–  Прежде чем мы начнем,  – заговорил фокусник,  – мадам Мун, будьте добры, поболтайте ногами, чтобы аудитория ни в чем не усомнилась.

Сэди не пошевелилась, но была уверена, что ее ноги еще дальше вылезли из ящика. Как магу удавалось делать это? Зал единодушно тревожно вздохнул. Однако Джек был на удивление спокоен. Он посмотрел на низ ящика, а потом на Сэди. И когда их глаза встретились, она поняла, что он раскусил трюк. Как? Было непонятно. Но когда он понимающе ухмыльнулся, она не могла не улыбнуться в ответ.

Господи, Джек сообразил, что это не ее ноги. Каким‑то непостижимым образом после стольких лет он помнил, какие именно у нее ноги, и знал то, что видела публика, просто отвлекающий маневр.

Ксавьер подкатил ящик и поставил его перед Джеком, который, уже понимая, что это всего лишь трюк, казалось, заразился общим настроением зала. Он поднял пилу и разрезал брусок дерева, чтобы показать, какая она острая. Затем по команде фокусника установил пилу на уже сделанном надрезе поперек ящика, который делил его пополам.

Помедлил, глядя на Сэди. На миг она увидела настоящее беспокойство в его взгляде. Разумеется, он понимал, что все это обман, но острое железное полотно должно было пройти слишком близко от ее тела. Существовал – пусть и небольшой – шанс, что все пойдет не так. Ведь осуществляли сложный трюк всего лишь дилетанты.

Странно! Его всерьез беспокоило, что он может поранить ее. По меньшей мере в физическом смысле. Вот бы ему еще так же бережно относиться к ее чувствам!

Подбадривая, Ксавьер похлопал Джека по плечу, давая понять, что все пройдет отлично.

–  Теперь я попрошу аудиторию сохранять полную тишину, чтобы мистер Фрайди не отвлекался,  – грозно возвестил фокусник.  – Одно неправильное движение может привести к непоправимым последствиям для мадам Мун.

Оглядев зал, Джек небрежно усмехнулся и повернулся к Сэди.

–  Обещаю, дорогая мадам, все пройдет безболезненно.

На что та саркастически заметила:

–  Спорим, вы говорите это всем девушкам.

В публике раздались смешки.

Ксавьер указал на ящик.

–  Мистер Фрайди, пожалуйста, начинайте.

Джек согласно кивнул. Сэди физически ощутила, как его пальцы стиснули ручку пилы. Видеть она не могла, но услышала и ощутила движение полотна, когда оно вошло в заранее приготовленную и невидимую из зала прорезь между двумя половинами ящика.

Должно быть, Ксавьер засунул что‑то в прорезь, чтобы создать видимость того, что пила реально действует. Полотно двигалось с трудом, а потом наткнулась на какую‑то преграду. Как опытная участница представлений, Сэди выразительно ахнула. Публика замерла, только вскрикнули несколько нервных женщин.

Даже Джек непроизвольно дернулся. Широко открытыми глазами он глянул на Сэди. Она изо всех сил пыталась не рассмеяться, только тихо хихикнула, чтобы он понял, что с ней ничего не случилось.

Вперед выступил Ксавьер.

–  Все в порядке, мадам Мун?

Сэди кивнула, давая понять, что беспокоиться нет оснований. Фокусник дал знак Джеку продолжать.

Когда ее бывший муж стал с еще большим усердием налегать на пилу, Сэди неожиданно почувствовала, как к горлу подкатил комок, то ли от смеха, то ли от слез. В те давние времена они часто подкалывали друг друга. При этом редко обижались, пусть даже шутки заходили чересчур далеко.

И сейчас, после всего случившегося, ему по‑прежнему нравилось дурачиться, и он не преминул этим воспользоваться, даже когда две половины ящика развели в стороны и некоторые дамы драматически взвизгнули. Одна из них крикнула ему:

–  Убийца!

Повернувшись к залу спиной, Джек не смог сдержать ухмылки.

–  Почтеннейшая публика,  – увещевая, обратился к зрителям Ксавьер.  – Уверяю вас, мадам Мун нисколько не пострадала.  – Он указал на нижнюю половину ящика, которая стояла отдельно и где виднелись торчавшие ноги. Теперь и Сэди могла наблюдать их. Вид был очень натуральный, чем‑то они даже были похожи на ее собственные.

Глупо, конечно, но у нее потеплело на душе оттого, что Джек сообразил, что к чему, и не купился на обман.

