Она и так уже сказала слишком много. Но пришлось ответить:

— Несколько недель назад мы переехали на Хай-стрит. — Для центра Окленда арендная плата оказалась невысокой. Потому что в лавке будут торговать новым для главной улицы товаром. Но все равно придется платить в два раза больше, чем за такое же помещение в пригороде.

Райэннон надеялась, что дополнительная уличная торговля и предложение покупателям предметов искусства компенсируют затраты.

— Как называется ваша галерея?

— «Мозаика». — Теперь уже бессмысленно скрывать.

Какой-то молодой человек бегом поднимался по лестнице. Твердая рука Гэбриела Хадсона легла на ее талию и чуть подвинула девушку в сторону. Парень промчался мимо них, бросив беззаботное «благодарю».

Ее плечо уперлось в твердые мужские мышцы, бедро коснулось его бедра. Она узнала цитрусовопряный аромат, который остался в памяти после первой встречи.

И вновь по коже у нее забегали мурашки, а горло будто стянуло узлом, но Хадсон начал подниматься, позволив и ей продолжить поспешный подъем.

На следующем уровне она остановилась, чтобы пропустить двух велосипедистов. Из лифта вышло несколько пассажиров.

— Вы не хотите сказать мне свое имя? — проговорил Гэбриел.

— Райэннон, — подавляя давно сформировавшуюся привычку, ответила она. — Райэннон Льюис.

— Рай-эннон, — повторил он, словно пробуя на язык слоги. — Валлийское?

— По происхождению.

— Я бы хотел как-нибудь побывать в вашей галерее. И может быть, нам удастся пойти куда-нибудь выпить кофе? — Тон небрежный. Взгляд глаз цвета неба в зимнее утро.

Цивилизованный мужчина, знаменитый, уважаемый, привлекательный и успешный… Если она даст ему от ворот поворот, то, конечно, такому не придется далеко ходить, чтобы найти более покладистую женщину. Он, наверное, тут же вычеркнет ее из памяти.

— Я не люблю надолго оставлять помощника одного, — все же отказалась она.

— После работы? — настаивал он.

— Мне надо сдать в банк наличные.

У Гэбриела голова чуть склонилась набок, он опустил веки, уголки губ дернулись книзу. Наверняка подумал, что она стесняется.

Вспомнив свою прежнюю решительность, Райэннон быстро поправилась:

— Это занимает не больше двадцати-тридцати минут. Мы закрываем в шесть. Только по субботам в два.

Неужели она это сказала? Молчаливо приняла приглашение мужчины? Сердце ушло в пятки, потом снова вернулось на место.

Гэбриел кивнул, принимая информацию. Проводил ее до машины. У Райэннон язык прилип к небу. Он не коснулся ее, но ждал, пока она застегнет ремень безопасности. Потом захлопнул дверцу и отступил. Она отъехала, а он помахал на прощание рукой.

Поднимаясь по лестнице к своей машине, Гэбриел озабоченно хмурился. После их первой встречи он решил, что мысли о женщине на парковке преследуют его потому, что он виноват перед ней. Но когда сегодня он заметил ее, то испытал буквально взрыв возбуждения, странное чувство скованности сжало грудь, взмокли ладони. Он не помнил себя в таком состоянии с тех пор, как первый раз пригласил девочку на прогулку. Но тогда он был простофилей подростком. И сегодня тоже?..

Ему хотелось схватить ее и не отпускать до тех пор, пока он не узнает о ней все. Гэбриел подошел к машине и нажал кнопку на пульте. А сам вспоминал, как первый раз коснулся ее, а она отскочила в сторону.

Она немножко оттаяла, когда прочла на визитке его имя. На мгновенье мелькнула циничная мысль. Он вспомнил других женщин, которые проявляли возросший интерес, узнав, кто он. Но даже тогда Райэннон колебалась. Ее последующая капитуляция удивила его.

Он сел в «ауди» и включил мотор. Райэннон, Рай-эн-нон. Ему нравилось произносить слоги ее необычного имени.

Проверив зеркала, он огляделся и начал спускаться на нижний уровень. Итак, она не знала его. Но достаточная ли это причина быть такой неприветливой? Ко всем ли мужчинам она так относится? Что заставляет женщину быть такой настороженной?

