— Моника, кто это вскрыл?
Она удивленно посмотрела на него.
— Я. А в чем дело?
— Зачем ты это сделала?
— Но я всегда открываю твою почту. Ты ведь не любишь этим заниматься. Забыл? Просматривая корреспонденцию, я выбираю то, что действительно важно. Но если ты не хочешь, чтобы я этим занималась, так и скажи. Мне все равно, да и работы будет меньше.
Пирс успокоился. Секретарша была права.
— Нет, все в порядке. А ты читала эти бумаги?
— По сути, нет. Как только увидела фотографию девицы, у которой раньше был твой номер, сразу расхотела просматривать эти листки. Ты ведь не забыл, о чем мы договорились в субботу?
— Нет, все отлично. Благодарю, — ответил Пирс, направляясь в свой кабинет.
— Предупредить Чарли, что ты здесь?
— Не стоит. Я заскочил на пару минут.
Подходя к двери, Пирс оглянулся и увидел, как Моника провожает его классическим женским взглядом, словно осуждая за что-то и подозревая в преступлении, о котором он даже понятия не имел.
Закрыв дверь, Пирс снова сел за письменный стол, открыл конверт и вытащил бумаги, присланные Зеллером.
Фото, о нем обмолвилась Моника, отличалось от снимка Лилли Куинлан, который он видел на веб-сайте. Это был снимок из полицейской картотеки, сделанный три года назад, когда ее задержали в Лас-Вегасе за проституцию. На этой фотографии Лилли выглядела не столь эффектно, как на сайте «Красоток». Здесь она смотрелась усталой, раздраженной и даже перепуганной.
Сопроводительная записка, составленная Зеллером, была довольно короткой. Он проследил путь Лилли от Тампы через Даллас и Лас-Вегас до Лос-Анджелеса. На самом деле ей было 28 лет, а не 23 года, как в объявлении. Ее дважды арестовывали — в Далласе и в Лас-Вегасе, — и при каждом задержании Лилли несколько дней проводила в тюрьме. Судя по оплате коммунальных услуг, в Лос-Анджелес она прибыла около трех лет назад. До последнего времени здесь ей удавалось избегать арестов, и в полицейских сводках ее имя не значилось.
Вот и вся информация. Еще раз взглянув на снимок, Пирс почувствовал себя подавленным. Подлинной реальностью оказалось полицейское фото. А копия фотографии, сделанная им с веб-сайта, была всего лишь фантазией. И авантюрное путешествие Лилли из Тампы в Даллас, Лас-Вегас и Лос-Анджелес наконец закончилось в кровати маленького домика, расположенного в Венисе, где последним ее навестил убийца. И копы подозревают, что это был именно он — Пирс.
Сложив бумаги в стопку, он отыскал визитную карточку Дженис Лангуайзер и взял телефон. Прошло пять минут, пока адвокат взяла трубку.
— Прошу прощения, я говорила по телефону с клиентом. Что у вас случилось?
— Ничего. Я на работе. Просто хотел узнать, нет ли чего нового.
Прежде всего Пирс хотел узнать, продолжает ли Реннер охотиться за ним.
— Нет, по сути, ничего нового. Думаю, нам надо набраться терпения и соблюдать выдержку. Реннер уже понял, что попал на заметку, и побоится вас задирать. Будем следить, как развернутся события, и действовать, исходя из реальности.
Пирс смотрел на полицейское фото Лилли, лежавшее перед ним на столе. Такой беспощадный свет, оставляющий неестественно резкие тени, наверное, используется только в морге при фотографировании покойников.
— Вы имеете в виду, ждать, когда найдется тело?
— Необязательно.
— Кстати, сегодня мне звонила Люси Лапорт.
— Вот как? И что же она сказала?
— Это было сообщение на автоответчике. Люси сообщила, что ее избили и она не хочет больше иметь никаких дел со мной.
— Ну по крайней мере теперь мы знаем, что она жива. Люси нам может понадобиться.
— Зачем?
— Если дело зайдет далеко, она пригодится в качестве свидетеля ваших поступков и мотивов.
— Понятно. Реннер считает, все, что мы с ней делали, входило в мои преступные планы. Как он выражается, маска доброго самаритянина и все такое прочее.
— Это всего лишь его личный взгляд на проблему. В суде всегда представлены две стороны.
— В суде? Это не должно...
