— Вдруг ураган уже кончился и мы рискуем понапрасну? — Он бросил взгляд в сторону темного леса. — И туда идти ни к чему?

О главном своем страхе он промолчал.

Вдруг уже попросту поздно?

Роггер несколько помедлил с ответом. Потом сказал так же тихо:

— Бродяги все равно остаются в плену. И мы не можем их бросить. Безумны или нет, они достойны сострадания.

Он был прав. Тилар вспомнил горе Мийаны, зло, чинимое песней-манком. Кабал при помощи плененных бродяг открыл великий источник силы и темной Милости. С этим следовало покончить.

Он обернулся, чтобы убедиться в готовности остальных следовать дальше.

Камень Бранта они еще наверху повесили на шею Щену, чтобы сделать того материальным на время спуска. Теперь мальчик отвязывал талисман, а Щена придерживал Малфумалбайн, расплывшийся в умилении.

— Что за грозный малыш! — приговаривал великан, стоя на одном колене и почесывая толстыми пальцами шипастую гриву. Обрубок Щенова хвоста ходил от счастья ходуном.

Но только Брант снял камень, как Щен исчез и рука великана прошла сквозь воздух.

— Эх… — Малфумалбайн поднялся на ноги. — Такой славный, тепленький… точно горшочек с углями в холодной постели.

Дарт спрятала усмешку.

Теперь все были готовы, и Тилар махнул рукой Кревану, призывая его возглавить отряд. Следовало поскорее убраться с открытого пространства. Ибо опасность в окраинных землях исходила не только от безумных бродяг и необузданной Милости. Тут жили еще и люди — пострашнее уподобленных зверям. Они могли убить и ограбить всякого, кто имел неосторожность сунуться в их края, собирали дикую Милость и торговали ею, попутно воруя, где и что придется, в других царствах. Пересекать границы земель запрещалось только богам, людям же это не возбранялось.

Поэтому Тилар хотел прежде, чем незваных гостей кто-нибудь заметит, встретиться с единственным в здешних странных местах союзником — сколь бы сомнительным тот ни был.

— Ты сумеешь найти вира Беннифрена? — спросил он у Кревана.

Пират кивнул.

— Я сверился с картами Ширшима. Отыскать лагерь нетрудно… если он, конечно, еще на прежнем месте.

Вир Беннифрен нанял Кревана добыть череп бродячего бога, отца Дарт. И собирался, согласно договору, ждать от пирата вестей близ границы окраинных земель до начала новой луны, которое приходилось как раз на эту ночь. Опоздай они хоть немного — и вирам ничего не стоит сняться с лагеря и уйти.

Креван двинулся в путь первым. За ним — остальные, осторожно пробираясь по сыпучему склону, где легко было подвернуть ногу, особенно после утомительного спуска со скалы.

Тилар не сводил глаз с приближавшегося леса. Тот мало чем отличался от горных лесов, разве что деревья были выше, кроны — раскидистее. В ночной темноте они походили на чудовищ, порожденных землею. Мелькали в глубине чащи редкие светляки, своим тревожным мерцанием словно предостерегая путников от вторжения. Щекотно звенели под ухом комары. В ночи их писк был единственным звуком — не считая журчания воды.

Вскоре отряд наткнулся на ручей, который выбивался из основания каменной осыпи и убегал, петляя меж утесами, в лес, во тьму.

— Коль верить карте, нам надо идти вдоль русла, — сказал Креван и прибавил шагу.

Но на опушке выяснилось, что в лес войти невозможно — так плотно переплелись меж собою лианы и кустарники, стремившиеся из мрака к свету. Клинки при попытке прорубиться затупились бы через четверть лиги или даже раньше.

Тогда Креван вошел в ручей, попробовал пройти по дну. Ему пришлось пригнуться, тем не менее пролезть сквозь живое заграждение удалось.

— Помните, тут скользко, — предупредил пират. — Мох кругом.

Гуськом последовали за ним остальные — входя как будто в пещеру, а не в лес. Тилар почувствовал запах снегохруста, чьи листья безжалостно давил сапогами пират. Но узким туннелем в кустарнике пробирались они недолго. Едва осталась позади опушка, как буйные заросли, которым под пологом леса не хватало света, начали редеть, и вскоре вместо воды под подошвами Тилар ощутил вязкое тесто из сырой, гниющей листвы.

