То же самое можно сказать и о Мюриель Верлорен. Мать по-прежнему живет в том же доме на Монтано-авеню, откуда семнадцать лет назад похитили ее шестнадцатилетнюю дочь. Спальня Ребекки осталась нетронутой; в ней ничего не изменилось с той злосчастной ночи.

«Я не хочу ничего менять, – роняя слезы, сказала несчастная женщина, поправляя покрывало на кровати Ребекки. – Я хочу сохранить все как было – так я чувствую себя ближе к ней. И я никогда не уйду из этого дома».

Детектив Гарри Босх, которому поручено новое расследование, сказал нашему репортеру, что в деле открылись новые обстоятельства. Самые большие надежды он связывает с новейшими технологиями, взятыми на вооружение уже после 1988 года. В частности, на орудии убийства была обнаружена кровь, не принадлежащая Ребекке Верлорен. Детектив пояснил, что в момент выстрела курок пистолета «откусил» кусочек кожи стрелявшего, вместе с которым попала и кровь. В 1988 году образцы были изучены и сохранены. Сейчас их можно сопоставить с образцами подозреваемого в убийстве. Вопрос лишь в том, чтобы его найти.

«Дело было расследовано самым тщательным образом, – сказал Босх. – Детективы проверили сотни человек, изучили десятки версий. Мы опираемся на сделанное ими, но прежде всего возлагаем надежды на ДНК. На мой взгляд, ее анализ даст нам решающее доказательство».

Детектив Босх также рассказал, что, хотя жертва и не подверглась сексуальному насилию, некоторые детали преступления указывают на его психосексуальную природу. Десять лет назад министерство юстиции открыло банк данных с образцами ДНК всех признанных виновными в преступлениях на сексуальной почве. В настоящее время образец из дела Верлорен сравнивается с уже имеющимися. Босх полагает, что убийство Ребекки Верлорен не было отдельным случаем.

«Маловероятно, что убийца, совершив одно преступление, впоследствии вел законопослушный образ жизни. Скорее всего он совершил и другие. Если его хоть раз арестовывали, если у него брали образец ДНК, то установление личности – всего лишь вопрос времени».

Ребекку похитили из дома в ночь на 6 июля 1988 года. Поиски продолжались три дня. Тело было обнаружено случайно у поваленного дерева. Проведенное расследование установило многое – в частности то, что за шесть недель до смерти Ребекка прервала беременность. Однако главные вопросы – кто убийца и как он проник в дом – остались без ответа.

В последующие годы эхо преступления прошло через многие жизни. Родители Ребекки разошлись, и Мюриель Верлорен даже не знает, где сейчас ее муж и бывший владелец ресторана в Малибу, Роберт Верлорен. Их брак, говорит она, распался потому, что не выдержал тяжести свалившегося на них горя.

Один из детективов, расследовавших дело с самого начала, Рональд Грин, рано ушел в отставку и позднее покончил с собой. По словам коммандера Гарсии, к такому шагу его бывшего напарника подтолкнуло, помимо прочего, и то обстоятельство, что убийца Ребекки Верлорен ушел от правосудия.

«Ронни всегда принимал такие вещи близко к сердцу, а то дело угнетало его до конца», – сказал Гарсия.

В подготовительной школе Хиллсайд, где училась Ребекка Верлорен, ее помнят до сих пор. На стене главного холла висит мемориальная дощечка, установленная семнадцать лет назад одноклассниками Ребекки.

«Мы не хотим забывать таких, как она», – говорит директор школы Гордон Стоддард, работавший в те годы преподавателем.

Одна из одноклассниц и подруг Ребекки, а ныне учительница, Бейли Сейбл, виделась с ней за два дня до трагедии. Она признается, что часто, чуть ли не ежедневно, думает о подруге.

«Меня не оставляет чувство, что такое может случиться с каждым, – сказала мне вчера после занятий миссис Сейбл. – И я все время задаю себе один и тот же вопрос: почему она?»

Ответ на этот вопрос, как надеются в полицейском управлении Лос-Анджелеса, будет дан в самое ближайшее время.

Босх посмотрел на фотографию, помещенную внутри газеты. Эмми Уорд снова блеснула мастерством: Бейли Сейбл и Гордон Стоддард стояли по обе стороны от мемориальной дощечки в холле школы. Под снимком шла такая подпись:

Подруга, учительница Бейли Сейбл, пришла в школу вместе с Ребеккой Верлорен, а Гордон Стоддард преподавал в ее классе естественные науки. Теперь, став директором школы, он говорит: «Бекки была хорошей девочкой. Такое не должно было случиться».

