— Да.

Я взяла еще одну салфетку и вытерла лицо. Большая часть туши, которую я нанесла на ресницы этим утром, осталась грязными пятнами на еще недавно белом клочке бумаги.

— Андерсон был химиком, специализирующимся на разработке сывороток и токсинов.

— Ты его убил.

При воспоминании об остекленевших глазах, рваной ране и разливающейся луже крови к горлу подступила тошнота.

— А ты наблюдательная. — Сарказм. — Он наставил на меня пистолет. Я отреагировал.

— Мог бы просто его ранить.

— Я не стреляю, чтобы ранить. Я стреляю, чтобы убить. Тогда мало что может пойти не так.

Значит, для него это не впервые. Деклан делал такое часто. Вел отсчет тел, куда бы ни пошел. Да уж, только посмотрите на него: все эти шрамы, повязка на глазу… Ни за что не сказала бы, что он примерный семьянин. Ему лучше подходил ярлык «Убийца».

— Хотя стоило его только продырявить, — продолжил Деклан вполголоса. — Я облажался. Он знал формулу наизусть. Надо же было прийти вот так и выбить ее из его головы вместе с мозгами…

Судя по всему, он разговаривал сам с собой, а не со мной.

Я снова коснулась шеи, надавив на место укола. Стоило вспомнить события утра, как тут же накатила слабость.

— Он сказал, что уничтожил остальное.

— Остался только образец… прототип. И его заполучила ты. Это единственная причина, почему ты сейчас здесь.

— Так ты поэтому меня похитил? Из-за этой хрени?

— Да.

— Она такая важная?

— Жизненно необходимая.

Я имела для него значение из-за состава, циркулирующего по моим венам. Какая ирония: смертельный яд — мой единственный шанс выбраться живой из этого кошмара.

— Значит, ты не собираешься меня убивать?

— Не сейчас.

— Но был готов это сделать тогда в переулке. Если бы тебе сказали, ты бы не колебался?

Деклан бросил на меня косой взгляд:

— Ты задаешь слишком много вопросов. Ты что, журналистка какая-нибудь?

— Нет. Я… я на подхвате. Работаю в офисе. Делаю все, о чем ни попросят.

— И, думаю, часто попадаешь в неприятности из-за своего длинного языка?

— Бывает. В отзыве с прошлого места работы написали, что я не поддаюсь управлению.

Я так сильно вжалась в дверь, чтобы быть подальше от Деклана, что с тем же успехом могла бы ехать и снаружи машины. Лодыжка болела. Наверное, я ее вывихнула, когда это чудовище тащило меня на переднее сидение. На черных брюках в районе коленки появилась маленькая дырка.

— Что тебе сказали со мной сделать?

— Ровно то, что я делаю. Я взял формулу и возвращаю ее туда, куда и должен был с самого начала.

— Это куда?

— К одному человеку.

— К кому? — поднажала я. Не сказать, что я осмелела, просто болтовня помогала мне не задумываться о поджидающих меня ужасах.

— К моему отцу. Он инициировал разработку этой формулы. Правда, предполагалось, что сыворотка будет в стеклянной колбе, а не в живом человеке.

Зачем вообще нужен такой препарат? И кто его отец? Доктор Зло?

— И как долго я буду оставаться «живым человеком» с ядом в крови, если не попаду в больницу? — тихо спросила я.

— Не знаю.

Бесстрастно. Простая констатация факта. Никаких успокаивающих деталей.

— Даже приблизительно? Несколько недель? Дней? — Я сглотнула. — Часов?

— Я же сказал — не знаю.

— Хорошо. Но что…

Послышался какой-то звук. Пищание даже — три мерных писка, от которых я подпрыгнула. Деклан потянулся к своему левому запястью и нажал кнопку на часах.

— Что это? — спросила я.

— Таймер.

— Для чего?

Он смерил меня бледно-серым глазом, показывая, насколько ему плевать на мои бесконечные вопросы.

— Мне надо кое-что сделать, это займет меньше минуты. Если ты хоть на миллиметр сдвинешься с места… последствия тебе не понравятся. Считай, что я предупредил.

