Оставляя работу в институте, Кейт и предположить не могла, что жизнь во внешнем мире требует таких эмоциональных затрат и до такой степени нестабильна.

Ей хотелось выпить кофе, но она боялась заглядывать к Райетт, опасаясь, что по городу уже разнесли весть о ее ссоре с шефом.

На ступенях лестницы, ведущей к музею, в ожидании ее сидел Тони. Она едва не позабыла о нем.

Он поднялся и смотрел, как она нехотя топает к входу.

— Ого, вот так «фонарь».

«И это только вершина айсберга», — подумала Кейт, вымучила улыбку, и у нее заболела щека.

— Заходи. Сейчас приготовлю кофе.

Она провела его по коридору на кухню. Ал в ожидании сидел на полу, зная, что через некоторое время здесь появится его миска с едой.

Он оглядел Тони, потом поднялся и прошагал по линолеуму, чтобы проделать «восьмерки» вокруг его ног.

Тони присел на корточки, чтобы взять его на руки, что Ал великодушно и позволил ему сделать.

— Весит целую тонну.

— Мы сажали его на диету. Давали какой-то ужасно дорогущий сухой корм, который походил на куски нарезанной картонной коробки. Он его ненавидел и всякий раз всем своим видом это показывал. У него так славно получается подлизываться и клянчить, что наша диета пошла прахом.

Кейт достала миску, суповую тарелку с рисунком ивы в японском стиле, и поставила на пол. Ал издал одобрительное «мяу» и вырвался из рук Тони.

Тони подошел к окну, пока Кейт наливала кофе в кофеварку.

— Это лабиринт?

— Да, — отозвалась Кейт. — Он совсем зарос, когда я только приехала. Но мы его подчистили, и теперь его облюбовали дети и взрослые.

Тони улыбнулся. И она поняла, что он никогда не обидел бы ее.

Тони повернулся спиной к окну и медленно оглядел кухню. Кейт было неловко, потому что она знала: помещение до крайности обветшало. Работы в музее оставалось невпроворот, однако они исчерпали свой лимит средств и теперь, к большому сожалению, остались без реставрации.

— Великолепная кухня. У моей бабушки была такая же. Обожаю этот музей.

Кейт разделяла его вкусы, но вот кухня остро нуждалась в экстренной заботе умелых рук.

Когда кофе был готов, Кейт поставила на стол пару чашек. Тони сел, стал сосредоточенно смотреть на свою чашку и кончиками пальцев крутить ее по часовой стрелке.

— Джинни Сью уже вышла на работу?

— Да. Думала взять еще выходной, но я не хотел, чтобы она рисковала работой из-за меня. Она просила извиниться за вчерашнее, поскольку пока не может прийти и извиниться сама. Джинни Сью знает, что вчера позволила себе слишком много.

— Ерунда.

Наступила пауза. Кейт пила кофе и ждала. Почему бы ему просто не перейти к делу?

Она пыталась придумать, как вывести его на чистую воду, когда он спросил:

— Ты счастлива?

Кейт едва не уронила чашку. Она ожидала чего угодно, только не того, что Тони заговорит на такую тему.

— В общем, да. Наверное. То есть я теперь занимаюсь совсем не тем, чем раньше, но… — Она пожала плечами. — Я дома.

— А я вырос в Вестчестере. Это в Нью-Йорке, — добавил он.

— Я знаю, где это.

— Не довелось мне устроить посиделки на нашей кухне. Забегал только время от времени — проведать бабушку.

— Тони, может быть, ты сразу скажешь то, что хочешь сказать?

Тони обхватил чашку обеими руками и взглянул на нее из-под своих длинных темных ресниц. Женщин такие бы не украсили, а вот Тони они придавали весьма привлекательный вид.

— Это так заметно?

— Другими словами, так заметно, что даже Кейт, чокнутая математичка, уловила? Если хочешь.

— Ты себя недооцениваешь. Все у тебя хорошо.

— Ха.

— Нет, правда…

— Тони, не тяни.

Тони сделал глубокий вдох.

— Ладно. Но ты должна пообещать, что никому не расскажешь…

— Тони, что за шпионские игры. Говори, и покончим с этим.

