным на побережье Мексиканского залива, неподалеку от границы между Техасом и Мексикой. Согласно финансовым документам, которыми располагал Честер, имущество «Юнимекса» оценивалось в шесть миллионов долларов. Нью-йоркским брокерам, которые ездили с инспекцией, он показал обширные участки земли на побережье. То, что во владении Честера был лишь небольшой заброшенный участок, не помешало ему заявить о своих правах на сотни квадратных миль вокруг. «Юнимекс» и «Канадиан стар» были в данный момент основными источниками его дохода.

После нескольких дней пребывания в Греции Честер обнаружил, что дышит гораздо свободнее. Он с удовольствием пробовал различные блюда местной кухни, подаваемые в тавернах на небольших замасленных тарелках, вместе с узо или вином. Правда, ни ему, ни его жене вино не нравилось, тем не менее он допивал каждую бутылку до конца. Колетта купила себе пять пар туфель, а Честер костюм из английского твида, стоивший в два раза дешевле, чем в Штатах. И хотя ощущение опасности исчезло, все же осталась привычка оглядываться в вестибюле гостиницы: нет ли кого похожего на полицейского. Честер не думал всерьез, что на его поиски могут отрядить специального агента, но у ФБР наверняка имеются свои представители за границей. Полиции достаточно фотографии и показаний нескольких обманутых им людей, а справившись в паспортной службе, можно без труда установить его нынешнее имя.

За шесть дней, проведенных в Афинах, Честер и Колетта дважды побывали в Акрополе, съездили на автобусе в Салоники посмотреть на закат и на знаменитый автограф Байрона, оставленный им на одной из колонн в развалинах храма, осмотрели музеи и побывали в театре – именно побывали, потому что не поняли из пьесы ни слова. Следующими в их планах были Пелопоннес с Микенами и Коринфом, куда Макфарланды предполагали съездить, взяв напрокат машину, затем Крит и Родос. После чего они намеревались отправиться самолетом в Париж, провести там одну неделю и вернуться домой. Квартиры в Нью-Йорке у них теперь не было. Впрочем, жить на Манхэттене им больше не хотелось. Они собирались купить дом либо в Коннектикуте, либо в северной Пенсильвании.

Около шести часов их последнего вечера в Афинах Честер ненадолго отлучился из гостиницы, чтобы купить бутылку «Деварса». На обратном пути он заметил в вестибюле смуглого субъекта в сером пальто и шляпе. Незнакомец стоял возле одной из колонн, засунув руки в карманы. Он рассеянно смотрел из-под густых черных бровей, и Честер не был уверен, действительно ли поймал на себе его взгляд. Макфарланд мельком огляделся и заметил молодого человека в темном пальто, которого уже встречал дважды. Тот стоял возле двери и курил. Агенты, решил Честер. Его глаза инстинктивно выделили человека в сером пальто, хотя последние два дня притупили у него ощущение опасности. Честер еще в прошлый раз заподозрил в молодом человеке агента. Теперь же он в этом не сомневался. Стараясь не подавать виду, Честер, как и собирался, прошел к конторке портье.

– Мы уезжаем завтра утром. Не могли бы вы подготовить счет? Мы хотим оплатить его сегодня вечером. Я Макфарланд из шестьсот двадцать первого номера.

Произнося свою фамилию, Честер слегка понизил голос.

Затем он направился к лифту. Смуглый мужчина последовал за ним. Входя в кабину, он снял шляпу. Свою Честер снимать не стал.

– Шестой, пожалуйста, – попросил Честер.

Лифтер вопросительно посмотрел на мужчину в сером пальто.

– Шестой, – сказал тот по-английски с сильным акцентом.

Грек, решил Честер, и от души у него чуть отлегло. У незнакомца был крупный семитский нос, прыщавое лицо и черные с проседью волосы. Макфарланд вышел на шестом этаже, мужчина тоже. Честер уже занес руку, чтобы постучать в свой номер, когда незнакомец обратился к нему:

– Прошу прощения. Если не ошибаюсь, Ричард Донлеви?

Это имя для Честера было связано с клубом «Сьювени» в Атланте.

– Вы обознались, – ответил он невозмутимо.

– Тогда, может, Луис Фергюсон?

Честер покачал готовой:

– Нет. Извините.

– Вы путешествуете со своей супругой, да? Мне нужно с вами поговорить. Может, мы пройдем в ваш номер?

– А в чем, собственно, дело?

– Возможно, ничего серьезного, – улыбнулся мужчина. – Я представляю греческую полицию и хочу задать вам несколько вопросов. – Он достал бумажник, в пластиковом окошечке которого было вставлено служебное удостоверение. Посредине крупными черными буквами было выведено: «НАЦИОНАЛЬНАЯ ПОЛИЦИЯ ГРЕЦИИ». «Если отказаться разговаривать с ним, – подумал Честер, – это может только навредить».

– Хорошо, – сказал он равнодушно и постучался в номер.

Дверь почти сразу отворилась, но не широко.

– Прости, дорогая, – сказал Честер. – Я не один. Со мной джентльмен, у которого ко мне какое-то дело. Мы можем войти?

– Конечно, – проговорила Колетта и чуть побледнела.

Мужчины вошли. Колетта запахнула полы халата и отступила к комоду.

Греческий агент кивнул ей.

– Мадам, простите за мое вторжение. – Он повернулся к Честеру. – Могу я узнать, под какой фамилией вы здесь остановились?

Честер выпрямился и нахмурил брови:

– Прежде объясните, чем вызвано такое любопытство.

Незнакомец вынул из кармана пальто небольшой перекидной блокнот, раскрыл его и показал Честеру фотографию:

– Это не вы?

Все в Честере оборвалось. На снимке был он – улыбающийся, с бокалом виски в руке. Изображение нечеткое из-за увеличения, но вполне узнаваемое, взято из групповой фотографии участников обеда в клубе «Сьювени» трехлетней давности. Тогда его звали Ричард Донлеви. Волосы он носил подлиннее и еще не отпустил усов. В то время он продавал какие-то акции, теперь уже не вспомнить какие.