Выплакавшись, Катерина вернулась к письму — а Вадим сообщал ей с того света очень неожиданную информацию… Во-первых, Катя могла распоряжаться солидным банковским счетом, завещанным ей Вадимом. На этом счету было саккумулировано ни много, ни мало почти шесть миллионов долларов (и это на восемьдесят восьмой год!) — в сейфе хранилась и банковская книжка, и подробные инструкции, как именно можно воспользоваться деньгами…

Во-вторых, Катерина узнала, что Гончаров заблаговременно озаботился проблемой приобретения надежных документов и хорошо залегендированных биографий: в отдельном конверте лежали два израильских паспорта с фотографиями Вадима Петровича и Кати — соответственно на имена Аарона Даллета и Рахиль Даллет. К паспортам прикладывались международные водительские права, оформленные в 1988 году виды на жительство в Австрии и Швеции, карточки социального обеспечения и некоторые другие бумаги, перебирая которые Катя просто не верила своим глазам… Она догадывалась в свое время, что Гончаров был связан с кое-какими серьезными людьми из очень властных структур, имевших отношение к работе за границей, но все-таки… Вадим писал, что все документы подлинные, но не объяснял, как ему удалось их приобрести. Оставалось только догадываться, в какие бешеные деньги «встало» ему это приобретение и какие профессионалы занимались решением этих вопросов — а их явно было не решить, обладая только деньгами, пусть даже очень большими…

В-третьих, Катя прочитала, что, оказывается, Вадим сумел приобрести дом в Австрии, в предместье Вены… В-четвертых, Гончаров создал торговую фирму в Швеции совместно с одним бывшим советским эмигрантом — Рахиль Даллет владела шестнадцатью процентами акций этого предприятия… В-пятых, по всем неясным вопросам Катерина должна была обращаться к цюрихскому адвокату, некоему Диттеру Фогельзангу. Собственно говоря, Катя должна была обратиться к нему в любом случае — Вадим писал, что он абсолютно надежный человек, очень многим обязанный самому Гончарову и некоторым его друзьям…

Упоминание о «друзьях» еще раз уверило Катерину, что Вадим Петрович, безусловно, работал не один, а скорее всего с какими-то очень крутыми личностями, вероятно, связанными с разведкой… А что еще могло ей прийти в голову при таких невероятных раскладах? В России Катя читала кое-какие книжки и статьи про «золото партий» и про тех, кто это «золото» прятал, отщипывая от него маленькие личные крохи — когда-то все эти истории казались ей совершенной фантастикой… Но в цюрихском банке она неожиданно вспомнила все прочитанное уже совсем с другим чувством…

Катерине надлежало немедленно после прочтения письма найти господина Фогельзанга и передать ему лично в руки небольшую серую папку, запечатанную какими-то странными печатями и запаянную в пластик (вскрывать ее Кате было нельзя ни в коем случае) и весь комплект документов на имя Рахиль Даллет — адвокат должен был что-то проделать с ними для того, чтобы, как писал Вадим, «оживить» их.

В заключительной части письма Гончаров просил найти возможность позаботиться о неком Василии Михайловиче Кораблеве, который должен проживать в дачном поселке Кавголово под Ленинградом… Вадим хотел, чтобы Катя передала этому человеку пятьдесят тысяч долларов и объяснял, кем, собственно, этот человек ему приходился.

Вадим Петрович не писал прямо, что Кораблев устранял мешавших ему людей, но Катерина была все-таки не маленькой девочкой и понимала, что означает фраза: «…абсолютно надежный человек, проверенный в самых экстремальных ситуациях и способный устранить серьезные проблемы, связанные с угрозами личной безопасности, профессионал высочайшего уровня, работавший ранее в особо секретном подразделении „конторы“…» Несколько удивлял возраст Кораблева — но Катя подумала, что Вадим, вероятно, знал, что писал… Гончаров не только просил передать Василию Михайловичу поклон и деньги — но уведомлял свою вдову, что она может в крайнем (в самом крайнем) случае воспользоваться услугами Кораблева — но лишь один-единственный раз и за отдельную плату… Далее Гончаров указывал адрес старика и пароль, на который он откликнется. То, что Василий Михайлович хорошо знал Катерину в лицо, Вадим не стал отмечать в письме — видимо, не хотел, чтобы Катя заподозрила его в организации «присмотра» за ней…

Последние строки письма-инструкции снова наполнили глаза Катерины слезами: «Катюша, любовь моя, прости меня за то, что я не обо всем рассказывал тебе, — я очень хотел, чтобы мы могли жить достойно и счастливо вместе. Видимо, судьбе было угодно распорядиться по-иному, что же, постарайся жить за двоих… Пусть везде и всюду хранит тебя моя любовь… Твой Вадим».

