Значит, она провалялась без сознания около часу. После ранения она держалась исключительно силой воли, но рана все же взяла свое. Она допустила ошибку. Дзюнко закусила губу.

Девушка с сомнением поглядывала на нее. Дзюнко заметила, что она тоже одета в белый комбинезон. Точь-в-точь как та женщина перед входом, только без маски и платка на голове. Должно быть, она одна из тех двоих, кого Дзюнко видела через открытую дверь внутри магазина.

Девушка снова крикнула, обращаясь назад через плечо:

— Мам, ты не подойдешь на минутку? — Обернувшись к Дзюнко, она сказала, насупившись: — Послушайте, вы ведь спрашивали про бар «Плаза»? Так мне сказала мама.

Значит, та женщина, которую она видела у входа, приходилась ей матерью.

— Да…

— Зачем он вам? — спросила девушка напрямик. — Вы… Вы разве… Да нет, вы вроде постарше меня, так что…

Выпалив все эти полувопросы, девушка пытливо уставилась на Дзюнко. Дзюнко смотрела на нее в замешательстве, но девушка опустила глаза и продолжала более решительно:

— Асаба и тебя втянул в какую-нибудь передрягу? Случилась беда? Поэтому ты здесь?

Дзюнко широко раскрыла глаза. Девушка, всматриваясь в нее, кивнула, словно сделав свои выводы:

— Ага, значит, так оно и есть. Иначе зачем бы разыскивать Асабу?

— Так ты знаешь парня, которого зовут Асаба?

Девушка пренебрежительно пожала плечами:

— Ну да. Мы знакомы еще с начальной школы. И потом вместе учились в средних и старших классах.

— Он живет здесь?

— Жил. Он жил в доме, где была «Плаза». На втором этаже было жилое помещение.

— Не знаешь, где он живет после того, как «Плазу» прикрыли?

— Понятия не имею. Даже не догадываюсь.

Там, на улице, мать девушки с холодным безразличием заявила, что они не имеют ничего общего с «Плазой». Но если дети играли вместе в начальной школе, обе семьи так или иначе знали друг друга. Мать девушки явно солгала, но другой вопрос — почему? Хотела защитить семью Асабы? Или свою собственную от вовлечения в их дела?

Судя по нахмуренному лицу девушки и ее настойчивым расспросам, скорее всего, верно последнее. Женщины, попавшие в беду по вине Асабы, видимо, уже появлялись здесь раньше.

— Значит, к вам уже приходили женщины, искали Асабу, как я?

Девушка кивнула:

— И не только женщины. Агенты по взысканию долгов и даже полиция.

— Полиция?

— Да, сыщики в штатском. Должно быть, Асаба что-то натворил, и его разыскивали.

— Давно это было?

Девушка перевела взгляд на настенный календарь, что-то высчитывая:

— Гм… Может, полгода назад. Тогда «Плаза» еще работала и там жила мать Асабы.

— Что же он мог натворить?

— Понятия не имею. Сыщики ведь слова лишнего не скажут. — В ее голосе прозвучали заговорщицкие нотки. — Стоит тебе хоть раз попасть под подозрение, тебя уже возьмут на заметку.

Дзюнко вгляделась в ее личико с мелкими чертами. Она была не накрашена, а длинные волосы гладко зачесаны и собраны на затылке. Дзюнко обратила внимание, что уши у нее проколоты во многих местах.

— Я-то попала сюда случайно, — сказала Дзюнко. — Но другие и полиция тоже — почему они приходили именно к вам, разыскивая Асабу?

— А ты не знала! — засмеялась девушка.

От смеха ее миндалевидные глаза превратились в узкие щелочки, — видимо, она выглядела гораздо моложе своего истинного возраста.

— Не понимаю.

— Да знаю я, что ты врешь. Ну да ладно. Все врут, не ты одна.

Дзюнко молча слушала.

— Дело в том, что я была в компании Асабы и его ребят до прошлого года.

— Ты состояла в их банде?

— Да. Я ушла от них. — Девушка сообщила это, глядя прямо в глаза Дзюнко. — Больше не состою. Не хочу иметь с ними ничего общего.

Эти слова дались ей непросто. Дзюнко ощутила, что за ними кроется непонятный страх. Не то чтобы девушку возмутили расспросы или она подчеркивала, что отличается от Асабы с его шайкой, — нет, похоже, она сбежала от чего-то, что ее по-настоящему ужаснуло, и до сих пор уверяет себя, что теперь она в безопасности.

