— Извини, что отдал тебе чемодан. Я не заметил, что ты… не парень. Я бы и сам его в багажник убрал.

— Да ладно, не впервой. Это моя работа, — она по-прежнему не смотрит на него, внимание — дороге. — И потом, не очень-то он и тяжелый. Что, большую часть косметички дома оставили?

— Чего? — Олег задохнулся от возмущения.

— Извините, — поспешно ответила она. — Непроизвольно вырвалось. С вашей-то внешностью…

— А что не так с моей внешностью? — Олег взбешен. Все-таки эта ситуация в целом его допекла, и он разозлился.

К тому же он знал ответ на свой вопрос. Что не так с его внешностью.

Высокий. Раньше можно было сказать — тонкий и звонкий. Теперь — просто стройный. Густые светло-русые, слегка вьющиеся волосы. Огромные голубые глаза в обрамлении длинных темных ресниц. Правильной формы нос и подбородок. Идеально очерченные крупные губы.

Все свое подростковое детство и студенческую юность Олег был почетным принцем. Предметом девичьих грез и мечтаний. Объектом первой любви как минимум половины одноклассниц. Бессменным рекордсменом по количеству получаемых валентинок и просто любовных записок на бумажках в лиловую клеточку. И как же он это все ненавидел!

Школьные друзья подкалывали и дразнили его, втайне завидуя такому вниманию со стороны девочек. А Олег тяготился этим. Смущался. Он не мог относиться к этому просто так. Чувствовал себя виноватым в том, что не мог ответить на все эти чувства. И как будто обязанным. И прозвище «Принц», намертво прилепившееся к нему еще в шестом кассе, его страшно бесило.

На первом курсе, в качестве жеста отчаяния, он побрился наголо. Не помогло. Полегчало Олегу только на втором курсе, когда в их группу перевелся сынок декана, черноглазый красавчик и потомственный дамский угодник Димка Тихомиров. С Димоном они подружились сразу, хотя очень отличались внешне, по характеру и темпераменту. Высокий тонкий голубоглазый блондин Олег и такой же высокий, но чуть более плотно сбитый темноглазый брюнет Дима на пару разбили не один десяток девичьих сердец. Олег — с чувством легкой вины и сожаления, Димка — просто получая от своих многочисленных романов колоссальное удовольствие. Да уж, кому удовольствие, а кому — головная боль.

Со временем Олег выработал своеобразную тактику. Он был безупречно вежлив. Галантен. И абсолютно холоден и равнодушен ко всем заигрываниям и намекам. Просто делал вид, что не понимает, о чем речь. Вследствие этого к концу обучения стали ходить смутные слухи, что Олег — «голубой». Те немногие девушки, которые имели счастье на своем опыте убедиться, что это не так, не спешили обрадовать общественность своими откровениями. Зато Димон был в ярости. Утверждал, что Олег — генетическая аномалия, альбинос, моногамный самец. И это было отчасти правдой.

Ибо Олег искал свою принцессу. Ту единственную, которая создана для него. Его прекрасный идеал. И когда он решал, что нашел его, Олег влюблялся. Горячо, бездумно, без памяти. Так было, когда он влюбился в первый раз в свою одноклассницу Лену. Любовался тонкими рукам, распущенными каштановыми волосами, млел, когда проходил мимо, не решался открыть ей свои чувства. Отчасти — из-за юношеской робости, отчасти — из-за повышенного внимания к своей персоне со стороны других девочек. Так и ходил в нее влюбленный, пока не увидел однажды, как она прилепляет вытащенную изо рта жвачку к внутренней поверхности парты. И — как отрезало.

И так случалось каждый раз. Решение о том, что вот она — единственная. Его принцесса. Влюбленность. Романтика. Сказка. С возрастом, конечно, у сказки появилась не только платоническая подоплека. Но сути это не меняло. И каждый раз это было что-то новое. Уже не жвачка, конечно. Красные стринги, например. Или пристрастие к холодцу, который Олег на дух не выносил. Или привычка разговаривать во время секса. Всегда что-то находилось. И он понимал, что это — не принцесса. Ибо она не смогла почувствовать горошину через «двадцать тюфяков и двадцать перин из гусиного пуха».

