«Наконечник вошёл в тело Зверя. Птицы должны вырваться из силков — всё остальное перед этим меркнет. Помоги им».

«Всё остальное перед этим меркнет, — подумала эла, вслушиваясь, — значит… Значит, пришёл час, ради которого я прожила последние двадцать лет».

Она чуть-чуть исказила Зов, создавая эхо — там поймут, что Зов услышан. Отвечать нельзя — со всех сторон следят чуткие глаза и уши Города. Именно так погибли две её сестры — их раскрыли, когда они общались со Старшими. Мать-Ведунья и Отец-Воевода прекрасно понимали, что ставят Тайную под удар уже тем, что зовут её; однако фраза «всё остальное перед этим меркнет» поясняла — иначе нельзя. Ну что ж…

Изящный браслет на левой руке элы издал мелодичный звук. Хозяйка досадливо поморщилась — как не вовремя! — но активировала приём: она знала, кто её вызывает.

— Ты где? — раздался жёсткий мужской голос. — Я возвращаюсь, а тебя нет! Жду тебя дома.

— Не беспокойся, сейчас буду — я недалеко. Закончила выполнять задание лордов. А как твоя инспекция флота? И как там…

— Потом, — оборвал её невидимый собеседник. — Поторопись.

«Муж зовёт жену, и верная жена спешит к нему — как же может быть иначе? За стеной, в апартаменте Хана, тихо и, похоже, кроме лорда и Муэт, там больше никого нет. И поблизости — тоже никого. Время ещё есть, и мне надо знать, что с Флорой. Да, всё меркнет — но это я должна знать».

Подойдя к входной стене своего апартамента, Тимни — именно так звали её Повелители — быстро взглянула на себя состороны. Простое колдовство, но оно позволяет проверить, готово ли к бою с мужчиной древнейшее женское оружие: красота. Оставшись довольна результатом, эла бросила мысленный приказ, и стена послушно исчезла.

— С возвращением, мой лорд.

Сидевший в мягком кресле холла и отрешённо созерцавший текущую по экрану панораму окружавшей Город пустыни эл повернул голову. Тимни видела, что её муж чем-то сильно озабочен, однако при виде жены его губы тронула улыбка.

— Ты великолепна — как всегда. Стоит возвращаться, когда тебя ждёт такая женщина.

— Что случилось, Калиф?

— Иди сюда, — сказал он, не отвечая на вопрос.

Тимни летящим движением оказалась рядом с мужем, привычно-послушно присела к нему на колени и взъерошила ладонью короткие и жёсткие, густо пробитые сединой волосы лорда.

— Так что случилось? — повторила она. — Неприятности? Что-то серьёзное?

В том, что действительно произошло нечто серьёзное, эла уже не сомневалась: супруг после недельной отлучки вовсе не спешил увлечь её в спальню, и это настораживало. За двадцать лет Тимни хорошо изучила повадки своего Повелителя и его темперамент — Калиф мог пренебречь любовью лишь в исключительных случаях. Перетопи Водяные половину базирующегося на Гавань флота или высади восточные орты десант прямо на Купол Города, он и то сначала как следует приласкал бы свою жену, а уж потом занялся другими делами. Неужели…

— Шестиконечники требуют твоего полного менталосканирования, — напрямик заявил Калиф, глядя прямо в глаза Тимни. — Твоего — и Флоры. Мы с Эмиром сопротивлялись принятию этого решения, но оказались в меньшинстве. Адмирал даже пригрозил пустить в ход эмиттеры всех своих нырятелей, если кто-то посмеет хоть пальцем тронуть его невесту, но остальные лорды гексаграммы предъявили слишком серьёзные обвинения. Их пятеро — нас двое. Придётся подчиниться. Единственное, чего удалось добиться — отсрочки на сутки. Но завтра…

«Да, шестиконечники, — подумала эла, опустив взгляд на украшающий безымянный палец правой руки Калифа перстень с гравировкой: шестиконечной звездой. — Конечно, одна из жён высших лордов — нет, даже две, хотя одна ещё только невеста, — и тайные враги! Какой козырь для адептов пентаграммы…».

Истинные Хозяева Города принадлежали к двум партиям, оспаривающим друг у друга право на верховную власть, и символами этих двух соперничающих групп были древнейшие магические знаки Настоящих Разумных. Из двадцати Правителей десять носили перстни с гексаграммой, а другие десять принадлежали к партии пятиконечников.