Катерина просидела в банке долго. Она плакала, перечитывала письмо, снова плакала, разбирала бумаги и вспоминала своих ушедших из жизни мужчин — Вадима, Олега и Сергея…

Адвокатскую контору господина Фогельзанга она посетила в тот же день — ей повезло, она успела перед самым закрытием… На вопрос секретарши, как ее представить, Катерина твердо ответила:

— Рахиль Даллет.

Диттер Фогельзанг немедленно принял ее в своем шикарном кабинете — адвокат оказался совершенно седым сухопарым стариком, впрочем, еще достаточно бодрым, судя по скупым уверенным движениям и цепкому взгляду.

— Чем могу служить, госпожа Даллет? — осторожно спросил ее адвокат, и Катерина молча протянула ему серую папку. Секунду помедлив, адвокат взял ее, отошел к своему столу, вскрыл и зашелестел какими-то бумагами… Читал их господин Фогельзанг долго, бросая время от времени испытующие взгляды на съежившуюся в огромном кресле Катю… Наконец, он закрыл папку и убрал ее в ящик стола, который тут же запер на ключ. Подойдя к Катерине он угрюмо усмехнулся и неожиданно сказал по-русски:

— Можете называть меня Димой… Я постараюсь помочь вам во всех делах… Хотя — я уже думал, что вы никогда не придете…

Он говорил по-русски с заметным акцентом, но правильно, Катя так удивилась, что не удержалась от вопроса:

— Где вы так научились говорить по-русски, господин Фогельзанг?

— В Сибири, — вздохнул адвокат. — В сорок пятом я был младшим лейтенантом, попал в плен… Десять лет в Сибири… Раньше я говорил по-русски еще лучше — но давно не было практики. И годы тоже памяти не помогают… Простите, если вернуться к нашим делам… Что случилось с господином… Аароном Даллетом?

— Он погиб, — глухо ответила Катя.

— Давно?

— В сентябре восемьдесят восьмого, в автокатастрофе…

Адвокат сочувственно покивал головой и сказал с легким вздохом:

— Нечто подобное я и предполагал, когда вы не появились до конца восемьдесят восьмого… Ну, что же… Будем работать, госпожа Даллет. Имейте в виду — вам придется задержаться в Цюрихе, как минимум, на десять дней… Давайте все ваши документы… Вы остановились в отеле?

— Я еще нигде не остановилась, — пожала плечами Катя. — Из самолета сразу в банк, а из банка — к вам…

— Очень хорошо, — кивнул господин Фогельзанг. — Поживете эти дни у меня. Моя старуха как раз уехала в Японию — она у меня, видимо, решила перед смертью весь мир объездить…

В доме Диттера-Димы Катерина отоспалась, немного успокоилась. Не сказать, что она выплакала все свое горе — оно просто ушло в глубь ее души. А внешне — внешне она могла улыбаться и даже шутить с адвокатом… Но Фогельзанг был старым и мудрым человеком, умевшим видеть за улыбкой боль и страдание…

С Катей адвокат занимался каждый день — растолковывал ей, что какая бумага означает, как ей пользоваться, какие есть нюансы, какие у Рахиль Даллет обязанности, обусловленные недвижимостью и деньгами, какие права…

Отдельно прорабатывалась «легенда» для Рахиль — где жили супруги Даллет, чем занимались, как умер Аарон… В общем, тем для изучения хватало.

Через неделю с небольшим Диттер вернул Кате все забранные у нее документы на имя госпожи Даллет:

— Держите, милая Рахиль… Все необходимые отметки сделаны, вы можете свободно перемещаться по всей Европе.

— А Россия?

— И по России — тоже… У вас годичная виза… Если вам понадобиться продление, обратитесь ко мне.