Впрочем, к этому моменту Кейт не хотелось, чтобы он говорил. С одной стороны, ей было интересно, с другой — она волновалась, и эти чувства не уживались. Было очевидно: что бы он ни собирался сказать, это так или иначе окажется негативом.

— Если насчет убийств, обещать ничего не могу.

— Нет. По крайней мере не думаю, что это имеет к ним отношение.

Кейт облокотилась на стол:

— Выкладывай.

— Помнишь, я рассказал тебе, как конфисковал у Гордона его мобильный?

— На чемпионате в Стэмфорде?

— Да. Я не все сказал. Я… — Он замялся. Взгляд Тони совершил путешествие по комнате и снова вернулся к чашке. — Дело в том, что перед этим я провел ночь с Клодиной. Я не знал, что она встречается с Гордоном. Она даже не давала это понять. Взяла и подкатилась ко мне в баре после церемонии открытия. Ты знаешь, как это бывает. То есть, может, ты и не знаешь. Я просто часто в дороге, и у меня нет времени э-э… завязывать длительные отношения. А на таких мероприятиях всегда полным-полно одиноких людей и…

— Я поняла. — Кейт не желала слушать подробности.

— Когда я задержал Гордона у входа в зону соревнований с телефоном, он обвинил меня в том, что я хочу выгнать его по личным мотивам.

— Из-за Клодины.

Тони кивнул.

— Это, конечно, была абсолютная чушь. Я не желал даже видеть ее снова. Но он раздул скандал, угрожал обратиться к организаторам и подать жалобу. Я отступил, но не из-за того, что его обвинения были оправданны, а чтобы избавить устроителей чемпионата от дополнительной головной боли, на которую такие типы не скупятся. Гордон имеет — имел — привычку мерить всех по себе и поэтому решил, что задел меня за живое. До конца чемпионата он вел себя как надутый индюк. Не стоит и говорить, что мы не были друзьями.

— Ты рассказывал об этом шефу Митчеллу?

— Нет. С той поры много воды утекло. Я не видел причины ворошить темное прошлое.

— Он все равно узнает.

Плечи Тони опали.

— Это было так давно.

— Он дотошный.

— Я заметил. Но нужно очень постараться, чтобы сделать вывод, что след к этому убийству тянется от того незначительного инцидента.

— Тогда почему ты ему ничего не сказал?

— В общем… я не хотел, чтобы знала Джинни Сью. Она милая девушка и могла все неправильно понять.

— Шеф не стал бы ей ничего рассказывать без необходимости.

— А ее нет, — продолжал настаивать Тони. — Просто Джинни Сью рассказала мне кое-что о жизни в Гранвилле. О гранвилльском «сарафанном радио». И в частности о том, что здесь все всегда узнается.

Кейт показалось, что это несколько пессимистический взгляд на вещи. Ведь не все становится известно местным сплетникам. Хотя…

— И если слух дойдет до нее…

— Думаю, она поймет, что это случилось задолго до того, как ты встретил ее.

— Да, однако ей будет неприятно, если придется стать объектом россказней.

— Значит, расскажи ей сам. Опиши все события, объясни, что все в прошлом. Открой ей правду.

Краска залила щеки Тони.

— Тони. Это ведь в прошлом, не так ли?

— Да. Я не знаю, почему вдруг решил пойти с Клодиной. Она не самая приятная женщина.

«Зато очень сексуальная, — подумала Кейт. — И любит быть в центре мужского внимания».

— Помнишь день, когда мы обедали все вместе? Джинни Сью тогда ушла почти сразу за тобой. Я хотел, чтобы она осталась, но она из местных, и я не знал, как бы она отреагировала на мое предложение. — Тони становился все пунцовее. — Поверить не могу, что рассказываю все это.

Кейт тоже не верила в то, что слышала, но точно знала, что ее щеки приобрели такой же цвет, как его.

— Вот. Клодина возникла передо мной, стоило мне войти в гостиницу после того, как я проводил Джинни Сью до машины.

— Подожди, но Клодина ведь ушла с шефом.

— Когда я встретил Клодину, его уже не было.

Почувствовала ли облегчение, услышав это, Кейт не разобралась.

— Она снова начала ко мне подкатывать. — Тони остановил рассказ и потер лоб. — Она… она затолкала меня в гардероб. Вся горела от нетерпения. А я был растерян, ведь мы только-только попрощались с Джинни Сью. И…