Босх налил в чашку кофе и перечитал статью. Потом, не в силах справиться с волнением, схватил телефон и набрал номер Кизмин Райдер. Ему ответил сонный голос.

– Киз, статья отличная. Маккензи сделала все как надо. Уверен, что…

– Гарри? Гарри, сколько сейчас времени?

– Почти семь. Дело пошло.

– Гарри, нам же еще работать всю ночь. Почему ты не спишь? Что ты делаешь? И зачем звонишь мне в семь часов утра?

Только теперь Босх понял, что натворил.

– Извини. Просто немного нервничаю.

– Перезвони мне через два часа, – раздраженно буркнула Райдер и положила трубку.

Босх пожал плечами, достал из кармана пиджака сложенный листок с номерами телефонов и позвонил Тиму Марсии на сотовый.

– Это Босх. Вы уже на месте?

– Да, мы здесь.

– Никто не шевелится?

– Спят как сурки. Если твой парень работал до полуночи, то вряд ли встанет раньше девяти.

– Машина там? «Камаро»?

– Да, Гарри, она здесь.

– Хорошо. Вы уже прочитали статью?

– Пока еще нет. Но у нас тут, как ты знаешь, две группы. Думаем разделиться и сходить по очереди выпить кофе. Тогда и почитаем.

– Я прочитал. Отличная работа. Надеюсь, Маккей клюнет.

– Будем ждать.

Уже положив трубку, Босх понял, о чем говорил Тим. Действительно, за домом на Мариано, пока в нем находились оба, Маккей и Беркхарт, вели наблюдение две группы. С одной стороны, пустая трата времени и денег, с другой – неизбежная необходимость. Неизвестно, когда и кто первым выйдет из дома. О Беркхарте они не знали почти ничего. Не знали даже, есть ли у него работа.

Потом Босх позвонил Реннеру в Пром-Сити. В отделе Реннер был самым старшим и, пользуясь этим, выбрал для себя и напарника дневную смену.

– Что-нибудь есть? – спросил Босх.

– Пока ничего, но если что-то будет, ты узнаешь первым.

Босх поблагодарил его и положил трубку. Больше звонить было некому. Он посмотрел на часы. Стрелки еще только подбирались к половине восьмого; впереди ждал долгий день – до смены оставалось больше десяти часов. Босх налил еще кофе и снова положил перед собой газету. Взгляд его не в первый уже раз остановился на фотографии спальни убитой девушки. В ней, в комнате, было что-то такое, что не давало покоя. Какая-то настойчиво требующая к себе внимания деталь. Он закрыл глаза, досчитал до пяти и снова посмотрел на фотографию в надежде, что трюк сработает и загадка откроется сама по себе. Но ничего не случилось – снимок не спешил делиться своим секретом. Надежда начала отступать перед досадой и раздражением, и в это время зазвонил телефон.

– Спасибо, теперь я не могу уснуть, – сообщила Райдер. – Имей в виду, Гарри, если вечером я стану клевать носом, виноват будешь ты.

– Извини, Киз. Придется мне отдуваться за двоих.

– Ладно. Можешь прочитать статью?

К тому времени, когда Босх закончил, его возбуждение, похоже, передалось и ей. Оба понимали: прочитав такое, Маккей вынужден будет отреагировать. Вопрос заключался в том, чтобы заставить его обратить внимание на газету. Не надеясь на случай, они заранее подготовили план.

– О'кей, Гарри, у меня тут кое-какие дела, так что надо идти.

– Занимайся своими делами, Киз. Увидимся на месте. Давай встретимся без четверти шесть на Тампе, в квартале к югу от станции техобслуживания. Ты не против?

– Буду на месте, если ничего не случится.

– Да, ты права.

Положив трубку, Босх прошел в спальню и начал переодеваться. Одежду он подбирал, во-первых, с расчетом на то, что в ней, возможно, придется провести всю ночь, а во-вторых, держа в уме разработанный для игры с Маккеем план. Его вполне устроила белая футболка – после бесчисленных стирок она села, и короткие рукава плотно облегали бицепсы. Прежде чем надеть рубашку, Босх подошел к зеркалу. Из-под резинки ворота выглядывали половинка черепа и эсэсовские молнии.