В Москве она частенько вспоминала новую знакомую. Она сделала много портретов Ирмы и, всматриваясь в них, никак не могла понять – на бумаге проступали черты другой женщины. Другого человека. Что-то особое во взгляде – напряженность? Обращенность в себя? На снимках она казалась старше, чем в жизни.

Вообще-то Ольга мастерски снимала женщин, притушевывала резкость черт светом, смягчала… Но в Ирме камера улавливала какую-то тайну, недоступную глазу.

Ольга пыталась печатать портреты Ирмы на разной бумаге, но результат один – не Ирма. Не она. Почему?

– Не обращай внимания, – отмахнулась Ирма, когда Ольга рассказала ей об этом. – Мне нравится все, что ты сделала, – сказала она, когда они встретились в Москве. – Так ты говоришь, я не такая в жизни, да? На бумагу лезет кто-то другой? У меня есть тайна? – Она вздохнула и подалась к Ольге. – Да, есть тайна. Есть. Но я никогда не думала, что ее поймает объектив камеры. Как-нибудь я открою тебе свою тайну… – интригующе пообещала она.

Со временем они сблизились, Насколько это было возможно через границу. А потом мир здорово изменился, можно стало без труда слетать в Прагу, в Москву.

Ирма очень часто прилетала в Москву по делам мужа, к тому времени открывшего свою клинику.

Однажды Ирма спросила Ольгу, нет ли среди ее знакомых мастера, который бы изготовил по чертежам одну вещицу с особой точностью.

– Мне нужен специалист, способный сделать смычок к скрипке Страдивари, да так, чтобы эксперт не догадался, что это новодел. Понимаешь, о чем я? Не-ет, никакой скрипки у меня нет, ни Страдивари, ни другой. Просто я ищу хорошего мастера.

Ольга ошарашенно смотрела на подругу.

– Можешь смеяться сколько угодно, но он есть, такой мастер. Совсем недавно он сделал именно смычок к старинной скрипке. Я снимала в Большом зале консерватории и видела, как музыкант, заезжая звезда, бился в истерике – у него треснул смычок. А у него контракт, ему надо играть еще в нескольких странах. Митрич, то есть Анатолий Дмитриевич, сделал ему смычок…

Ирма улыбнулась:

– Отлично. Позвони ему, я готова к нему ехать.

– Я могу с тобой…

– Нет, Ольга, я сама. Она сказала это так резко, что Ольга вздрогнула. Вот таким голосом и должна говорить та Ирма, что на портретах.

– Хорошо. Она набрала номер Митрича.

– Митрич, привет. Я не буду делать длинного вступления. Для Ле Мере есть заказ. Конечно, международный.

Смычок? Вот уж не знаю. Заказчица сама с тобой объяснится. Нет, я не приеду. Фотографии твои привезу после. Да, конечно, готовы. Конечно, украсят… Она? Вполне самостоятельная дамочка. Вот именно, богата и хороша собой. Посылать такую? Ну, привет.

– А кто это – Ле Мере? – Ирма насторожилась.

– Да чепуха. Мы его в шутку так называем. Он столько за свой век всего натворил, что давно пора ставить собственный знак. Его фамилия Меринов, вот откуда Ле Мере. Для нас, его знакомых, все подделки – работа фирмы «Ле Мере». А у нас сейчас столько подделок – брр…

Ирма закивала:

– Понимаю. Ничего удивительного – подделка появляется на завтра после рождения добротного оригинала. Знала бы ты, сколько у нас подделок!

– Да, любимое занятие народов мира. Ну, давай отправляйся. Вот адрес. Он тебя ждет.

Ирма ехала на такси, смотрела по сторонам и вспоминала недавний разговор с мужем. По вечерам он не отходил от компьютера, занимаясь расчетами. Он нанял специалиста-материаловеда и несколько химиков.

Сначала Ирма не понимала, что происходит с Иржи.

– Можно подумать, ты собираешься открыть небольшой заводик резиновых изделий. Весьма специфических. – Она захихикала.

– Совсем не тех, на которые намекаешь, – улыбнулся Иржи. – Просто пришло время хорошенько подумать над твоей идеей, которая мне вначале показалась безумной. – Он серьезно посмотрел на жену. – Ирма, мне нужен хороший модельщик.

– Ты хочешь сказать – модельер?

