— Дик, — вмешался Гиэри, — я лично ручаюсь, это правда.

— Вас интересует, — продолжил Том, — с чего вы должны доверять нам. Что нам нужно? Справедливый вопрос. Фильмы всего лишь привлекли ваше внимание, посадили за стол переговоров. Я не представляю, кто посмеет опубликовать или показать нечто подобное. Какая неприятность, если пленка попадет в руки первой леди или милой жены генерального прокурора, хотя, насколько нам известно, эти женщины давно смирились с наклонностями мужей.

Хейген посмотрел на Гиэри. Сенатор откинулся на спинку и перевел взгляд на потолок.

— Так что забудьте о фильмах. У братьев Ши есть заботы поважней. Вы видели, как народ вчера откликнулся на речь сенатора Гиэри? Если он выдвинет свою кандидатуру как независимое лицо, а мы найдем для этого достаточно денег, Гиэри, возможно, и не выиграет, но отнимет голоса у президента. А есть избиратели, чья нетерпимость к католикам, евреям и цветным заставит отдать предпочтение сопернику на выборах в ноябре. Сенатор Гиэри может работать на вас и повышать рейтинг президента или забрать свои голоса.

— Вы готовы пойти на этот шаг, Пэт? Предать партию, которая была вашим домом всю жизнь?

— Кончай молоть чепуху, Дик, — сказал Гиэри. — Если так ставить вопрос, то это партия меня предала.

— Но если, — продолжил Том, — вы назначите нашего друга генеральным прокурором, все только выиграют. Все. Сенатор Гиэри получит возможность выразить и осуществить свои задумки.

Гиэри закивал.

— Старейший член юридического комитета Сената станет вашим генеральным прокурором, и вы сможете воспользоваться его опытом и влиянием. Он заменит мальчишку Дэнни Ши, который занял пост лишь потому, что приходится братом президенту. Дэнни нечем похвастаться, кроме бессмысленных показушных инициатив. Сколько человек посажено за решетку в результате его так называемой войны против так называемой мафии?

— Девяносто один.

Шатцер и Гиэри ухмыльнулись.

— Я имею в виду не букмекеров и сутенеров, — сказал Хейген. — Речь о настоящих гангстерах, о которых снимают кино. Сколько таких людей Дэнни Ши упек в тюрьму?

Все знали ответ: ноль.

— Понимаю.

— Дэниэл Брендон Ши взялся за дело, которое ему не по зубам, — продолжал Том. — Уверен, вы с президентом согласитесь с нами в этом вопросе, как бы деликатен он ни был. Но если он сойдет с арены сейчас и объявит, что будет баллотироваться в Сенат в 1966-м, все поймут.

— Создастся впечатление, будто он хочет поставить свой успех на карту, — заключил лысый. Это ясно.

— Поставить на карту? — повторил Тамаркин, высоко изогнув брови. — Да вы заядлый игрок.

— Мы, естественно, не можем гарантировать, что Дэнни Ши одержит победу, но обещаем не препятствовать. У него будет честный равный шанс, а о чем еще мечтать?

— Почему бы теперь вам не перестать молоть чепуху, господин Хейген?

— Называйте меня Том.

— Если вам все равно, — сказал лысый, — я не стану.

У него было лицо, в которое очень хотелось заехать кулаком.

Хейген сделал глубокий вдох и закашлялся. Гиэри вскочил на ноги и принес Тому стакан воды.

— Извините. Полагаю, надо поменять марку сигарет.

Лысый медленно покачал головой:

— Мне кажется, вы не из тех, кто расстается с привычками.

То была аллюзия на какую-то рекламу. Хейген не удостоил комментарий ответом.

— Что касается нынешнего ноября, — сказал Том, — куда уйдут голоса профсоюзов, вилами по воде писано. Но мы можем решить и этот вопрос. Нет кандидата от третьей партии, нечего беспокоиться. Никакой маленький братец не плетет интриг за спиной президента. Сейчас вырисовывается лишь шаткий шанс на победу, а можно добиться полного триумфа. Президента изберут на второй срок. — Том улыбнулся. — Вы ведь не откажетесь от такого предложения?

Бен Тамаркин достал кейс. Он был полон перевязанных пачек тысячедолларовых банкнот, там лежал список имен и адресов реальных людей, кому в отдельном порядке пойдут эти взносы, если избирательная кампания похлопочет.

