— Ниже начинается библиотека. Все помещения сейчас пустуют, так что можешь выбирать, где расположиться. Камеры, пыточные, свалка…
— Свалка?
— Комната, куда сваливали отработанный материал. Ну, тех, кто не выдержал пыток. Раз в неделю их вывозили, а до этого, чтоб не валялись под ногами, сваливали туда. Так что выберешь?
— А что, домой книжки брать нельзя?
— Нет. Практически все пособия представлены в единственном экземпляре. Экономии ради. Ты возьмешь что-нибудь — а оно срочно кому-то другому понадобится. И где он тебя будет искать? Так что читать можно только здесь.
— Ну, тогда в камере…
— Не рекомендую. Камеры на самом нижнем этаже. Там и сырости больше, и кислороду меньше… пыточные выше.
— Нет, я все же камеры выберу…
— Ну, как знаешь…
— А почему не сделать библиотеку выше? Ну, где раньше были помещения охраны…
— О, там я устраиваю музей! Я уже получил разрешение. Музей пыточного дела! Там будут фотографии, краткие биографии лучших сотрудников Пыточно-дознавательной службы, уникальные экспонаты — инструменты пытки, которые применялись в давние века и те, которые изобретены лично мной… Я планирую сделать выставку — развитие пыточного дела от древнейших времен и до наших дней. Совершенствование инструментов, методов… Мне кажется, будет популярно, от посетителей отбою не будет!
— Возможно… — согласился из вежливости Дженс.
— А главное — это наша история, это надо сохранить! Надо же помнить свое прошлое, правильно?
— Правильно…
— А вот здесь камеры. Выбирай любую, они все пустые. Читатели сюда редко приходят.
— И я их понимаю… Пожалуй, я выберу поближе к лестнице. Незачем уходить далеко.
— Как знаешь… Вот, можешь разместиться здесь. Не "люкс", конечно, но вполне приемлемо…
Дженс заглянул в камеру. Ну да, вполне приемлемо — подумал он с сарказмом. — Сырые стены и пол, паутина кругом, пыль. Цепи, вмурованную в стену — видимо, в них заковывали особо опасных преступников. Запах сырости и затхлости. Полумрак — свет попадает из коридора.
— В других номерах так же?
— Думаю, есть и похуже. Показать?
— Не стоит. Верю на слово…
— Тогда располагайся поудобнее, а я принесу литературу.
— Поудобнее? — хмыкнул Дженс. — А что, столов и стульев здесь не предусмотрено?
— Ну откуда в камерах мебель, а? Сам подумай! Покупать надо, для библиотеки. А средства пока не выделены. Так что придется пока так… Ничего, люди здесь месяцами так жили, и ничего.
— И ничего, никто не умер, да?
— С чего ты это взял? Всякое бывало. Но не из-за отсутствия столов и стульев.
— Ну да, шутка оказалась неудачной…
— В общем, жди… Обустраивайся пока тут.
Библиотекарь ушел, а Дженс стал "обустраиваться". Нашел наименее сырое и наиболее освещенное место, попробовал, как сидится на каменном, голом и сыром, полу. Сиделось отвратительно, но выбора не было. Тут и Кен пришел, неся стопку книг. Небрежно свалил их на пол перед Дженсом и направился к выходу. Притормозил лишь у выхода, обернулся:
— С книгами обращаться осторожно и аккуратно. Я проверяю их при сдаче. И в твоих интересах, чтобы они остались в хорошем состоянии. А то придется мне вспоминать свое ремесло…
Не дожидаясь ответа, Кен вышел. Лязгнули замки, засовы на дверях. Дженс вскочил:
— Эй! А это зачем?
— Извини, привычка… — Кен ухмыльнулся, и стало ясно, что он ничуть не смущен. Но все же открыл двери.
— Если что — я на первом ярусе.
— Только на лестнице двери не закрывай!
— Постараюсь. А то еще забуду про тебя, и будешь тут сидеть, пока другой читатель не появится… А сюда редко кто заходит.
Библиотекарь ушел, а Дженс приступил к изучению книг.
На верху стопки лежала тонюсенькая брошюрка под названием "Общая теория вероятности". Низкосортная бумага, мелкий, местами кривой, местами едва читаемый шрифт.
