Он говорил совершенно бесстрастно. Эти кошмарные события для него были словно еще один скучный рабочий день. Я так и не поняла, мне лучше посочувствовать ему или ужаснуться.
Лучше ужас. Так проще. Я вытерла потные ладони о бедра.
— Восхитительно. Думаю, теперь тебе стоит вести себя осторожнее. У тебя ведь остался всего один глаз.
— Благодарю за заботу. Еще два вопроса, и мы вспомним о твоем обещании заткнуться до конца поездки.
Из-под колес во все стороны брызнул гравий, когда автомобиль, круто вильнув, съехал с асфальта на песчаную дорогу.
— Мы оторвались? — Я больше не могла разглядеть вдалеке серебряную машину.
— Может быть. Остался один вопрос.
Я пронзила его взглядом:
— Это был не вопрос. Я… я просто уточнила.
— Один вопрос, — повторил он.
Моргнув, я почувствовала, как щиплет от слез глаза. Разочарование и страх. Они вернулись. Я пыталась от них отделаться, но с каждой секундой становилось все труднее сдерживаться.
— Ты убил бы меня в том переулке, если бы тебе приказали?
— Да, — тут же ответил он.
Я что-то подобное и предполагала, но все равно при этом коротком слове меня пробила дрожь.
— Всегда делаешь то, что велят?
— Вопросы закончились.
Деклан резко притормозил на стоянке у брошенной заправочной станции. За эти несколько минут, как съехали с трассы, мы умудрились добраться до какой-то совершенно безлюдной местности. Деклан подал автомобиль чуть вперед, чтобы видеть кусок дороги за зданием с облупившимися белыми стенами.
— Деклан…
Он поднял руку.
— Заткнись.
Поджав губы, я стала ждать. В желудке как-то подозрительно забулькало. Проведя ладонью по лбу, я обнаружила, что она вся липкая от пота.
— Мне плохо, — прошептала я.
Очень плохо. Неприятное странное чувство медленно накатывало на меня волной, я чувствовала это и понимала, что оно значит, но совершенно ничего не могла предпринять.
Желудок скрутило болью, словно мне в живот воткнули нож.
Простонав, я вцепилась в ручку двери.
— Выпусти меня.
— Никуда ты не пойдешь. Будем сидеть здесь и ждать, пока не убедимся, что оторвались от слуг крови. Через пять минут выедем обратно на дорогу.
Сердце стучало с бешеной скоростью. Я дергала за ручку, но дверь была заперта. Я никак не могла найти в себе достаточно сил, чтобы открыть замок.
— Пожалуйста. — Мой голос был таким слабым, что просьба вышла по-настоящему жалкой. Я не могла двигаться. Ничего не могла сделать с болью, рвущей мое тело на части. Я словно проглотила какую-то отраву, и теперь она билась в желудке, терзая его бритвенно-острыми когтями.
— Что, черт возьми, с тобой такое? — Деклан грубо схватил меня за подбородок и повернул лицо к себе. До него наконец дошло, что я не притворяюсь. — Черт.
Боль на мгновение ослабла, и я успела глотнуть воздуха.
— Меня… сейчас… вырвет.
Без лишних слов Деклан вытянул руку, поднял кнопку, блокирующую пассажирскую дверь, и расстегнул на мне ремень безопасности. Я по-прежнему не могла двигаться. И не смогла бы бежать, даже если от этого зависела моя жизнь. Впрочем, так оно и было — зависела.
Деклану понадобилась какая-то секунда, чтобы выбраться из машины, обогнуть ее и, стянув меня с пассажирского сиденья, дотащить до маленького островка мертвой жухлой травы.
— Давай, — велел он.
И меня вырвало. Все содержимое желудка подкатило к горлу, по пути словно рассекая пищевод скальпелем. На вкус оно было как кислота, кислая и прогорклая. Меня вывернуло на траву. Я вся тряслась, щеки повлажнели от слез.
Я услышала треск, и в следующий миг у моих губ оказался кусок черной ткани. Деклан оторвал край футболки, чтобы я могла вытереть рвоту с губ.
Чертов джентльмен.
Это была последняя связная мысль, прежде чем мир расплылся и почернел.
Следующее, что я почувствовала, — это жалящий шлепок по лицу. Застонав, я открыла глаза. Я все еще стояла на коленях в траве, и Деклан все так же нависал надо мной. Сколько прошло времени? Пара секунд?