Девушка рассталась с Асабой и его шайкой. Должно быть, она пережила такое, что до сих пор заставляет ее дрожать от страха.

Дзюнко в подробностях припомнила события на фабрике в Таяме. «Понятно, что ты чувствуешь, и тебе можно поверить, потому что я своими глазами увидела там, на что они способны».

— Меня зовут Дзюнко Аоки, — сказала она, вежливо наклонив голову в знак знакомства. — Я очень благодарна тебе за помощь.

— Да ну, ничего особенного. — Девушка махнула рукой, как бы отметая благодарность, потом, может от смущения, быстро отвернулась и громко позвала мать: — Ма-ам, ты что, не слышишь?

— Слышу-слышу.

На сей раз Дзюнко услышала ее голос совсем рядом, потому что та просунула голову сквозь раздвижные двери.

— Значит, ты все время была там, да? — Девушка нахмурилась. — Подслушивала?

Мать не ответила, но встала за спиной дочери, как бы охраняя ее, и сердито уставилась на Дзюнко. Маску и белую косынку она успела снять и выглядела теперь совсем иначе.

Если это и есть ее мать, ей должно было быть лет сорок. Там, на улице, перед входом в магазин, она показалась Дзюнко гораздо моложе, судя по цвету лица и энергичному голосу. Но здесь, без маски и косынки на голове, она выглядела даже старше пятидесяти. Волосы у нее были совсем седые. Может, она просто относилась к тем, кто рано седеет, но, судя по рассказу девушки, Дзюнко заподозрила, что мать поседела от душевных страданий из-за того, что ее дочь связалась с Асабой.

— Раз вы пришли в себя, пожалуйста, уходите отсюда, — резко сказала она. — Не знаю, что вы затеяли, но мою дочь оставьте в покое.

— Мама, так нельзя! — запротестовала девушка.

— А ты помолчи!

— Не могу я молчать — это ведь и меня касается, разве не так?

— Это тебя больше не касается!

Мать была явно напугана не меньше дочери. Дзюнко не знала, что именно произошло, но связь девушки с Асабой имела ужасные последствия, и вот теперь, когда она была вне опасности, мать даже мысли не допускала о том, чтобы жизнь дочери хоть как-то пересеклась с этой шайкой.

— У меня и в мыслях не было втягивать вашу дочь во что бы то ни было, — медленно и отчетливо произнесла Дзюнко. — Благодарю вас за то, что помогли мне.

Дзюнко попыталась встать. Девушка торопливо протянула руку, чтобы поддержать ее:

— Тебе правда лучше? Надо бы полежать еще немного, да и к врачу обратиться.

— Нобуэ, не лезь не в свое дело! — прикрикнула мать. — Пускай уходит. С меня довольно. Оставь нас одних! Я беспокоюсь за нее.

Так, значит, девушку зовут Нобуэ. Дзюнко улыбнулась ей:

— Нобуэ, твоя мама права. Я же сказала, что попала сюда случайно. Просто так сложились обстоятельства. Ты и так мне очень помогла.

Дзюнко обнаружила свои кроссовки на узкой ступеньке у двери между магазином и жилым помещением. Мать Нобуэ принесла ей пальто и молча сунула в руки. Дзюнко вежливо поблагодарила ее, обулась и пошла через магазин к выходу на улицу. Нобуэ не знала, где искать Асабу, так что задерживаться здесь не было смысла. Дзюнко была закаленным бойцом, но выслеживать противника она не умела. К тому же она осознала, что ослабела сильнее, чем ей казалось.

В магазине все еще трудился третий человек в белом комбинезоне — должно быть, отец Нобуэ. Он следил за аппаратом, где закупоривались упаковки с тофу, и с грохотом устанавливал их перед собой в ряд справа налево. Затем он поднимал сразу целый ряд упаковок и сноровисто укладывал их в коробку.

— Я вам очень признательна. Сожалею, что причинила вам такое беспокойство.

Он повернулся и посмотрел на Дзюнко. Вид у него был сердитый и недовольный. Не сказав ни слова, он отвел взгляд. Дзюнко подумала, что под белым колпаком, должно быть, тоже скрываются седые волосы.

Она вышла из магазина и направилась к станции. Округа начала просыпаться. На улице уже было людно — народ, наверное, спешил на работу. Они торопливо обгоняли Дзюнко. Если кто-нибудь толкнет ее, она точно снова свалится, поэтому надо было держаться ближе к стенам домов. Может, стоило поехать в такси, а не на поезде. Правда, она не знала, хватит ли у нее денег.