Опять экономия на работниках, — со вздохом подумал Дженс. — А мне зрение портить, читая в полутьме.
Следом шел солидный томик "Специальной теории относительности, версии 13, для службы УН".
Три тяжеленных кирпича по полторы тысячи страниц каждый представляли собой "Комментарии, пояснения и дополнения к общей теории относительности". Специальная теория такой чести не удостоилась — видимо, опять же по причине экономии.
Красочно-аляповатое, явно коммерческое, издание в мягкой обложке обещало поведать о полутора тысячах видов жребия и методов случайного выбора.
Мда… Чтоб все это прочитать, разобраться во всем, запомнить — с полгода нужно, не меньше, — думал Дженс. — А впрочем, зачем мне это? Завтра-послезавтра я разберусь, как уйти из УН, и вернусь к прежней жизни. Наверняка. А если даже и не получится… Никто не сможет заставить меня работать. Никто! Плюну на всех и буду заниматься своими делами. Не понравится — пускай увольняют. Мне только это и нужно.
А пока… пока можно и почитать. Для расширения кругозора.
И Дженс взялся за чтение…
Проснулся он от долгого, режущего уши, отчаянного, полного боли и страданий, крика. Некоторое время Дженс соображал и вспоминал, где же он находится.
Сырой подвал, решетки, книги на полу… Крик повторился, окончательно вырывая из объятий сна.
— Да что же происходит? — вслух поинтересовался Дженс. Крик доносился откуда-то сверху. И был наполнен страхом, болью, мукой, отчаяньем — и много чем еще из этой категории. Дженс невольно поежился.
Как будто кого-то пытают, — подумал он. — Но кого тут могут пытать? Вроде бы пыточные допросы отменены несколько лет назад. Я же сам видел, что камеры пусты, и ни тюремщиков, ни дознавателей нет. Кроме Кена.
А крик все наполнял подвалы, звал на помощь — кажется, из последних сил.
Не мое это дело, — подумал Дженс. — Я должен литературу изучать… А что там происходит — без меня разберутся.
Клевальски открыл брошюрку "Общей теории вероятности" популярного издательства "Piplshavaet", которую до сих пор не осилил и на половину. Но вопли несчастного отвлекали, раздражали, не позволяли сосредоточиться.
Я должен узнать, что происходит, — подумал Дженс. — Может, кому-то нужна помощь? Впрочем, мне-то какое дело? Я посторонний человек. Мое зачисление в УН — случайность, недоразумение. Я не должен здесь находиться. Я вообще, могу пойти домой и заняться своими делами. А то, что кому-то плохо… мне-то что с того?
Но внутри души шевелилось нечто такое, что не позволяло поступить так. Что взывало к совести и говорило, вопило и требовало: иди, разберись, помоги!
Немного поборовшись с этим чувством и проиграв, Дженс поднялся и пошел к лестнице.
Все-таки библиотекарь оставил все двери открытыми, не запер Дженса "по привычке". Клевальски поднимался по лестнице. Крик приближался. Похоже, что человеку становилось все хуже. Голос явно принадлежал мужчине, и чувствовалось, что даже на крики у него уже не остается сил. Дженс оглядывался, надеясь присмотреть что-то, что сгодилось бы в качестве оружия, но ничего не находил. Тюрьма, однако, хоть и бывшая…
Двигаясь осторожно и стараясь не шуметь, Дженс вышел на первый ярус. Источник крика явно где-то здесь…
Дженс увидел Кена, мирно сидящего в кресле. Глаза прикрыты, тело — расслаблено, а на лице — довольная улыбка. В руках он вертел огромный тесак, не иначе как применяемый когда-то для допросов.
Рядом с Кеном стоял большой ящик с двумя бобинами, намотанной на них магнитной лентой, и динамиком. Аудиограммофон — устройство для записи и прослушивания звуков. Бобины крутились, прокручивая ленту, а из динамика исходил тот самый вопль, который разбудил Дженса.
Почувствовав чье-то присутствие, Кен открыл глаза.
— А, это ты? — добродушно произнес он. — Пришел послушать?
— Что это?
— Записи пыток. Мои любимые. Все, что осталось мне от любимой работы, помимо воспоминаний. Инструменты и записи…
— Вы бы не могли это выключить? Работать мешает…
