— Он не?.. — начала плачущим голосом Дарт.

Мастер остановил ее, вскинув руку.

Грудь Бранта вдруг снова поднялась и опустилась.

Он начал дышать.

Малфумалбайн крякнул так, что с ветвей над головой сорвалась пара крылоскоков. Все метнули на него сердитые взгляды, великан притих, но в глазах его засветилось нескрываемое облегчение.

— Что за алхимия такая? — спросил Роггер, тоже успевший подойти.

За мастера ответил Харп:

— Дым грез, лепестки Фараллоновых лотосов.

Ширшим кивнул.

— Когда их курят, они даруют покой и безмятежность. Но в виде порошка наделены великой исцеляющей Милостью. Теперь можно уходить. Мальчик проспит не меньше трех колоколов. И встанет… ну разве что с головной болью.

— Главное — не восстанет из мертвых, — проворчал Роггер.

Ширшим со стоном, держась за спину, поднялся на ноги, глянул на вора.

— По слухам, когда-то и для этого имелись алхимические рецепты. В тайной книге, зовущейся «Некраликос», написанной на человеческой коже самим Безъязыким. — Старик пожал плечами. — Правда или нет, кто знает? Когда долго смотришь в прошлое, память становится сном.

— Как говорит Дароникус, — сказал Роггер.

Ширшим поднял бровь.

— Вы знаете Харшона Дароникуса?

Теперь пожал плечами Роггер.

— Читал его работы в оригинале, на литтикском. Давно. В другой жизни.

— Правда? Где же…

— Мастер Ширшим, — перебил старика Харп, — нельзя ли отложить этот разговор, пока не перейдем гарь?

— Конечно, — спохватился тот. — Пора идти. Охотница, как бешеная собака, в любой момент может броситься в погоню.

Маленький лагерь был быстро разобран. Креван и великан подняли носилки с Брантом. Несколько мальчишек исчезли в окружающем поляну лесу. Листва даже не шелохнулась.

— Замаскируют наш след, — объяснил атаман лесного братства. — И оставят ложный.

Они тронулись в путь. Харп, мастер и Тилар возглавили отряд.

— Как долго вы скрываетесь? — спросил Тилар.

— С того времени, как все началось, — угрюмо ответил мастер. — С последнего малого полнолуния. Около сорока дней.

Тилару вспомнились охотники, встретившие их флиппер в Роще, стрелявшие без промаха.

— И вам удается прятаться? До сих пор?

— Не без потерь, — столь же мрачно ответил Харп. — Особенно когда они начали мазать стрелы ядом. Безумие богини усугубляется с каждым восходом солнца.

— Что же здесь произошло?

Мальчик коротко поведал о последних событиях в Сэйш Мэле. Начала богиня с того, что связала и насильно обожгла Милостью сотню охотников. Потом, уже с их помощью, принялась распространять порчу далее.

— Отравила своей кровью колодцы, чтобы все подчинились ее воле. Матери и отцы острили колья для собственных детей. Отсекали «слабые ветви», — с горечью сказал Харп. — То, что вы видели в Роще, — это малая часть, остальные гниют в лесу.

— Жить и служить ей позволено было лишь сильнейшим, — закончил старик.

Тилар спросил невольно дрогнувшим голосом:

— Как же удалось спастись вам?

— Мы убежали, — сказал мальчик. — У мастера были старые карты окраинных земель. Туда мы из Сэйш Мэла и отправились поначалу, числом шесть десятков.

— Окраины казались безопаснее, чем родное царство? Ужасно…

— Да, и тем не менее мы бы не выжили. Когда бы она не помогла.

— Кто?

Харп замотал головой, словно отгоняя припомнившийся кошмар.

— Скоро узнаете. Пока лучше дыхание поберегите. Спорить Тилар не стал. Ему трудно было поспевать даже за шагом старика. Ребро мешало дышать, колено, скованное болью, не слушалось.

— Давно вы хромаете? — спросил у него Ширшим. Тилар покачал головой. Теперь он предпочел промолчать.

Сам не понимал, что происходит с его телом. Почему не удалось вызвать наэфрина? Тот стал заключенным навсегда? Или, чтобы высвободить его, требовался уже не один сломанный палец? Он вспомнил, с чего все началось — там, в подземельях Ташижана. С того, что мизинец сросся неправильно. Но почему?

— Доберемся до нашего основного лагеря, — сказал Ширшим, — я посмотрю вашу ногу. Может, смогу помочь.

