Глава 12
Аполлон ответил:
— Нигде! В нашем счастливом мире нет и, не может быть калек! Потому что покоривший мир Третий Рейх дарит всем счастье!
Девчата вскинули руки в бодром приветствии:
— Зинд Хайль! Конечно же счастья! Мы хотим добра… Два белых крыла над миром! В наших душах свет, ярчайший рассвет — не описать Шекспирам!
Увы, снова пробуждение… Герда проснулась, ощутив дичайшую боль в теле… Нелегко это гонять по пустыне и тянуть танки, даже если ты считаешься сверхчеловеком. Или истиной арийкой — беспощадной к врагам Рейха! У Шарлоты впрочем, болело не меньше и она даже простонала:
— Какая боль! Какая боль — Третий Рейх против янки — сто ноль!
Герда попыталась взбодрить себя и подругу:
— Сверхчеловек по Ницше должен быть беспощаден к другим, но еще более к себе!
— Вот бы самого Фридриха Ницше заставить бегать по песочку и тянуть танк понял бы… — Проворчала Шарлота.
Герда согласилась:
— Да согласна: кто не страдал, тот не поймет!
После завтрака Мадлен обрадовала девчат:
— Теперь простая пробежка, естественно с грузом. Прогнозируется возросшая активность англичан, вернет их стервятников, так что лучше не рисковать танками. Ведь какими бы вы девчата крутыми не были, тянуть танк быстрее, чем они идет своим ходом, не сможете!
Герда недовольно буркнула:
— Конечно не сам же везешь!
Мадлен рассвирепела, или сделала вид, что рассвирепела:
— Полсотни ударом палкой по пяткам это глупой девчонки!
Волчицы бросились выполнять приказание госпожи. Герда покорно легла и вставила свои босые, изящные ножки в заранее припасенное приспособление. Это была фалака! Девушка вдохнула поглубже, стараясь не выдать душевных терзаний. Мадлен сама подошла к своей жертве, потрогала ей огрубевшие, еще не успевшие запылиться пяточки. Чмокнула языком и произнесла:
— Считай удары!
Для битья Мадлен выбрала специальную дубину, резиновую, но со стальным стержнем внутри. Сама командир тоже еще по возрасту девушка, но из-за массивной, атлетической фигуры кажущаяся старше своих лет, понюхала резину и друг резко ударила.
— Раз! — Произнесла страдающим тоном Герда.
Мадлен ударила Герду по пяткам еще сильнее.
— Два! — Произнесла девушка.
Командир роты СС продолжила экзекуцию. Он старалась распределять удары равномерно, чтобы боль была максимальной, но при этом избегать увечий. Герда считала, стараясь меньше внимания обращать на пылающие подошвы. Когда она босиком бегала по снегу, боль была не меньшей, но девочка терпела и не замедляла шага, понимая, что её спасение именно в скорости. Иначе обморозишься, станешь калекой и уйдешь в расход. Так что надо, значит надо быть истиной арийкой и терпеть, закаляя мужество. А вообще боли как таковой и нет! Это иллюзия. На самом деле сионисты выдумали боль, слабость и старость! А на деле быть богом суждено человеку, вернее сверхчеловеку! А разве сверхчеловек должен плакать, пусть даже ты всего лишь шестнадцатилетняя девчонка, еще ни разу, не целованная парнем. Ни в коем случае!
При счете пятьдесят (слава провидению не сбилась!), Мадлен остановилась и заявила:
— Молодчина! Одна на этом наказание тебе не закончено. Будешь, бежать по пустыне босиком не смазывая подошвы защитным кремом. Дополнительная боль послужит тебе уроком!
Герда послушно кивнула:
— Спасибо командир.
На самом деле девушка была не особенно обрадована, и так бежать больно, а без защитного крема еще больнее, но рассчитывала выдержать. У нее крепкие подошвы, обувь элитные девчата одевали лишь во время парадов, или в том случае, если на морозе следовало провести слишком много времени, за пределами выносливости организма. Но вот странно, девочки при такой суровой закалке практически не болели… А может закономерно! Вот во времена царской России, детская смертность была высока, но зато те, кто выживал, были на редкость здоровыми детьми и людьми! Ну, а теперь бежать босиком по раскаленному песку пустыни… Что же она и это выдержит!
Ой, ой, ой как больно, но не будем морщиться, а лучше улыбнемся. Если малыш улыбнется: может быть, все обойдется!
Герда даже полнозвучно запела, голосок полился по пустыне:
Фортуна ты неверная подруга,
Сестра нужды и тяжкого труда!
Как краток мимолетный миг досуга,
Хотя охота побеждать всегда!
Родить ребенка — его слышать лепет,
Волчицам знать не скоро суждено!
Врагов вогнать сначала — надо в трепет,
Пусть в ярости кипит мое вино!
Для девы меч — первейшая отрада,
Он ей дарует веру в резвый шаг!
А где-то ураган бушует ада,
Любовь к Отчизне выразим в стихах!
В стихах, что не писались водой мутной,
А те, что кровью истекал боец!
Но будет время нам для жизни чудной,
Когда Всевышний любящий Отец!
Но на Отца надеяться не стоит,
Поскольку мы ужи взрослые почти!
И коли враз желаем лучшей доли,
Когда несправедливость не молчи!
Дерись за каждый колос на лужайке,
За каждую жемчужину и лист!
Воительницы яростно дерзайте,
Девиз простой: сражайся и борись!
Нет без борьбы успеха — мир такой уж,
Что не сорвать плод, если руки — мох!
Петля сдавила горло еще уже,
Источник вдруг нечаянно усох!
Но Родина дала нам суперсилы,
Ты воин, рыцарь новый человек!
То, что было нам тепло и мило,
В сердечке дева сохранит навек!
Девушка допела, ей подпевали подруги… Поклонилась ветру и помчалась дальше. До чего же порой бывает, прекрасен, мира, даже когда больно. И что же она добежит до конца, потому что воин… А немецкий воин — это даже не кусок железа, а что-то тверже стали! И ему застонать, значит себя предать!
На обед девчатам не дали отдыха, и вскоре три волчицы упали без чувств. Их подхватили ремнями и поволокли, сразу вдесятером. Среди впрягшихся была и Герда. Как зверски пылали голые подошвы девчонки и ныли икры, но она даже не застонала. Только язык распух от жажды, и было больно говорить. А еще через полчаса свалилось сразу пятеро воительниц. После, чего была объявлена пауза и девчатам разрешили попить воды. А затем добровольно-принудительный ад продолжился…
Добраться до базы девчатам не удалось, и они были вынуждены заночевать прямо в пустыне. Воительницы протянули вокруг себя волосатые веревки, после чего легли друг с другом, на плащ-палатку. Погрузились в сон… Герда опять видела, что-то батальное;
Вот она и прочие воительницы скачут на конях. Впереди их ожидают красивые битвы, тех славных времен когда ценились мужество и честь, а все были рыцарям… Все кто воевал разумеется, без таких иезуитских приемов, когда по пехоте бомбят с воздуха. А тут примерно равное холодное оружие и масса возможностей проявить доблесть.
Их грациозная гонка наращивает и наращивает темп. Постепенно разогнавшись, скакуны достигли, удивительность скорости. Вот знаменитый «Семимильный шаг» Третьего Рейха! Когда конь не конь, а что дивное и крылатое. Волосы наездниц словно застыли в воздухе и тянулись золотыми, жемчужными, изумрудными шлейфами… И лишь иногда, они нервно подрагивали в такт движению, словно тоненькая струночка гитары.
