Переливчатый свет тумана начал меркнуть. Анжела поняла, что ещё полчаса, и она снова останется в гулкой темноте. Нужно бы ускорить шаги, безразлично подумала она, продолжая плестись по кромке берега. Но ноги не желали прибавлять в скорости, а она их не заставляла. Минуты, проведённые в подвале отеля, высосали из Анжелы те немногочисленные силы, которые у неё ещё оставались. Она только думала над одним вопросом, который стал главным вопросом в жизни.

Где их найти?

Пока она знала одно – где угодно, но только не в отеле. Куда бы она пошла на месте Рона, если бы очнулся и увидел, что вокруг темнота, а сестрицы не видать? Скорее всего, сначала шла бы точно так же вдоль озера, выкрикивая её имя, и заодно маму… а потом…

«Лазурный ручей»? Церковь? Кафе Большого Джея? Анжела говорила Рону, что посещала эти места, и он несомненно загорелся бы идеей первым делом посетить их. Да, наверное. Ближе всего расположен их дом… Господи, неужели ей придётся снова войти в эти жуткие апартаменты под покровом враждебной темноты? Анжела растёрла пальцами горящий висок. Она не замечала, как тело горит огнём, и всю её лихорадит. Она заболела.

Когда она ступила на асфальтированную часть шоссе, день закончился, передав смену ночи. Теперь в Сайлент Хилле начинался новый день – день ночи. Первым делом ночь прогнала зависший над городом туман, распылив его на невидимые частицы. Ночь окрасила всё мелом и углём, в том числе усталую, разбитую девушку, которая брела по шоссе. Она то и дело спотыкалась на ровном месте, но тут же механически поднималась и шла дальше. Она спасалась от фантомов ночи внутри самой себя – и потому ничего не замечала: ни ломящих ног, ни холодного ночного ветра, ни того, что её свитер сбоку разошёлся по шву. Но кое-что всё-таки привлекло внимание Анжелы… далёкий огонёк на обочине, который мерно двигался прочь от дороги. Сначала она следила за огоньком без всякого выражения, как человек, наблюдающий за движением таракана на стене. Но потом у неё начал пробуждаться интерес – и вместе с тем недоумение. О возрождении надежды говорить было ещё рано…

Рон…

Человек с фонарём. Он был слишком далеко, чтобы она сумела разглядеть его, да и в любом случае Анжела увидела бы только его затылок. Человек шёл быстро, словно куда-то спешил. Что-то в его движениях выдавало утомлённость. Анжела сделала шаг в сторону огня, открыла рот, чтобы окликнуть его, но поняла, что не стоит. Ветер всё равно дул в её сторону, заглушая голос.

Жёлтый огонь мелькнул и погас. Анжела затаила дыхание – она представила, как человек растворился в воздухе или провалился сквозь землю, не успев даже вскрикнуть. Но это, конечно, было не так, и она поняла это, когда услышала едва слышный скрип двери. Человек просто вошёл в дом.

Анжела побежала туда, куда ушёл человек. Она боялась, что если пойдёт медленно, то непременно забудет, где маячил неверный свет, и перепутает дома. Они здесь были низкими, бесцветными и почти одинаковыми, как подобает пригороду. Но, подбежав ближе, она увидела, что опасения напрасны: этот дом нельзя было ни с чем спутать. Хотя бы потому, что около двери здания висела большая цветастая вывеска. Анжеле пришлось подойти к ней вплотную, чтобы прочитать крупную надпись: «Историческое общество Сайлент Хилла». Странно, она не помнила здесь никакого исторического общества. В этой пустыри были развалины старой тюрьмы, да и только. Рона друзья не раз подбивали сделать вылазку в тюрьму, пощекотать себе нервы. Анжела так и не узнала, согласился он на это или нет.

Наверное, «Общество» было основано позже, для утех туристов. Где, как не на заброшенной тюрьме, воздвигнуть здание. Прямо готовый музей.

Что Рон здесь делает?

И тут же – щекотливая мысль: А ты уверена, что это Рон?

Но кто ещё? Кто может брести один около ночного озера? В этом городе не слишком много людей…

Анжела открыла дверь. Внутри было темно – здание, как и весь город, было обесточено. Она не решилась сразу войти внутрь.