На ум пришли какие-то ответы. Он бессознательно крепче вцепился в руль. Заныла челюсть, и он понял, что слишком крепко сжал зубы. Надо расслабить мышцы и не делать поспешных заключений. Женщина с первого взгляда не бросилась в его объятия. Ее не привлекла даже приветливость, написанная у него на лице. Но это вовсе не значит, что у нее не в порядке с головой.

Может быть, именно это и заинтриговало его? Райэннон реагировала не так, как это сделало бы большинство женщин. Но в чем же дело? Он ведь не преступал дозволенных вежливостью границ. Ее сердитые взгляды не объясняли причину такой настороженности. Да, ей явно не нравилось, когда он касался ее.

Это надо будет изменить.

Гэбриел тщательно разрабатывал свою стратегию. Прошло две недели, прежде чем он незадолго до закрытия зашел в «Мозаику». Райэннон за прилавком обслуживала покупателя. Никаких признаков помощника, о котором она говорила.

Он рассматривал живопись, скульптуру и другие предметы искусства. Особое внимание обратил на несколько мозаик, пробежал взглядом по книжным полкам, выстроившимся у задней стены. До него долетел разговор за прилавком.

Голос Райэннон, теплый и уверенный, описывал процесс обжига и глазурования керамики, которую выбрал покупатель. Потом она предложила подарочную упаковку и доставку. Закончив операцию, она поблагодарила покупателя и попрощалась с ним.

Молодая девушка и ее мать, бродившие среди витрин, ушли секундами позже. Гэбриел взял том о традиционной орнаментальной резьбе народов Тихого океана и положил на прилавок.

Райэннон моргнула, узнав его. Лицо ее на бесконечно малую долю секунды напряглось. Не та реакция, какую бы он предпочел. Но во всяком случае, какое-то впечатление он на нее произвел. Одарив ее самой успокаивающей из своих улыбок, Гэбриел подвинул книгу и достал кредитную карточку. Райэннон казалась растерянной. Может быть, думала, что он уже забыл ее?

Никогда, без слов сообщил он. Она выглядела еще очаровательнее, чем он помнил. После их последней встречи ее образ постоянно властно дразнил память.

Она пробила в кассе чек, умело завернула книгу и протянула ему. Когда Гэбриел брал сверток, он с трудом удержался от искушения коснуться ее пальцев.

— Спасибо, Райэннон. — Он отметил, что она чуть вздрогнула. Потом показал на висевшую на стене мозаику. На ней был изображен длинноногий коростель с сияющим голубым плюмажем, стоявший среди папоротников и тростника на берегу ручья. — Ваша работа?

— Эта — нет, — покачала она головой.

— А абстрактные рисунки возле входа? — Он легко нашел галерею по ярким вихрям и водоворотам, своей живописностью приглашавшим покупателей.

— Мои, — подтвердила она.

— Я под впечатлением. — Он продолжал легкий разговор, придуманный, чтобы она свободнее себя чувствовала. Но ничего не изменилось. Чтобы девушка расслабилась, он перевел взгляд с нее на рисунки. — Классная вещь.

— Спасибо. Надеюсь, книга доставит вам удовольствие.

— Уверен, что доставит. Можете вы найти время на чашку кофе? Позже. — На его лице появилась наработанная улыбка, которая возникала помимо его сознания.

— Вам придется подождать, пока я сдам наличные, — резковато бросила она после недолгого колебания.

— Нет проблем, — пожал он плечами. — Могу я помочь вам запереть двери?

— Я делаю это, уходя. — Она выглядела совсем растерянной. Боялась остаться с ним в запертом помещении? Гэбриел не знал, как к этому отнестись. Что это — оскорбление в его адрес, результат пережитого потрясения или просто забавная ситуация?

Она закрыла большую стеклянную дверь и перевернула табличку с «открыто» на «закрыто». Потом сняла показатели кассы и, прежде чем исчезнуть в подсобной комнатке, предложила:

— Еще немного посмотрите, что здесь есть.

Ясно — во внутреннее святилище ему хода нет. Какие секреты она хранит там?

Гэбриел воспользовался временем, чтобы внимательнее рассмотреть выставленные в галерее произведения. Он остановился перед большой абстрактной мозаичной панелью, прислоненной к стене. Цветные камни, металлические краски и изогнутая медная проволока придавали сочность и удачную текстуру в общем-то беспорядочному нагромождению красок и линий. Он стоял и смотрел. Благодаря какой-то оптической иллюзии краски и линии постепенно превращались в интригующие и гипнотизирующие рисунки.