Он был первым мужчиной, который серьезно угрожал им.

Она не знала, как относиться к внезапному блеску в его глазах, к насмешливым складочкам в уголках рта. Он явно развлекался, делая замечания вроде бы с тайным значением. Она смущалась. Он вежливо смотрел на нее, делая вид, что не замечает этого.

В тот вечер, когда после кофе с пирожным он провожал ее до машины и наклонил голову, она поняла, что он хочет поцеловать ее. Причем в губы. А она стояла словно опоссум, попавший в свет фар. Ни намека на одобрение или на взаимность. И он сместил поцелуй на щеку. Часы спустя ей чудилось, будто она чувствует тепло его губ на своей коже.

Это называется сексуальным влечением, с растущим удивлением поняла Райэннон в четверг утром. Она стояла на коленях на полу в рабочей комнате и упаковывала большую стеклянную вазу в ящик, который затем погрузят в самолет.

Это нормальное здоровое чувство.

Она села на пятки, потрясенная открытием. Прошло несколько минут, прежде чем она поднялась.

Запаковав ящик в бумагу, она потянулась за маркой воздушных перевозок и наклеила ее. Под пальцами она ощутила знакомый рельеф ангела, распростершего крылья над ящиком. Пальцем она обвела все линии.

Гэбриел. Это имя ангела. Но ангелы бесполые. А Гэбриел Хадсон мужчина.

И ее влечет к нему. И он спокойно и безошибочно подает сигналы, что находит ее… во всяком случае, интересной.

Эхо шока, который она пережила, когда он признался, что «всех расспрашивал» о ней, сейчас ударило рикошетом. Это предупреждающий сигнал. Взяв фломастер, она подождала, пока перестанет дрожать рука, чтобы написать адрес на наклейке «Энджелэйра».

Она неправильно поняла причину расспросов. Гэбриел хотел узнать, достаточно ли она хороша в своем ремесле, чтобы сделать панно для его здания. Это естественно и абсолютно законно.

А вот страх — это своеобразная тюрьма. Может быть, сейчас у нее есть шанс избавиться от него? Принять его ухаживания? Многие женщины в ее возрасте имели уже нескольких любовников.

Фломастер заскользил в пальцах. Получилась клякса.

Любовников?

Она крепче обхватила фломастер, набрала в легкие побольше воздуха и старательно принялась заполнять наклейку. Зазвонил колокольчик над дверью. Она услышала, как Пери предлагает свои услуги покупателю.

Гэбриел не предлагал, но он хотел быть ее любовником. А не слишком ли много она вычитала в тепле его улыбки? В сиянии глаз, оценивающих ее? Может, она ошибается и это простая вежливость? И совсем необязательные с его стороны угрызения совести. Ведь он не может ответить ей взаимностью.

Пора все изменить. Она подавила нервный смешок. В конце концов, Гэбриел Хадсон, должно быть, сам выбирает себе модных красавиц. Райэннон понимала, что ей от природы даны привлекательные лицо и фигура. Но она не прилагала ни малейшего усилия, чтобы выставить их в выгодном свете. Лишь соблюдала аккуратность.

А если бы Гэбриел попросил ее стать его любовницей?

Она дернула головой. Надо подавить вспышку паники. Всегда можно отказаться.

Встав, она минутку помедлила: слегка кружилась голова. Обычные женщины, которые несут ответственность за собственную жизнь — а именно такой она отчаянно хочет быть, — не поворачиваются спиной к выпавшим шансам.

Райэннон доказала себе, что способна справиться с бизнесом. Арендовав новое помещение, она доказала, что может перешагнуть границу привычек. Она должна научиться так поступать и в личной жизни.

Весь день в галерее было много работы. Когда стало поспокойнее, Райэннон отправила Пери домой. Она часто так делала, возмещая отсутствие нормального перерыва на ленч. К концу дня торговля сокращалась, все спешили домой.

После пяти заглянул только один посетитель, ничего не купил и ушел. Без десяти шесть Райэннон решила, что ничего не случится, если она закроет галерею немного раньше. Она стояла в дверях, когда появился Гэбриел.

— Уже закрываете? — спросил он, взглянув на часы.