— Не самое лучшее время для обмороков. Нам пора.
Он ударил меня. Ублюдок! А говорил, что не бьет женщин. Убивает по приказу, но не бьет.
Я замахнулась на него кулаком, но он с легкостью отразил мою руку.
— Да что ты? Не смеши.
— Просто прикончи меня, — прошептала я. — Мне слишком больно…
— Вся жизнь — это боль, принцесса. Если это худшее, что тебе доводилось испытывать, значит, тебе охренительно везло.
Круто.
Прежде чем я успела что-нибудь съязвить насчет его дивной философии, Деклан схватил меня за талию и рывком поднял на ноги. Вместо того чтобы направиться к автомобилю, он поволок меня в другую сторону, к какому-то полуразвалившемуся сараю ярдах в пятидесяти от заправки.
— А машина? — слабо спросила я, чувствуя, как во рту вкус смерти смешался с булочкой со сливочным сыром, которую я съела на завтрак.
— Планы неожиданно поменялись. Они здесь. Слуги смерти нас нашли. До машины нам вовремя не добраться.
Резь в желудке почти притупилась паникой.
— И что теперь?
Он хмуро уставился на меня:
— Как я уже говорил, ты меня слишком отвлекала. И теперь придется расплачиваться за эту ошибку нашими жизнями.
Глава 4
Я попыталась собраться с силами. После того как меня вырвало, а потом и вырубило, боль немного ослабела. Если бы я сегодня за что-нибудь и сказала «спасибо», то только за это. Ничто не заставляет радоваться отсутствию боли так, как недавно закончившаяся мучительная агония.
Было излишним говорить мне о том, что нас преследуют. Я бы даже сказала «загоняют». Деклан отпустил меня рядом с домом, таким же старым и заброшенным, как бензозаправка: разбитые окна, покосившаяся веранда и четыре скрипучие ступеньки, ведущие к входной двери. Деклан держал пистолет в правой руке, которая расслабленно висела вдоль тела, но я-то видела, как перекатывались на ней мускулы.
Мимо нашей машины прошли двое мужчин и женщина; один достал нож и проткнул покрышки. Деклан выругался себе под нос.
Мне в желудок будто булыжников насыпали. Далеко же мы уедем на машине со сдувшимися колесами.
Слуги крови медленно подбирались все ближе. Тот, что шел впереди — лысый и с маленькой черной эспаньолкой — казалось, был не вооружён. Он поднял руки перед собой и сказал:
— Нам не нужны неприятности.
— Да что ты? — Деклан поднял руку с пистолетом. — Тогда возвращайтесь в машину и проваливайте.
— Ты Деклан, верно? — продолжил мужчина. — Деклан Рейс? Как старик поживает?
Он остановился за десять футов до нас, его друзья встали по бокам. Женщина — блондинка почти с такими же светлыми волосами, как у меня — носила, несмотря на жару, черный кожаный плащ до колен. Второй мужчина был коротко стриженным рыжим парнем в выцветшей футболке с логотипом неизвестной мне рок-группы.
— Просто прекрасно, — ответил Деклан.
— Кто твоя подружка? — взгляд мужчины метнулся ко мне.
— Она не подружка.
— Выглядит не ахти.
— Грипп свирепствует.
— Нам нужна формула.
Друзья говорившего хранили молчания, но внимательно следили за происходящим. Казалось, их совсем не напрягает пистолет Деклана, нацеленный на голову предводителя.
— Какая формула? — невозмутимо спросил Деклан. Это не было вызовом или насмешкой. Просто вопрос.
— Тебе не надо было его убивать. Андерсон представлял для тебя большую ценность живым, чем мертвым.
— Ну что сказать? Когда меня хотят пристрелить, палец как-то сам нажимает на курок.
— Нам известно о формуле. Он все рассказал. Мы поехали туда сегодня, чтобы забрать и уничтожить образец. А попали на место преступления. Твоему отцу не очень-то это понравится.
— Что тебе известно о моем отце?
— Например, то, что он любит, когда все сделано аккуратно. А засадить пулю в голову Андерсона… совсем не аккуратно. Промашка, Деклан.
— Будто мне не плевать на твое мнение с высокой колокольни.