Но размышлять о красоте и обаянии Алекса в эту минуту Энни казалось неуместным.

Лучше подумай, что ты ему скажешь, заметила она себе. Он пошел в лобовую атаку, а ты сидишь и хлопаешь глазами, как заводная кукла.

— Ну давайте же, Энни! — поторопил ее Алекс. — Ведь вам самой хочется выплеснуть все те эмоции, которые вы испытывали вчера вечером!

— Ага, и сегодня ночью — тоже, — выдала Энни. — Ну хорошо, я расскажу. Да, вчера я говорила об этом с мамой, но я имела в виду… имела в виду…

— Ну? — с нажимом произнес Алекс.

Энни посмотрела ему в глаза и выдохнула:

— Я допустила ошибку. Да. Но ведь каждый иногда ошибается. У вас тоже наверняка время от времени случаются промашки.

— Бесспорно. Человеку свойственно ошибаться, — усмехнулся Алекс. — Вот только какую из ваших ошибок мы обсуждаем в данный момент?

Кафе, в котором они сидели, было очень уютным и располагалось в тихом районе. Посетителей было не слишком много, романтическая музыка играла негромко, позволяя собеседникам слышать друг друга и создавая лирическое настроение. Симпатичные скатерти, деревянные диванчики, массивные светильники создавали атмосферу старины и покоя. Рядом с Энни сидел самый сексуальный мужчина в мире. При других обстоятельствах она могла бы ощущать себя на седьмом небе от счастья. Этот вечер мог бы стать одним из самых запоминающихся в ее бестолковой жизни…

Она вздохнула и начала беспомощно оправдываться:

— Смотрите, я даже записалась к вам сегодня на прием, чтобы все объяснить, и… и…

— Так объясняйте, я слушаю. — Алекс начал терять терпение.

Энни виновато отвела глаза.

— А почему вы говорите — «одна из моих ошибок»? — вдруг насторожилась она.

— А вы подумайте, где еще могли ошибиться — помимо путаницы с открытками, — рассмеялся Алекс. — Вспомните еще парочку своих маленьких заблуждений.

Не так уж много она о нем знала, чтобы заблуждаться или не заблуждаться на его счет. Где же она ошиблась еще? Может быть, он просто пытается ее запутать, чтобы добиться правды? Да нет, не похоже. Он явно имеет в виду что-то конкретное.

— Может быть… Вы вчера упомянули о своей семье. Я так поняла, что вы имеете в виду жену и детишек?

— Нет у меня ни жены, ни детей, — внушительно произнес Алекс. — Я имел в виду семью моих родителей. С одной из сестер я вас сегодня познакомил.

Энни недоверчиво посмотрела на него:

— Ага. Это с папой, мамой и другими домочадцами вы собрались провести выходные на курорте близ Венеции? — Он принимает ее за маленькую девочку? Что за сказки? Венеция — это город влюбленных и молодоженов. Курорт — это место романов. Тридцатилетние мужчины не ездят на романтические каникулы с родителями, сестренками и братишками.

Алекс покачал головой, осуждая ее неверие.

— Помните Алисию, с которой я вас познакомил сегодня? Это моя самая младшая сестра.

— Конечно, помню, — согласилась Энни.

На самом деле она не особо поверила в их родственную связь. Впрочем, если задуматься… Тот же высокий рост. Те же зеленые глаза. Только другого оттенка: если у Алекса они аквамариновые, то во взгляде Алисии скорее сверкали изумруды.

Алекс нежно улыбнулся.

— Она собирается отпраздновать свою помолвку. Это у нее второй брак, она недавно развелась и снова выходит замуж. И Алисия решила, что ей хочется устроить праздник на морском берегу, а потом провести выходные, плавая в гондоле по каналам и слушая баркаролу.

Энни не знала, смеяться над нелепостью подобного объяснения или завидовать женщине, у которой сбываются такие романтические мечты. Ну надо же — захотела отметить помолвку на курорте, и вся семья садится в самолет, чтобы провести выходные в другой стране! Звучит красиво. Но верится с трудом. Интересно, где же, в таком случае, она будет справлять саму свадьбу?

— То есть вы хотите сказать, что никакой жены у вас нет, — заключила она. Видимо, это и есть та ошибка, в которую ее собирался ткнуть носом Алекс.

— Равно как и четырех любовниц, — насмешливо добавил Алекс.

