Что-то всколыхнулось в памяти. На снимке, которому явно не хватало четкости, была запечатлена белая женщина, бывшая заключенная, которая проживала как раз в том доме, где ранили Киббл.
– Стреляла же не она, а? – спросил он.
– Нет. Она как раз и вызвала помощь. А потом исчезла.
Босх вдруг поднялся и, опершись на лежащие на столе папки, вгляделся в снимок внимательнее. Черно-белая фотография потемнела, но он все равно узнал лицо. Волосы и глаза были другие, как и имя под снимком. И все-таки Босх нисколько не сомневался, что видел эту самую женщину в прошлом году в Лас-Вегасе.
– Только не помните мне бумаги, – сказала, входя в комнатку, Киббл.
Он моментально вернулся на место.
– Извините. Просто хотел прочитать вырезку.
– О, старая история. С тех пор много воды утекло… и лишних фунтов тоже немало.
– Я присутствовала на том собрании, когда вас награждали, – сказала Райдер.
– Неужели? – Киббл расплылась в улыбке. – Да, приятный был вечер.
– А что сталось с той женщиной? – спросил Босх.
– С Кэсси Блэк? О, ударилась в бега. Только ее и видели.
– Ее в чем-то обвиняли?
– Самое странное, что нет. То есть если она в чем и виновата, то лишь в том, что сбежала с места преступления и нарушила правила условно-досрочного освобождения. Больше нам не в чем ее обвинить. В конце концов, стреляла же в меня не она. Кэсси спасла мне жизнь, и я только благодарна ей за это. Не исключаю, что парень, который меня ранил, мог потом найти ее, убить и закопать где-нибудь в пустыне. От всей души надеюсь, что этого не случилось. Кэсси оказала мне большую услугу.
Теперь Босх уже засомневался: а с этой ли женщиной он прожил несколько дней в мотеле около аэропорта, когда год назад навещал свою дочь в Лас-Вегасе. Звали-то ее точно не Кэсси Блэк. Он молча опустился на стул.
– Ну что, нашли? – спросила Райдер.
– Да, все здесь. Можете взять дело с собой. Если хотите расспросить о парне, то задавайте ваши вопросы прямо сейчас, потому что через пять минут мне надо взяться за свои дела. Если начну позже, то сломаю график на весь оставшийся день и выберусь отсюда только поздно вечером. А сегодня мне опаздывать никак нельзя – свидание.
Перспектива приятного времяпрепровождения добавила блеска в ее глаза.
– Хорошо. Тогда такой вопрос: что вы о нем помните? Вы заглянули вдело?
– Да, пробежала глазами, пока шла назад. Мелкий, но мерзкий поганец. Наркоман, но не активный. Повернутый на расовой религии. Ничего особенного. Мне даже доставляло удовольствие время от времени прижимать его к ногтю. Вот, пожалуй, и все.
Райдер открыла папку, и Босх наклонился взглянуть на фотографию.
– Непристойное поведение… В чем оно проявилось? – спросил он.
– Там все сказано. Наш герой хватил лишнего и сел за руль. Потом решил, что ему надо облегчиться. Остановился. Зашел в первый попавшийся двор, а во дворе тринадцатилетняя девочка бросала мяч в корзину. Мистер Маккей, наверное, подумал, что раз он выпустил петушка на волю, то было бы неплохо, если бы девочка с ним поиграла. Я еще не сказала, что ее отец служил в полиции? И случайно оказался дома? Он вышел, взял мистера Маккея за шкирку и опустил на землю. Впоследствии Маккей жаловался, что его положили в ту самую лужицу, которую он успел налить. Ему это сильно не понравилось.
Рассказывая, Киббл улыбалась. Босх кивнул. В деле вряд ли приводились столь живописные детали.
– И он признал себя виновным?
– Да. Получил условный срок. И попал ко мне.
– Проблемы с ним были за эти восемнадцать месяцев?
– Точнее сказать, у него были проблемы со мной. Маккей попросил назначить ему другого надзорного офицера, но получил отказ. Так со мной и остался. Приходил сюда и отмечался. Держался смирно, хотя я чувствовала – злость осталась. Мне трудно сказать, что его доставало больше – то, что я черная, или то, что я женщина.
При последних словах Киббл взглянула на Райдер. Та кивнула.
В папке находились материалы по прошлым делам Маккея, указывались его аресты и перечислялись наказания. Все это требовало внимательного изучения, а времени уже не оставалось.