Он свернул к обочине, притормозил и остановился. Потом достал что-то из кармана — маленькую черную прямоугольную коробочку. Расстегнул на ней молнию. Я застыла, увидев еще один шприц. Этот был поменьше, чем у Андерсона.

— Расслабься, — успокоил меня Деклан. — Это не для тебя.

Когда он выудил из коробочки одну из дюжины стеклянных колбочек, я подумала, что пора предпринять очередную попытку к бегству.

Кинув взгляд на Деклана, я обнаружила, что он делает себя укол в живот, на котором был диагональный шрам, пересекающий пупок.

Боже. Через что же пришлось пройти этому ужасному человеку, чтобы заработать столько шрамов? В животе все перевернулось от этой мысли.

— Что это? — спросила я, показывая на иголку.

Обычно я не задаю такую кучу вопросов, потому что сама не люблю подвергаться допросам, но в данный момент мне было плевать.

— Мое лекарство.

Он продолжал отвечать, хотя и несколько отрывисто и нечетко. Все равно лучше, чем полное молчание. Вселяло уверенность, что он не собирается всадить в меня пулю. По крайней мере, в ближайшее время. Я была ему нужна. Точнее яд, находящийся внутри меня. Может, его отец будет в состоянии помочь мне избавиться от отравы? Сделает переливание крови, например. Иначе нет никакого смысла в этом путешествии черт знает куда.

— У тебя диабет?

У одной моей подруги была такая же коробочка для ампул — она постоянно сидела на инсулине. Хотя делала уколы после анализа крови на сахар и перед едой, а не по таймеру.

— Нет.

— Тогда от чего оно?

— Помогает контролировать голод.

— Ты на диете?

— Можно и так сказать.

На какой диете может сидеть этот накаченный убийца? Может, он вкалывает себе стероиды, чтобы нарастить мышечную массу, как у старины Арнольда? Надо признать, качком он не был. И не выглядел как тяжеловес. Нет, его абсолютно лишенное жира тело было создано для бесшумной работы: подкрасться к жертве и перерезать ей горло, а потом спрятать труп.

Моя рука сама потянулась к шее, словно пыталась защитить от невидимого лезвия.

— Послушай, Деклан… мы правда можем договориться. Прийти к какому-нибудь компромиссу, чтобы ты меня отпустил.

— Никаких компромиссов. У тебя есть то, что мне нужно. Конец истории. Считай, что ты курьер поневоле.

Я прокрутила эту фразу в голове.

— А может твой отец — кем бы он ни был — сумеет изъять этот яд из моего тела?

— Это было бы идеальным решением в данных обстоятельствах, верно?

Почему он просто не скажет «да» или «нет»? Усилием воли я заставила себя посмотреть на него. Отсюда я видела только ленточку от его повязки. Основные увечья были на левой стороне лице, правая была почти не тронута. Мой взгляд переместился на его руки, держащие руль. След от моего укуса все еще был виден на левом предплечье, хотя выглядел уже не так ужасно, как мне хотелось бы. С другой стороны, он казался достаточно болезненным.

Вот и хорошо. Ублюдок это заслужил.

Деклан убрал коробочку с ампулами.

— Мне надо позвонить на работу, — сказала я. — И соседке по квартире. Они будут волноваться. Там была толпа, да и камеры наблюдения записали…

— Меня это не волнует.

— Если я позвоню и скажу, что со мной все в порядке…

— С тобой не все в порядке. — Он снова завел машину, и под колесами заскрипел гравий. — Этот яд тебя убьет. Это просто вопрос времени. Что из того, что я сказал, ты до сих пор не поняла?

Мне хотелось орать на него и пинаться. Или вцепиться в руль и направить машину в ближайший телефонный столб. Однако я не стала.

Все еще можно исправить.

Я цеплялась за эту мысль как за последний спасательный круг на корабле, медленно, но верно опускающемся на дно. Я всеми силами держалась за нее, хотя паника и отчаяние грозили меня утопить.

Я не хотела умирать.

В прошлом мне уже приходилось несладко. Небо над головой не всегда было безоблачным. Однажды я уже поборола депрессию, когда пять лет назад, после смерти родителей, мне пришлось долго и упорно думать о том, как жить дальше. Я справилась тогда, и теперь тоже справлюсь.