— Я никогда не прогоняю покупателей, — помолчав, ответила она, держась рукой за задвижку.

— Значит, я могу войти?

Она отступила, оставив дверь открытой.

— У нас есть новые работы из стекла художника с Южного острова. — Она показала рукой на витрину.

— Вообще-то я хотел поговорить с вами. — Он и не взглянул на витрину.

— Насчет вашего заказа? — быстро спросила она. Ошеломляющее открытие, сделанное утром, заставило ее с подозрением относиться к себе. Она боялась, что он сумеет прочесть ее мысли.

— У вас было время подумать над ним? — с минуту помолчав, спросил он.

— Немного. — Зато она долгие часы думала о нем. — У меня есть интересная идея.

— Не позволяйте мне подталкивать вас.

— Вы и не подталкиваете.

— Пытаюсь. — Он окинул взглядом лавку, будто в поисках вдохновения. — Вы продали еще одну вашу мозаику? — поинтересовался он. Место, которое она занимала, теперь заполняла вышивка.

— У нас был удачный день.

— Поэтому вы раньше закрываете? Вы устали?

— Отчасти. И я хочу навестить отца до того, как поеду домой.

— Не буду вас задерживать.

— Мне надо поговорить с вами, — призналась она. — Я бы хотела знать, что вы думаете об этом. Только минутку. — Она ушла в подсобку и вернулась с листом бумаги, который положила на прилавок между ними. — Я нашла это в Интернете. Архангел Гавриил со старинной русской иконы.

Он стрельнул в нее взглядом, потом переключил внимание на картину.

— Вы говорили, что не любите повторять уже сделанное кем-то.

— Я не предполагала повторять. Мне хотелось бы использовать цвета и некоторые элементы картины как отправной пункт.

Архангел был изображен на небесно-голубом фоне с терракотовыми краями с добавлением коричневато-красного и синего. Мантия с длинными рукавами была цвета глубокой зеленой воды, рукава отливали золотом, мягкая коричнево-красная рубашка охватывала плечи и спускалась ниже пояса. В руке он держал одну-единственную розу. Ей нравилось все, кроме розы.

— Краски потрясающие. Очень нежные, но в то же время насыщенные.

— Я рада, что вы одобряете.

Он улыбнулся, глаза засветились.

— Ох, Райэннон, одобряю, — мягко сказал он, — очень одобряю.

— Тогда я буду работать дальше, используя это. — Она потупилась и взяла распечатку иконы. — Но мне нужно измерить площадь, прежде чем я пойду дальше.

— Конечно. Когда вы хотите это сделать?

— В любое время, но не в рабочие часы. И мне нужно где-то достать леса.

— Оставьте это мне. Что-нибудь еще?

— Нет. Я принесу рулетку.

— Завтра? Или это слишком рано?

— Это не слишком рано. Я не могу работать здесь над вашим триптихом, но можно выкроить время на предварительные наброски, когда у нас не много народа.

— Жду вас после шести.

Гэбриел встретил ее, как договаривались, у служебного входа. Они вошли в фойе и вместе поднялись по главной лестнице. Кто-то уже поставил на широкой площадке стремянку.

— Могу я помочь? — спросил Гэбриел.

Перед уходом из галереи Райэннон переоделась в джинсы. Не самое удобное — лазить по лестнице в юбке.

— Если бы вы могли подержать наверху конец рулетки, — попросила она.

Когда они все сделали, Гэбриел оперся о стремянку, а Райэннон записывала окончательные измерения. Потом она задумчиво посмотрела на стену, зажав в зубах карандаш.

— Проблема? — спросил он.

— Ммм, расчет градусов изгиба стены. Мне может понадобиться план, чтобы я могла судить, что видно если смотреть под разными углами зрения.

— Помогут ли первоначальные чертежи здания? Они у меня в кабинете.

— У вас они есть?

— Конечно. Мне надо бы подумать об этом раньше. Все результаты измерений там есть.

— Все равно я сама должна их проверить. Известно, что планы во время строительства часто меняются. — Она продолжала разглядывать стену. — Но мне бы хотелось увидеть их, — рассеянно пробормотала она.