– Мы можем снять копию? – спросил Босх. – И хотелось бы позаимствовать одну из ранних фотографий.
Киббл, прищурившись, посмотрела на него:
– Работаете над старым делом?
Райдер кивнула:
– Очень старым.
– «Висяк»?
– Да, только что открыли заново.
– Понятно, – задумчиво протянула Киббл. – Меня уже ничто не удивляет – я знала парня, который украл в магазине замороженную пиццу, получил четыре года и не дотянул до конца срока два дня. Но насчет Маккея скажу так – на мой взгляд, в нем нет того, что называют инстинктом убийцы. Он может быть вторым номером, но не первым.
– Мы пока еще ничего не знаем наверняка, – сказал Босх. – Известно лишь, что он имеет к убийству какое-то отношение. – Он поднялся. – Так как насчет фотографии? Фотокопия может оказаться недостаточно четкой.
– Возьмите, но только с условием, что вернете. Документы надо содержать в порядке. Такие, как Маккей, имеют привычку возвращаться. Понимаете?
– Понимаю. Вернем обязательно. И если вы не против, я бы скопировал ту газетную заметку. Хочу почитать.
Киббл посмотрела на приколотую к стене пожелтевшую вырезку.
– Только обещайте не смотреть на меня. Я теперь совсем другая.
Закончив дела в Управлении отправления наказаний, Босх и Райдер пересекли улицу и направились к муниципальному центру. Миновав здание суда, они оказались на площади и сели на скамейку у библиотеки. Следующим пунктом плана значилась встреча с Артуро Гарсией, офис которого располагался в одном из административных зданий, но до нее еще оставалось время. К тому же им не терпелось посмотреть материалы на Маккея.
В папке лежали подробные отчеты по всем преступлениям и правонарушениям, за которые Роланд Маккей арестовывался с тех пор, как ему исполнилось восемнадцать лет. Были здесь и отчеты офицеров по надзору, наблюдавших за ним на протяжении месяцев и даже лет. Босх занялся чтением первых, Райдер взяла себе вторые. Но едва Гарри открыл материалы по первому делу, связанному с ограблением, как Кизмин толкнула его в бок:
– Послушай, это интересно. Маккей получил общее образование в чатсуортской средней школе. Как раз летом восемьдесят восьмого.
– Если он получил диплом об общем образовании,[4] то ушел из школы раньше. Там сказано, из какой школы он ушел?
– Нет. Говорится лишь, что вырос в Чатсуорте. Неполная семья. Учился плохо. Жил с отцом, работавшим сварщиком на заводе «Дженерал моторс» в Ван-Нуйс. Пока ничего, что указывало бы на связь с хиллсайдской подготовительной.
– Проверить все равно надо. Родители всегда хотят для детей лучшего. Если Маккей учился там и знал ее, а потом ушел, это объясняет, почему в восемьдесят восьмом его так ни разу и не допросили.
Райдер кивнула и перевернула страницу.
– Парень ни разу не покидал Долину. Все адреса здешние.
– Какой последний?
– В Панорама-Сити. Тот, что выдал «Автотрек». Впрочем, не думаю, что он до сих пор еще там.
Босх согласно кивнул. Любой человек, знакомый с системой так же хорошо, как Маккей, знал, что по истечении срока условного наказания нужно первым делом сменить место жительства. И никому не оставлять свой новый адрес. В Панорама-Сити, конечно, съездить придется, но Босх не сомневался, что Маккея там уже нет. Он не обращался в бюро коммунальных услуг, не обновлял водительские права, не регистрировал новую машину. Похоже, Маккей старался не засветиться и не попасть в поле зрения полиции.
– Состоял в «Уэйсайдских белых», – заметила Райдер, переворачивая очередную страницу.
– Этим ты меня не удивила.
«Уэйсайдскими белыми» называла себя группировка, на протяжении нескольких лет существовавшая на территории Уэйсайд-Онор в северном округе штата. Сформированная по расовому признаку, она ничем не отличалась от других таких же, возникавших практически в каждом исправительном учреждении штата в качестве скорее средства защиты, чем расовой агрессии. Нередко членами «Уэйсайдских белых» становились скрывавшие свою национальность евреи. В тюрьме одиночке трудно. Принадлежность к той или иной группировке позволяла чувствовать себя в относительной безопасности. Это был способ выживания, и тот факт, что Маккей входил когда-то в тюремную банду, еще не подтверждал версии Босха о роли расового фактора в убийстве Ребекки Верлорен.