В ответ Тилар только кивнул.

— А мы так надеялись… — пробормотал мастер.

В голосе его слышалась боль. Тилар вопросительно взглянул на старика.

— Увидели ваш флиппер, — объяснил тот, — и подумали, что это конец бесчинствам Охотницы. Или хотя бы спасение для нас.

Харп фыркнул. Спасать на самом деле пришлось отряд Тилара.

Ширшим показал куда-то вперед.

— Дойдем до места, и, надеюсь, вы поведаете нам, каким образом богоубийца очутился в Сэйш Мэле. Готов поспорить — неслучайно.

Тилар вновь кивнул и сказал:

— Боюсь, нам потребуется кое-что большее, чем ваше гостеприимство. Те старые карты окраин еще при вас?

Старик сдвинул брови.

— Да… но в нашем лагере вполне безопасно. Идти в заброшенные земли — безумие.

— Безумие в последнее время свирепствует, похоже, во всей Мириллии, — мрачно проворчал Тилар.

И, прекратив разговор, развернулся и зашагал в конец отряда, где несли носилки с Брантом Креван и Малфумалбайн.

Рядом шла Дарт. Тилар, оберегая колено, захромал с другой стороны от носилок.

— Он все еще спит, — сообщила девочка. — Раз вроде заговорил во сне. Я думала, просит помощи. Но он уговаривал сжечь кого-то, да так сердито…

Тилар нахмурился. Эти загадочные слова он уже слышал.

«Помочь им… Освободить их… Сжечь их всех…»

Тут же ему вспомнилось, как Мирра кричала: «Убей мальчишку… пока он не разбудил их!»

Что это значило? И при чем здесь Брант?

Он невольно устремил взгляд на камень, покоившийся сейчас в ямке меж ключиц спящего. Дарт заметила, куда он смотрит.

— Красивый, правда?

Она некоторое время тоже созерцала камень, потом медленно подняла глаза.

— Как вы думаете, он и впрямь с родины богов?

И Тилар понял вдруг, что означают слова, сказанные Охотницей, для девочки — дочери тех самых богов. Если безумица не бредила, камень был частью потерянной родины Дарт, мира, которого она никогда не видела.

И никогда не увидит.

Она снова взглянула на камень. Беспокойство в глазах сменилось глубокой задумчивостью, которую вспугнул Роггер. Он подошел к ним, морща на ходу нос.

— Где-то что-то горит?..

Увидев пространство, которое им предстояло пересечь, Дарт в изумлении открыла рот. Впереди тянулась река из черного камня. Поверхность ее кое-где растрескалась, над разломами, обнажавшими огненные, кипящие глубины, курился дым. Зеленые берега тут и там разрезали черные полосы выгоревшего леса, похожие на речные протоки. Краем одного такого «русла» отряд и пробрался сюда. Пожар уничтожил здесь всю растительность, лишь обугленные стволы деревьев торчали из голой земли неровными рядами, напоминая о зловещих кольях Рощи.

Только мертвых голов и не хватало.

— Что здесь произошло? — задал Тилар вопрос, интересовавший всех его спутников.

Харп указал на юг, где находились истоки черной реки. Там возвышалась над остальными величественная гора, вершину которой венчал блистающий на солнце снег.

— Такаминара, — тихо произнесла Дарт название горы и имя богини. Ей вспомнились слова Бранта. Спящий вулкан.

Который, судя по всему, вдруг проснулся.

— Она спасла нас. — Харп бросил взгляд на другой берег черной реки, где меж западными отрогами горы виднелась полоска зеленого леса. — Мы бежали к Разделу, за которым начинаются дикие окраинные земли. Но Охотница нас нашла. Она вела две сотни своих лучших воинов. Против наших шести десятков. Среди нас были слишком юные, слишком старые… слишком слабые. Ни уйти от погони, ни отбиться от войска мы не могли. Бежали, потому что больше ничего не оставалось. Настала ночь, взошла одна луна, потом вторая. Мы помогали друг другу, но, когда добрались до гор, кто-то все равно начал отставать. Казалось, все кончено.

Но в темную пору ночи земля вдруг затряслась, так, что затрепетала листва, стволы деревьев стали трескаться. И мир позади нас раскололся со страшным грохотом. Хлынула, озаряя тьму, огненная лава и преградила охотникам путь, образовав непроходимую реку. Пламя и облака серного дыма вынудили их отступить. Рана земли заставила потом Охотницу надолго затвориться.