–  Мадам Мун,  – обратился к ней Ксавьер,  – как вы себя чувствуете?

–  Так, как будто от меня осталась только половина,  – легкомысленно отозвалась Сэди, вызвав смешки в зале.

Фокусник усмехнулся.

–  Тогда позвольте вернуть вас в прежнее состояние. Мистер Фрайди, вы не против?

Ксавьер тут же взялся за нижнюю половину и приказал Джеку взяться за верхнюю. Тот поднял ее и глянул на Сэди.

–  Ловко,  – пробормотал он.

Та криво улыбнулась.

–  Вам, должно быть, доставило огромное удовольствие распилить меня пополам – Она явно насмехалась, но Джек шутки не принял.

Его глаза опасно потемнели.

–  Я никогда не сделал бы тебе больно, Сэди. И никогда не сделаю. Можешь думать обо мне что угодно, но ты знаешь, что я говорю правду.

В ответ она не могла сказать ни слова, потому что серьезность его тона обезоружила ее.

Сейчас не осталось никого в мире, кроме них двоих. Джек стоял так близко, что она уловила знакомый запах, лаванды и глубоко вдохнула этот свежий аромат.

Вскоре послышался тихий щелчок, когда нижняя половина вошла в пазы верхней и зафиксировалась. Все почти закончилось. Слава Богу, потому что ноги и бедра уже затекли от неудобства. И тут Джек отошел в сторону.

Она с радостью пострадала бы еще час в этом ящике, лишь бы он был рядом. Надо же, какая глупость! Как можно забыть, что этот болван сбежал от нее на другой конец света!

Публика взорвалась аплодисментами, когда Сэди, наконец, вылезла на свет Божий и получила назад свои туфли. Никто вроде не обратил внимания на то, что ее чулки не совсем того цвета, что на ногах, торчащих из ящика. Разумеется, их незаметно спрятали, чтобы никто не заметил ничего подозрительного.

Ксавьер пожал руку добровольному помощнику, а ее поцеловал в щеку, поблагодарив обоих, прежде чем те уселись на свои места. Сэди видела, как Джек вернулся к нетерпеливо ожидавшей его леди Гослинг. Они красивая пара, признала она с некоторой долей грусти.

Сэди заняла свое место рядом с Мейсоном. Его черные глаза вспыхнули, когда он, взяв за руку, притянул ее к себе и шепнул:

–  Ты была неподражаема. В какой‑то момент я подумал, что этот тип всерьез распилил тебя.

Несмотря на уверения, что он никогда не сделает ей больно, Джек именно так уже и поступил. То, что он сделал это непреднамеренно, только усугубляло мучения, потому что означало: он не ведал, что творил.

Обмен смешками на сцене, на глазах у толпы не мог облегчить боль.

Сэди сжала руку Мейсона и решила, что будет просто наслаждаться представлением. Словно Джека Фрайди не существует вообще.

Немного погодя Ксавьер устроил антракт, чтобы люди освежились, или выпили чего‑нибудь, или сделали и то и другое. В то время как Мейсон отправился за сцену перекинуться парой слов с фокусником, Сэди улизнула в отдельный туалет для участников представления, чтобы попудрить носик. Выйдя оттуда, она заметила Джека и леди Гослинг, которые направлялись к дверям, ведущим в сад. Это совершенно ее не касалось!

Но Сэди все‑таки пошла за ними. О, она понимала, что не должна так поступать. Ничего хорошего из этого не выйдет. Но как будто лукавый бес вел ее за собой.

Они опередили ее совсем ненамного. Но этой парочки уже не было видно, когда девушка очутилась у входа в сад. Навострив уши, она перехватила их тихие голоса, шуршание шелковых юбок леди Гослинг и, подобрав свои повыше, двинулась следом.

…Сэди нашла их возле живой изгороди, устроенной словно именно для таких целей. Если бы она не знала каждый дюйм этого сада, ей вряд ли бы удалось найти их вообще. Все, что имелось в Сейнтс‑Роу, предназначалось для того, чтобы обеспечить парочкам уединение, поэтому любовники во время свидания могли не бояться быть ненароком обнаруженными. Если только это не входило в условия игры.

Ночь была ясной. В небе висела огромная луна, и все вокруг было видно как на ладони – например, как леди Гослинг прижималась губами к губам Джека. Сэди вспомнила их вкус, их тепло и сладость.