– Да нет, не такой, как Пьер Карден или Валентино. Есть такая специальность – модельщик. Очень редкая в наши дни, когда все делают машины. Мне нужны человеческие руки. И ты мне должна их найти.

– А что им надо будет делать, этим рукам?

– Строго придерживаться чертежей, которые я подготовлю.

Ирма кивнула. Она поняла, что надо делать.

Вернувшись в Прагу, Ирма, не заезжая домой, кинулась в клинику искать Иржи. Ей не терпелось рассказать мужу, какого прекрасного мастера она нашла и за какую смехотворную цену он взялся изготовить вещицу, на которую они делают ставку.

Стягивая резиновые перчатки, снимая маску с лица, он смотрел на Ирму и через силу улыбался.

– Очень вовремя, Ирма.

Она вопросительно посмотрела на суровое лицо мужа.

– Что случилось? – Светлые ниточки бровей вскинулись. Она с трудом проглотила подступивший к горлу комок.

Внезапно он широко улыбнулся. Иржи мог вести себя совершенно неожиданно. Впрочем, если вдуматься, хирург его специализации с неожиданностями встречается на каждой операции.

– Я с тобой еще не поздоровался. Не обнял. Тебя ведь не было неделю. Так?

Ирма смущенно улыбнулась, ее лицо слегка порозовело. Невероятно, но она до сих пор не утратила способность краснеть. Слишком близко к коже расположены сосуды, отшучивалась она, краснея при этом еще больше.

– Здравствуй, конечно. – Ирма подошла к Иржи, встала на цыпочки и поцеловала в щеку. Щека пахла формалином. Точеный носик с веселыми веснушками сморщился. – Что-то случилось?

– Пока нет. Но может случиться.

– Ты уверен?

– К сожалению, да. – Он внимательно посмотрел на жену. – Если не приступим немедленно к тому, что придумали.

– Вот как? – нетерпеливо перебила его Ирма.

– …мы разоримся, – закончил он.

– Разоримся?

– Он повышает цену.

– Но это… это…

– Именно. Мы так не договаривались. Но в бизнесе возможно все. Особенно в нашем. Привыкание, а потом повышение цены.

– Я готова…

– Это замечательно. Когда мастер закончит работу? Ирма сказала.

– Хорошо. Молодец, дорогая. Он ни о чем не спрашивал?

– Нет. Его не интересует;, что именно он делает. Ему все равно, хоть атомную бомбу. – Она засмеялась, вспоминая свой визит к толстенькому, средних лет человечку, абсолютно лысому, настолько лысому, что казалось, волосы даже не собирались расти на этой голове. Она являла собой натуральный бильярдный шар. А его комната-мастерская в дачном доме – луза, и он сидел в нем, как посланный кием клиента шар в эту лузу.

– …Итак, мадам? Что вы хотите от меня, моя княгиня? – Он не мигая смотрел на Ирму. – Только не говорите, что вам надо завтра и что вы сейчас не при деньгах. Митрич без аванса не работает. На вдохновение положено оставить тридцать процентов. По-божески, да?

– Конечно, конечно… Я при деньгах. – Ирма открыла сумочку.

– Отлично. Давайте-ка сюда все параметры вещицы и прочее…

Она вынула из сумки чертеж, который сделал сам Иржи, и подробное описание с указанием степени точности.

– И еще – нужен ваш совет по материалу. Изделие должно быть абсолютно герметично, эластично, не поддаваться влиянию…

– Ага, мы повторим то, что творил сам Господь? – Он пристально посмотрел на Ирму.

Она похолодела. Неужели он догадался или – что еще ужаснее – делал нечто похожее?

– Да, конечно, – с нежной улыбкой кивнула она. – Поскольку Господь творил все, что существует на этом свете. – Ей удалось сохранить спокойствие и проявить выдержку.

Митрич рассмеялся ее бестрепетному ответу.

– Люблю людей с юмором. С ними не скучно.

Его глаза цепко всматривались в лист, разложенный на столе.

– Вопросов нет, моя княгиня. Чертеж изготовлен идеально. Я ворчун, люблю отличную работу и ценю умение других. – Он вздохнул. – Если найдете, кому передать мое восхищение, не держите при себе, наградите словом. Оно бывает дороже денег.

– Да, непременно.

– Итак, я сделаю. Мне не важно, что это, – подчеркнул Митрич, желая успокоить Ирму. – Я делаю все, что угодно, в основном из любви к искусству. Вы сами убедитесь, когда услышите объявленную мной цену.