– Эй, – негромко сказала она, заглянув в проём. – Кто здесь?

Не получив ответа, она с трепетом переступила порог. У входа стоял большой стол, где, должно быть, регистрировали посетителей. Анжела было прошла мимо, но тут ей в голову пришла дельная мысль. Нашарив руками ящик стола, она открыла его и принялась рыться внутри. Удача улыбнулась ей: в дальнем уголке над толстыми папками и кипами шариковых ручек завалялся коробок спичек. Всё лучше, чем ничего. Господи, спаси и благослови ящики столов и их рассеянных хозяев.

Анжела чиркнула спичкой. Колыхающийся оранжевый свет вспыхнул в прихожей. Она поспешила пройти дальше, пока спичка не погасла. В этой комнате были выставлены какие-то экспонаты и картины, но меньше всего Анжеле сейчас хотелось ознакомиться с историей родного города. Она увидела, что здесь тоже никого нет, и прошла мимо, чувствуя себя углубляющейся в лабиринт, из которого нет выхода. Спичка выгорела полностью; ей пришлось зажечь ещё одну. К счастью, коробок был почти полон.

Картины, картины, картины. Анжела с тоской смотрела на дорогие кедровые рамы и на куцые рисунки внутри них. Какой-то человек в костюме… старое фото госпиталя Брукхэвен… Госпиталь горожане называли не иначе как домом безумцев. Однажды отец рассказывал маме новость: очередной псих пытался сброситься с крыши госпиталя, прокусив ограждение стащенными где-то кусачками. В отличие от многих других пациентов Брукхэвена, он достиг своей цели.

Напротив Анжелы на стене висела ещё одна картина; в отличие от остальных, банальной она не показалась. Напротив… было совершенно непонятно, что она делает в этом заведении, овеянной воспоминаниями старых времён. На картине изображалась горящая поляна. Языки огня был изображены настолько натурально, что, казалось, готовы были пожирать холст. И среди этой стихии стоял человек – ни пола, ни возраста, ни чего-либо другого определить было нельзя, потому что человек был закопчен дочерна бушующим пламенем.

Ужас. Анжеле вновь стало плохо при взгляде на странную картину. Она отвернулась.

– Есть кто-нибудь?

Словно в ответ на её слова, слева раздались тающие шаги. Там был проход, стилизованный под выломанную стену: лестница вела круто вниз, как горло гигантского червяка. Анжела осторожно заглянула в проём и увидела, как многими километрами ниже сверкает знакомый шаловливый огонёк.

– Стой! – закричала она; голос непроизвольно осип, почувствовав неодобрительное молчание стен Исторического Общества. – Рон… подожди…

Огонёк дёрнулся вправо и пропал. Хлопнула дверь.

Почему ты убегаешь, Рон?

Спичка погасла. Анжела зажгла следующую и поставила ногу на первую ступеньку. Низкие своды надвинулись на неё, вновь изолировав от всего мира. Она на мгновение закрыла глаза и начала спускаться вниз по этой длинной, длинной лестнице.

В этом городе очень легко было потерять чувство времени. Анжела вновь ощутила это на себе, начисто заблудившись в дебрях секунд и минут. Сначала в глубине мозга маячило удивление – почему лестница не заканчивается, какой был смысл делать её такой длинной? Но по мере того, как она уходила глубже под землю, удивление размывалось, переходя в покорное безразличие. Единственная забота – вовремя зажигать новые спички, чтобы не остаться в темноте. В какой-то момент Анжела с нарастающим страхом увидела, что количество спичек в коробке сильно уменьшилось – почти вдвое. На какую чудовищную длину простиралась эта лестница? По расчётам Анжелы, с такими темпами она давно должна был оказаться под водами озера Толука. Но каменные своды оставались сухими…

Наконец в тусклом пламени впереди показалась ржавая дверь. Дверь темницы, из которой по ночам вылезают скелеты в истлевшем саване, клацающие кандалами. Анжела в нерешительности остановилась. Но выбора не было. Подняться обратно по этой бесконечной лестнице ей не хватило бы сил.