— Спокойно, Генри. Я лишь хочу сказать, что Реннер прекрасно понимает, что любой его довод мы можем опровергнуть и предложить другие факты, меняющие взгляд на ситуацию. В окружной прокуратуре это тоже отлично знают.
— Ладно. Вам удалось узнать по своим каналам, что ему рассказала Люси?
— Я знакома со старшим инспектором этого участка. Он сообщил мне, что они не нашли ее, а лишь говорили по телефону. Она отказалась с ними встретиться.
Пирс собирался сообщить адвокату, что поручил Коуди Зеллеру разыскать адрес Люси, но тут раздался резкий стук в дверь, и она приоткрылась еще до того, как он успел среагировать. В проеме показалась голова Чарли Кондона. Он улыбался, но лишь пока не увидел лица Пирса.
— Господи Иисусе!
— Это кто у вас там? — спросила Лангуайзер.
— Мой сотрудник. Позвоните мне, если еще что услышите.
— Непременно. До свидания, Генри.
Попрощавшись, Пирс взглянул на вытянутую физиономию Чарли и улыбнулся.
— Если тебе нужен Иисус, это вниз по коридору и налево. А меня зовут Генри Пирс.
Чарли натянуто улыбнулся, а Пирс незаметно перевернул фотокопию снимка, присланного Коуди Зеллером. Кондон вошел, прикрыв за собой дверь.
— Старина, как ты себя чувствуешь? Все в порядке?
— По крайней мере вполне живой.
— Не хочешь рассказать об этом подробнее?
— Нет.
— Генри, очень сожалею, что не смог навестить тебя в больнице. Но у меня страшная запарка с подготовкой встречи с Морисом.
— Не переживай. Насколько я понимаю, презентация пройдет в назначенный срок.
Кондон кивнул.
— Он уже в городе и ждет нашего звонка. Никаких оттяжек. Или организуем презентацию завтра, или он уедет — а с ним и его денежки. Я уже переговорил с Ларраби и Грумсом, они сказали, что мы...
— ...готовы к встрече. Я знаю. Я звонил им из больницы. Но проблема не в «Протее». Отложить встречу я собирался не из-за этого. Причина — моя физиономия. Сейчас я похож на двоюродного брата Франкенштейна. И завтра вряд ли буду выглядеть лучше.
— Я сказал им, что ты попал в автомобильную аварию. И какая разница, как ты выглядишь? Главное — это «Протей». Они хотят познакомиться с проектом, и мы обещали, что они будут первыми, еще до подачи патентных заявок. Послушай, ведь Годдар относится к тому типу людей, которые могут выписать чек на месте, не отходя от кассы. И мы должны этим воспользоваться, Генри. Давай провернем это мероприятие.
Пирс поднял руки, сдаваясь. Деньги — весомый аргумент.
— Однако он наверняка задаст много вопросов по поводу моей физиономии.
— Но, Генри, — возразил Кондон, — это будет обычное представление с дрессированными собачками. Ты встретишься с ним лицом к лицу только на обеде. И если он задаст какие-то вопросы, скажи, что вылетел через ветровое стекло и порезался. На этом все и закончится. Ведь даже мне ты ничего не рассказал, почему для него надо делать исключение?
При этих словах в глазах партнера мелькнуло плохо скрываемое огорчение.
— Чарли, когда придет время, я все тебе объясню. Сейчас мне просто трудно говорить.
— Ну да, именно для этого партнеры и нужны — все рассказать в нужное время.
— Послушай, я вижу, мой аргумент выглядит не слишком убедительно для тебя, ведь так? Хорошо, признаю, я не прав. И все-таки давай пока оставим эту тему.
— Конечно, Генри, как тебе угодно. А что ты сейчас здесь делаешь?
— Ничего. Занимаюсь кое-какой канцелярской работой.
— Так ты готов к завтрашней встрече?
— Да.
Кондон кивнул.
— Ну в таком случае мы обязательно победим, — сказал он. — Или получим его денежки, или запустим в дело патенты. А в январе наш «Протей» наведет шороху на СНТ не хуже этих «Звездных войн». И тогда толстосумы сами будут за нами гоняться.
Пирс кивнул, хотя ненавидел этот ежегодный симпозиум по новым технологиям в Лас-Вегасе, где проходила самая крупная в мире научно-финансовая ярмарка, переполненная мошенниками всех мастей и шпионами из министерства обороны. Но все это было неизбежным злом. Именно там месяцев восемь назад они встретились впервые с Морисом Годдаром.