— Приехали, — звонкий голос вывел его из состояния задумчивости. Еще б о чем-то дельном думал!

Но они действительно приехали. Олег вышел из машины, самолично вынул свой чемодан из открытого девушкой багажника. Достал бумажник. И кстати…

— Тебя зовут как?

— Женя.

— Евгения, можешь меня встретить, когда я обратно прилечу?

— Не вопрос, шеф! — белозубо улыбнулась она. Стоянка перед аэропортом была хорошо освещена, и Олег не мог не обратить внимание. Девушка была как минимум хорошенькая. — Назначайте время!

Из сумки с ноутбуком Олег достал визитку, ручку. На обороте написал дату и время обратного рейса. Протянул Жене вместе с деньгами.

— Там есть мой телефон. После прилета созвонимся.

— Есть! — отсалютовала Женька полученной визиткой. — Все, как обычно: цветы, красная дорожка, оркестр? Или будут особые пожелания?

— Машины вовремя будет достаточно, — буркнул Олег. Развернулся и направился к зданию аэровокзала, не попрощавшись.

Какого лешего он решил, что ему нужно, чтобы его встречала по возвращении эта клоунесса? Проблема трансфера не существовала в принципе, ибо весь зал прилета и подступы к нему вечно забиты голосящими «Такси до города» субъектами. Бери любого. Зачем ему именно она? Ответа не было. Разве что слабо грела в уголке сознания мысль, что его возвращения кто-то будет ждать. И встречать его. «Старею. И становлюсь сентиментальным», — мелькнула в голове мысль и была тут же вытеснена более насущными проблемами каждого авиапутешественника в наш век всеобщей паранойи на фоне единичного терроризма.

Евгения Миллер ехала из аэропорта по адресу очередного заказа и разговаривала сама с собой. Уже пару лет это числилось у нее среди стойких привычек. Молча она никогда не ездила. Разговоры с клиентами, в рацию, с ди-джеями радио или, как сейчас, с собой. Лишь бы занять свой беспокойный ум. Лучше быть шизофреником, разговаривающим с собою любимым, чем отдаться воспоминаниям. Готовым разорвать едва покрывшееся тонкой коркой сердце.

Поэтому Женя беседовала сама с собой. Точнее, устраивала себе выволочку. За такое крайне непочтительное отношение к весьма, как оказалось, щедрому клиенту. Какого х*ра она взъелась на него? Сначала с храмовыми девственницами, потом с косметичкой. Женька хмыкнула и призналась себе. Она просто офигела, когда увидела этого греческого бога на крыльце подъезда. Повинуясь чистому инстинкту разглядеть такое совершенство поближе, выскочила ему навстречу из машины, а он… Он, не глядя на нее, сунул ей в руки чемодан и уселся в машину. Да еще и пялился половину дороги в окно, не обращая на нее внимания. Вот за это, скажем честно, и взъелась. И пижонский поворот с заносом отсюда же. Зато он обратил на нее внимание!

Стоит признаться, это было чистой воды ребячеством. Ибо внимание этой особы королевской крови было нужно Женьке просто «для галочки». Или из природного упрямства. В общем, собственная реакция на этого Аполлона в дорогущем пальто Женьку озадачила. Все равно они были представителями генетически разных видов. Один вид носит кашемировые пальто и приезжает в международный аэропорт как к себе домой, а другой…

Женя нахмурилась. Прибавила газу, не сводя глаз с тахометра. Выключила радио, прислушиваясь к звуку двигателя. Добавила еще газу. Так, Слава опять что-то намутил с мотором.

Олег шагал по залу прилета с видом триумфатора. Все прошло до неприличия гладко. Переговоры он провел идеально. Самолеты взлетали и приземлялись вовремя. Погода в Лондоне была сносная. И даже лондонские таксисты не хамили. И кстати о таксистах…

Как будто в ответ его мыслям в кармане завибрировал телефон. Номер незнакомый.

— Да?

— Олег Викторович?

— Это я.

— Это такси «Бонжур». Я вот стою у входа.

Какой, нафиг, «Бонжур»? Что это за глухой мужской голос? Где Женя?