— Ну, может, я ошиблась в их числе… — пробормотала Энни, отводя глаза.

Ей так и не удалось разглядеть на лице Алекса признаков досады, которую непременно должна была вызвать ссора с женщиной — а тем более с четырьмя! Кроме того, мог ли он с такой легкостью посвятить вечер их беседе, если бы у него было столько подруг, требующих внимания?

Верить ему или не верить? Извиниться за оплошность или сказать какую-нибудь колкость, изобличая развратника и лгуна? Но прежде чем Энни успела что-либо сказать, Алекс придвинулся к ней настолько, что его волосы защекотали ей висок.

— Знаете, о чем я думаю, Энни? — прошептал он ей на ушко. — По-моему, в детстве ваш отец слишком редко шлепал вас по попке.

Энни вздрогнула и побледнела.

— У него есть для этого уважительная причина. Он умер, когда мне было четыре года.

Энни помнила отца очень смутно. В ее памяти вставал образ сильного мужчины, который сажал ее на плечи и катал по саду, доброго и веселого. Мама, когда смотрела на мужа, всегда улыбалась… Как все они были счастливы!

— О, простите. Я не знал, — прервал ее воспоминания тихий голос Алекса. — Вам, наверное, нелегко пришлось.

— Не столько мне, сколько маме. — Энни пожала Плечами, стараясь не показывать, какую боль причинило ей воспоминание о ранней смерти отца. Прошло столько лет, но она до сих пор не смирилась с утратой.

Энни ждала, что Алекс снова начнет свои упреки, но он молчал, и тогда она решилась поднять глаза. Алекс пребывал в задумчивости, и по его виду невозможно было догадаться, что за думы овладели им. Неужели он замолчал, потому что его мучает совесть из-за своего неуклюжего высказывания?

— Знаете, Энни, — внезапно прервал молчание Алекс. — Ваше поведение помогло мне разобраться в ситуации.

— Вот как? — с тревогой в голосе спросила Энни. Ей не надо было объяснять, какие именно моменты ее поведения имеет в виду Алекс.

Совершенно очевидно, что он не поверил ее сказкам о том, как она на досуге просматривала документы и нечаянно обнаружила путаницу… А не поверил ей Алекс потому, что она сама выдала себя своими обвинениями. Догадаться, что она имела в виду тех самых женщин, которым адресовались корзины цветов, не составляло труда. Даже если бы мистер Кроуз не обладал аналитическим складом ума, который позволял ему руководить крупной компанией…

— Вот так, — передразнил ее Алекс. — Я понял, что у меня есть некоторые проблемы. И понял, как я смогу их разрешить.

Почему-то Энни пятками чувствовала, что его способ решения проблем ей не понравится. Господи, какой тяжелый человек! Что он ее мучает, поругал бы и отпустил!

Она ожидала чего угодно, но его вопрос вызвал у нее полное недоумение.

— Есть у вас загранпаспорт?

— Что у меня есть? — Она решила, что ослышалась.

— Загранпаспорт, — терпеливо повторил Алекс Кроуз.

— Ну есть. А вам зачем? — Энни все еще не понимала, что от нее хотят.

Паспорт она оформила в прошлом году, когда они с мамой впервые за очень долгое время решились оставить дела в гостинице и устроили недельные каникулы в Голландии. И что теперь, Алекс предложит ей собрать пожитки и уматывать в Амстердам, с глаз его долой?

— Я уже говорил вам, что собираюсь в Италию вместе с моей семьей, — напомнил он.

— Да-да, ваша сестра Алисия хочет поплавать в гондоле, — подтвердила Энни.

— Дело в том, что я еду туда один, — с легким вздохом сожаления пояснил Алекс.

— Так вы же говорили, что с вами едут и родители, и сестра…

— Вы не поняли, Энни. Я еду с родителями, но — один. Впрочем, раз у вас есть загранпаспорт, я буду не один.

— Я не понима… О! — Внезапно до нее дошло, что он хочет сказать. Очевидно, одна из тех четырех женщин, что получили цветы, должна была поехать в Италию вместе с ним.

А теперь, после того, как Энни перепутала открытки, они все и разговаривать с ним не хотят. И никто не желает составить ему компанию в поездке. Наверное, с ним должна была поехать та из женщин, которая не замужем. Энни попыталась вспомнить, была ли хоть одна из четырех открыток адресована «мисс…» — но так и не вспомнила.