Выросли вокруг, подобно дворцовой колоннаде, громадные древесные стволы, обросшие мхом, слабо светившимся в темноте. Зажурчали со всех сторон ручейки и протоки, стремящие свои воды вниз по склону. Эхо усиливало эти звуки, и казалось, словно по лесу текла одна могучая река. Это воды высокогорья вливались в окраинные земли — украдкой, потаенно, как их маленький отряд.

— И ничего страшного вроде, — пробормотал Малфумалбайн.

Тилар согласился с ним. Лес как лес. В Туманном Доле, к примеру, лесные дебри, где сплошь стояли черные, мертвые сосны, выглядели куда более зловещими.

— Погодите, — сказал Роггер. — Мы только границу перешли. Чем дальше, тем будет страшнее. Здесь все извращено дикой Милостью.

И, словно подтверждая его слова, с ветвей сорвалось, подобно огненной стреле, какое-то крылатое существо, развернув сверкающий хвост, и унеслось вдаль, испуганным визгом оповещая сородичей о пришельцах. Мелькнуло во мраке еще несколько пламенеющих стрел.

— Ну вот и пробрались незаметно, — вздохнул Роггер.

Дальше шли молча, гадая про себя, какие еще неожиданности и ужасы могут таиться в окраинах. По этим землям четыре тысячи лет блуждали бродячие боги, безумие у которых проявлялось по-разному. Одни были жестоки и злобны, другие бессмысленно веселы, третьи казались тупыми животными, четвертые отличались хитростью и коварством. Но все они изливали дикую Милость — в землю, воздух, воду, которые та и извращала. Порой едва заметно, а порой — чудовищным образом.

Иное дело — земли обжитые… Тилар вспомнил, как демон Чризма рассказывал ему об основании первого царства. Безумного в те времена Чризма обвинили в убийстве детей, заковали в цепи и выпустили из него кровь. Что было попыткой наказания, обернулось великим благом для Мириллии. Когда дикая Милость крови, сжигавшая разум бога, впиталась в землю, Чризм исцелился. Весть об этом быстро разлетелась по всем Девяти землям. Примеру Чризма последовали другие боги, и в Мириллии после многих веков хаоса и разрушения наступили мир и покой. Милость была обуздана, ей нашлись многочисленные применения, и началась новая, благословенная эра правления богов, положившая конец власти королейлюдей и их бесконечным войнам.

Из древней крепости, где правил последний король-варвар, пока не поклялся со своим войском в верности богам Первой земли, и вырос Ташижан, обитель рыцарей-теней. По договору, заключенному этим правителем, земли вокруг великой цитадели оставались свободными навеки от власти всякого бога. Не пускали на них и бродячих богов, учредив на границах стражу.

Договор был нерушим четыре тысячелетия.

Но теперь все грозило рухнуть.

Креван вдруг остановился. На пути встал одинокий утес, один из тех, которые Тилар видел издали, от подножия Горна. Похожий на скрюченный палец, воздетый к небесам как бы в безмолвном предостережении.

Тилар, прихрамывая, догнал пирата. Не мешало бы передохнуть, но предложить это он пока не решался. И попытался выровнять дыхание, чтобы Креван не заметил, как ему тяжело.

Тем не менее тот окинул его взглядом с ног до головы. И хмуро сдвинул брови, хотя вслух ничего не сказал.

— Далеко еще? — спросил Тилар.

Креван буркнул:

— Надо глянуть на карту.

В голосе его прозвучало беспокойство, которое Тилару не понравилось. К ним подошла Калла, скинула с плеча дорожный мешок. Вытащила и развернула карту.

Тилар посмотрел вверх. В просвете между ветвями виднелись проплывавшие по небу редкие облака. Над ними в недосягаемой вышине сиял лик малой луны. Ее называли Охотничьей луной, когда она была полной, как сейчас, ибо света ее хватало, чтобы все видеть, при этом охотников он не слепил.

Сколько уже пройдено? Пожалуй, меньше лиги, прикинул Тилар.

Креван начал что-то тихо говорить Калле.

— Уже заблудились? — усмехнулся подошедший Роггер.

— Нет, — ответил Креван и показал на гранитный утес. — Вот нужное место. Беннифрен назначил встречу здесь.