Однако сейчас это равновесие нарушилось — на полыхающем Восточном континенте пропали двое носителей гексаграммы, а ещё один погиб в океане, когда Водяные перехватили возвращавшийся с востока войсковой караван. Правда, в одном из осаждённых ортами фортов застрял и один из пятиконечников, но в самом Городе для них соотношение всё равно стало благоприятным — девять к семи. Воспользовавшись этим, адепты пентаграммы решили окончательно разделаться со своими давними соперниками — раз и навсегда. И тут им — как нельзя кстати — подвернулась Флора.

«Девочка, девочка, ну разве можно было быть такой неосторожной…».

Полное, или глубокое менталосканирование — вещь очень серьёзная. Эта процедура выворачивает наизнанку сознание любого разумного существа, и считалось, что нет такой магической защиты, которая смогла бы устоять перед Бешеной Машиной.

К постоянному и поголовному глубокому менталосканированию Истинные Хозяева не прибегали только лишь потому, что в трёх случаях из четырёх (а то и в четырёх из пяти) выворачивание сознания заканчивалось полным и необратимым распадом этого самого сознания (поэтому-то машину-менталосканер и прозвали Бешеной). И особенно бережно Повелители относились к своим настоящим женщинам — душедарительниц очень мало, а Бешеную Машину называют ещё и Убийцей Душ. Подозрения должны быть обоснованными, и обвинения вескими, в противном случае ни одна из эл не подвергалась ментальному потрошению. И если такое решение всё-таки принималось…

«Девочка, девочка, ну разве можно было быть такой неосторожной…».

Флора родилась семнадцать лет назад — она была третьим ребёнком Калифа и Тимни. У Флоры имелось пятеро братьев — двое старших и трое младших, — но её единственная сестра умерла всего лишь трёх лет от роду. Ни магия, ни наука не в силах полностью одолеть Истинную Владычицу всего Сущего — Смерть. Чуть ли не с самого рождения Флора стала завидной невестой, и за девочкой пристально наблюдали оба клана Повелителей. За элами сохранялось права выбора мужа — по отношению к Истинным Хозяйкам насилия в любой его форме избегали, — и юная Флора предпочла адмирала Эмира четверым сыновьям лордов пентаграммы.

Отвергнутые претенденты внешне смирились, но организовали тщательную слежку за капризной красавицей. Вряд ли они полагали, что им удастся обнаружить что-то по-настоящему серьёзное — скорее, конкуренты надеялись просто-напросто очернить невесту в глазах Эмира принятым ещё среди предков элов способом: доказать её безнравственность. Элы пользовались известной свободой — до брака им дозволялся даже невинный флирт. Затея провалилась — Флора оказалась достаточно благоразумной, — однако в порыве симпатии к одному из ухажёров девушка сказала ему кое-что лишнее. Дело приняло совершенно другой оборот: теперь речь шла уже о Тайных — ортах-пленницах, прикидывающихся покорными жёнами и злоумышляющих против основы основ Города.

«Девочка, девочка, ну разве можно было быть такой неосторожной…».

Всю эту предысторию Калиф изложил жене по-военному коротко, не сводя с неё испытующего взгляда. Тимни не беспокоили попытки мужа заглянуть в её сознание — за долгие годы магиня в совершенстве овладела умением мыслить на двух уровнях. Внешний, безобидный слой при этом выставлялся напоказ, а вот пробиться к внутреннему за двадцать лет так никто и не сумел.

— Где она сейчас? — спросила Тимни, когда лорд закончил свой рассказ.

— В Первой Гавани — при штабе адмирала. Это и к лучшему — Эмир не даст и пылинке на неё упасть. Он едва не пристрелил одного юнца, когда тот попытался было, как он выразился, «раскрыть достойному лорду глаза на чёрное нутро его невесты». Флоре ничего не угрожает — пока не угрожает. А вот что ты мне скажешь, а?

— Калиф, — медленно проговорила Тимни, не опуская глаз, — мы с тобой двадцать лет, с того самого дня, когда меня доставили в Гавань на борту одного из нырятелей, мокрую и полуживую. Я приняла правду Города, и была тебе хорошей женой все эти годы. Скажи, хоть раз я давала тебе повод усомниться во мне?