Он и сейчас может заставить ее пройти все заново. Он всю жизнь умел так или иначе заставить ее делать то, что он хочет. Но она наконец поняла, что пора принимать собственные решения, ни перед кем не прогибаясь.

— Мне пришлось разобраться самой.

— Наиболее радикальным образом? — Блейз держал свой нрав в крепкой узде, о чем говорили его напряженное лицо и скрипучий голос.

— В результате у меня остался только один выход. — Если бы у нее хватило мужества уйти от него раньше, все были бы меньше травмированы. Сорель нажала ручку и толчком открыла дверцу машины. — Спасибо, что подвез.

Блейз тоже вышел и успел подойти, пока она закрывала дверь. Глядя на темные окна, он сказал:

— Похоже, твои родители еще не приехали. Пойду посмотрю.

Сорель знала, что удерживать его бесполезно. Он прошел следом за ней к входной двери и подождал, когда она отопрет.

Она вошла в холл, стала шарить по стене в поисках выключателя и обнаружила, что Блейз вошел следом. Крупная темная фигура заполнила дверной проем, нервировала ее, и Сорель безуспешно водила пальцами по стене. Он подошел помочь, и их руки столкнулись: на ее кисть легла большая ладонь.

Она слышала его тяжелое дыхание. Его руки оторвали Сорель от стены, в темноте он повернул ее к себе лицом и притянул к груди. Их тела соприкоснулись. Она почувствовала его тепло и силу.

Он хочет меня поцеловать, подумала Сорель, от удивления приоткрыв рот. И тут его губы нашли ее и решительно и безжалостно раздвинули их. Последовал жаркий и страстный поцелуй, который нисколько не напоминал их прежние поцелуи. Похоже было, что Блейз стал другим человеком, склонным к своего рода чувственному отмщению, с налетом злости и желания.

Под его атакой голова у нее запрокинулась, и ответное желание, смешанное с трепетом, когда волна адреналина стремительно прокатилась по телу, заставило ее задрожать в его руках. В бессильных попытках уклониться Сорель стала извиваться, только раздразнивая его. Тогда она застыла, и он вдавил ее в стену, язык его проник в рот, посылая кровь толчками разбегаться по горячим жилам. У нее подкосились ноги.

Блейз запустил руку в вырез платья и забрался под лифчик, накрыл одну грудь и принялся большим пальцем грубо поглаживать голую кожу, пока под его ладонью не затвердел бархатный бутон.

Сорель всхлипнула и содрогнулась, Блейз наклонил голову, и губы его обожгли ей шею; язык короткими толчками исследовал впадинку.

— Не бесстрастно, — хрипло пробормотал он в ее горящее ухо.

А потом раздался адский грохот.

Одурманенная, Сорель не сразу распознала оглушительные, волнообразные раскаты сигнала тревоги. Защита от грабителей!

Блейз выругался, отодвинулся, и она осталась растерянно стоять, еле держась на ногах.

— Где у вас это чертово устройство? — прорычал он, перекрывая вой сирены, и Сорель пришлось выпрямиться и возобновить прерванные поиски выключателя. Наконец она нашла его.

— За дверью, — крикнула она, Блейз с силой захлопнул дверь, Сорель набрала код на панели в стене, и вой прекратился. Наступила оглушительная тишина. Сорель медленно и неохотно повернулась к Блейзу. — Забыла отключить.

При ярком свете ее лицо казалось странно суровым, щеки запали, глаза потемнели. Блейз невесело рассмеялся.

— Счастливое избавление, надо думать. А то бы нас далеко занесло.

— Тебя бы занесло. — Сорель изобразила холодность. — Ты, кажется, не заметил, что я не участвовала в схватке.

Его взгляд заострился, упал на перед ее платья. Он яростно засмеялся, нарочито оскорбительно и громко.

— Еще как участвовала! — И он ткнул пальцем в безошибочное доказательство, просвечивавшее сквозь материю.

Сорель отвернулась от него с пылающим лицом.

— Убирайся, — процедила она сквозь зубы; унижение и гнев распалили ее. — И больше не приближайся ко мне ни на шаг.

Улыбка его выглядела вызывающе. Блейз весь казался необыкновенно сексуальным, мужественным, глаза его блестели, щеки горели.

— Почему? — спросил он. — Боишься?