— Что скажешь, Дик? — Тамаркин щелкнул замками.

— По рукам?

Гиэри и менеджер избирательной кампании поспешили в центр для проведения съездов, чтобы послушать речь вице-вице-президента Пейтона. Тамаркин присоединился к Тому Хейгену на балконе, отметить удачное завершение дела кубинской сигарой. Как и отец, Майкл Корлеоне настаивал, чтобы плохие новости сообщались незамедлительно. Однако хорошие вести, как и терпкое красное вино, следует смаковать, надышавшись.

Он сделал это.

Наверное, так чувствует себя человек, узнав, что его выбрали президентом: скоро надо появиться на публике и поделиться своей радостью со всем миром.

Тамаркин, кому прилично платили за оказываемые услуги, наполнил два бокала и произнес тост.

Стемнело, но температура не опустилась ниже тридцати.

— За наемников, — провозгласил он. — За каждого солдата удачи, каждого Робина, каждого стрелка и каждого треклятого американского адвоката.

Тамаркин неправильно понял. Хейген не наемник. Однако вдаваться в объяснения было слишком сложно. Том потянулся за бокалом, и на него вдруг накатила волна изнеможения. Он упал в кресло.

— Ты в порядке? — спросил Тамаркин.

Хейген кивнул.

— Может, вызвать доктора?

— Это не из-за сердца. Ничего подобного. Я в норме. Просто… — Счастлив? Он пробежал пальцами по редеющим волосам. — Слишком много дел в последнее время.

Через год после встречи с Джо Лукаделло в молельне «Фонтенбло» Том Хейген много чего преодолел. Он и раньше переживал тяжелые времена, но не как сейчас. Майкл разваливался на части, правительство самого могущественного народа в мировой истории дергало Тома за яйца, но он выбрался, слегка обтрепался и в целом остался невредим. Ничто из происходящего его не удивляло, однако есть разница между предвкушением победы и ощущением победы.

— Тебе следует отдохнуть, — сказал Тамаркин. — Возьми отпуск, бога ради. Кладбища полны людей, которые были слишком заняты для отпуска.

— Я правда в порядке. — Так оно и было. Том поднялся. Он твердо стоял на ногах. Второй бокал с виски нагревался на столе, нетронутый. Сигара потухла. Коктейль ликования и усталости наполнил все тело. Он позвонит Майклу из дома. Тому захотелось домой, к семье. — Я выметаюсь.

Тамаркин постучал его по спине.

— Ладно. Позвони мне завтра, расскажи о надвигающемся фиаско в Старом Свете.

Хейген уже забыл. Захват кинокомпании «Вольц Интернэшнл пикчерс», как и все остальное, шел своим чередом.

— Хорошо.

Том спустился вниз на лифте. Уставился в зеркало: в ответ ему улыбалось лицо счастливого дурака.

Через пару кварталов от отеля Хейген почувствовал, как к затылку прижалось холодное металлическое дуло, и подпрыгнул на месте. Из зеркала заднего вида на него смотрел Ник Джерачи.

— Хорошая уловка — дать парковщику сотню баксов, — рассмеялся Ник. — Угадай, что могут сделать двести?

Том начал снижать скорость и поворачивать на обочину.

— Но-но. Не останавливайся, — велел Ник.

Хейген вспомнил человека на лестнице. С шаркающей походкой. Джерачи!

— И как долго ты следишь за мной? — спросил Том.

— Поверни здесь налево. — Где бы Джерачи ни находился все это время, он хорошо загорел и накачал мышцы.

— Ты делаешь огромную ошибку, Ник, по ряду причин.

— Только не говори мне: «Тебе это не сойдет с рук».

— Ты ведь знаешь, что у меня постоянно на хвосте ФБР?

Хейген снова взглянул в зеркало заднего вида. И не увидел там черного «шеви» агента Бьянки.

— Забавно, да? — сказал Ник. — Я его тоже не вижу. Может, дело опять в ребятах, паркующих машины гостей отеля? Сам видел, как они там гоняют. Не удивлюсь, если возникнет авария. — Джерачи по-приятельски похлопал Тома по плечу. — Хочешь угадать, на что способна тысяча баксов, ты, жадный ирландский ублюдок?

Том не мог поверить, что с ним такое происходит. Коснулся шеи. Пульс, как ни странно, был почти в норме. Он принял это за добрый знак.