— Конечно, боюсь! После того как на меня напали в собственном доме!

Улыбка его исчезла, выражение лица приобрело опасный вид.

— Напали? — вкрадчиво спросил Блейз. — Сорель, ты знаешь, что я бы не тронул и волос на твоей голове! Если бы ты оказала хоть малейшее сопротивление, я бы сразу отстал. Не делай из меня монстра. Все монстры сидят вот тут… — И он опять дотронулся до нее, постучав пальцем по ее виску, чем вызвал у Сорель бурный протест.

— Я тебе не объект для психологических исследований! А если б и была, у тебя не хватит квалификации поставить диагноз.

— У всех у нас есть свои заморочки, — уступил Блейз. — И сегодня я некоторым из них поддался.

— Нечего срывать на мне раздражение из-за того, что твоя подружка недоступна!

— Чери здесь ни при чем, — решительно заявил он. — И я не давал ей оснований на что-то рассчитывать.

— Она бы пришла в восторг, если бы услышала твои слова сейчас.

Блейз скупо улыбнулся.

— Я ей не скажу. Как и ты. — Он помолчал. — Подумаешь, небольшой экскурс в прошлое, которое держит и не отпускает.

— Говори за себя. Для меня прошлое кончилось.

Его взгляд переместился с ее глаз на губы.

— Неужели? Видимо, для меня все оказалось труднее.

— Это твои проблемы.

Блейз опять уступил. Склонив голову набок, он сказал:

— Я считал, что для меня прошлое тоже кончилось. Пока ты не вернулась, я думал, что сумел пережить тот кошмар, в который ты превратила нашу свадьбу. Я не ожидал, что через столько времени у меня появится сильнейшее желание…

— Свернуть мне шею, — закончила Сорель за него. Но Блейз не свернул ей шею, он ее поцеловал! Ничего себе замена! Секс и ярость кто бы мог подумать, что они так близки… Так бывает только в кино. Извращения совсем не в духе Блейза. Оставалось предположить, что за четыре года ему не на кого было излить свой гнев, а она, Сорель, находилась вне досягаемости. Ему пришлось обуздывать себя, и вот теперь терпение лопнуло. — Могу тебя понять, но не стану служить тебе боксерской грушей.

Он нахмурился.

— Надеюсь, твоя метафора не имеет под собой серьезных опасений. Можешь не бояться физических воздействий.

— Я знаю. — А вот эмоциональных — совсем другое дело. Неизвестно почему Сорель почувствовала страх. Конечно, между ними все кончено, но остался осадок: у него — ненависть, у нее — чувство вины. Тот поцелуй потряс ее до глубины души.

— Рад слышать. — Напряжение слегка отпустило Блейза.

— В любом случае я пробуду здесь недолго.

— И давно ты приняла это решение? Еще вчера вечером ты не знала, стоит ли возвращаться в Австралию.

Сорель прикусила губу. С вызовом ответила:

— Только что.

— Опять убегаешь? — упрекнул Блейз, и во взгляде его она увидела презрение. — Почему-то меня твое поведение не удивляет.

— Не знаю почему! — разозлилась Сорель. — И я не убегаю! Я просто передумала. Почему ты все время приписываешь мне что-то плохое?!

Наступила короткая пауза.

— Извини. Твои родители так обрадовались.

— Да. — Ее действительно заботило состояние матери: она быстро состарилась за прошедшие четыре года, похудела, лицо пожелтело, под глазами круги. И все-таки… — Но иначе мне придется оставить друзей, дом, хорошую работу.

В Мельбурне она жила в одной квартире вместе с девушкой, работавшей в туристическом агентстве.

Блейз прошелся по комнате и, бросив на нее взгляд, проговорил:

— Не впервой, не так ли? Переживешь. Для тебя подобные перемены — не крушение. — Он вздохнул и добавил: — Извини, просто наблюдение.

— Спасибо. Не сомневаюсь, ты говоришь из лучших побуждений, — молвила Сорель.

Ее сарказм вызвал сдержанную одобрительную улыбку.

— Ну что ж, если еще раз передумаешь — позвони.

— Зачем?

— У меня есть связи. Если тебе нужна работа…

— С какой стати ты мне будешь помогать? спросила она. По всем признакам он ее ненавидит. От такой мысли у нее сжалось сердце.