Во время войны альянс с США был спасением для Англии, но друзья не сидели сложа руки и после войны ловко вытеснили англичан из колоний, используя козырные лозунги свободы и демократии, одинаково пригодные и для битвы с СССР, и для борьбы с колониализмом. Но с верховенством американцев многие не смирились, отношение к ним иногда становится критически-снисходительным, хотя и замаскированным. Наш агент Ким Филби, занимавший важный пост офицера связи между американским ЦРУ и английской разведкой, например, вспоминал, что английские коллеги забрасывали его вопросами: «Чему ты их учишь в ЦРУ? Как держать нож и вилку? Или как жениться на богатых невестах?»

А как относятся англичане к другим, менее продвинутым нациям?

Полковник Лоуренс был самозабвенно влюблен в Арабский Восток, превосходно говорил по-арабски, носил чалму и халат и почитался арабами как «свой». Но вот отрывок из личного письма полковника, напечатанный в «Санди таймс»: «Я проституировал себя на арабской службе. Предоставить себя в распоряжение краснокожей расы для англичанина то же самое, что продать себя животному». Сказано резковато, на самом деле англичане достаточно терпимы и снисходительны.

Распространено мнение, что англичане мало интересуются тем, что происходит в других странах. Возможно, это тоже проявление снисходительности![28]

Это в России интерес ко всему иностранному преувеличенно и порой болезненно раздут (в советские времена это выглядело как страсть Адама к запретному яблоку), для рядового англичанина внешний мир чуть ли не так же далек, как Луна, он прекрасно варится в собственном соку и ничего не знает о существовании Большого театра, писателя Фазиля Искандера и тульских самоваров. И главное, он не мучится ни от этого, ни от незнания иностранных языков, ему наплевать, что Пакистан приобрел ядерное оружие (если это не угрожает Англии), а на Северном Кавказе (где это? в Африке?) идет война.

Тут сказывается неиссякаемая уверенность, что все самое важное происходит в Англии и англосаксы (а разве американцы не из этой породы?) в этом веке решающим образом влияют на судьбы мира, а все остальные не в счет. Отсюда и леность в изучении иностранных языков, да и зачем это нужно, если английский стал своего рода эсперанто.

– А что ты все помалкиваешь об отношении англичан к русским мужикам и бабам? – спросил Кот. – Небось боишься сказать правду и испортить англо-российские отношения?

Жаль, конечно, что англичане не помогли нам дотопить в Чудском озере тевтонских рыцарей и выжидали на плетне во имя своекорыстных интересов, когда нас терзали и покоряли татаро-монголы. Беда не в том, что они, как обычно, загребали жар чужими руками, а в том, что Англия даже в начале княжения Ивана III только подозревала о существовании Московии.

Окно в Россию пробили английские купцы, искавшие новые пути в Китай и Индию и новые рынки для расширения своей торговли. В мае 1553 года в сторону таинственного Московского государства направилась славная экспедиция под руководством неутомимого мореплавателя Хью Уиллоуби; проходила она с потерями, и в результате в августе корабль «Эдуард—Благое предприятие» под руководством старшего кормчего Ричарда Ченслора, потеряв два других судна, оказался в устье Северной Двины, и там бесстрашный Ченслор узнал от «русских варваров», встретивших его весьма доброжелательно, что находится на территории Московского царства. Местный правитель срочно направил гонца к царю, и тот пожелал принять капитана, причем обещал бесплатно организовать доставку англичан в Москву. 23 ноября Ченслор двинулся туда на санях, поражаясь лютым морозам; он выдал себя за посланца короля Эдуарда VI и был торжественно принят Иваном Грозным, который, как гласит Двинская летопись, «королевственного посла Рыцарта и гостей из англинския земли пожаловал в свое государство российское, с торгом из-за моря на кораблех им велел ходить безопасно и дворы им покупать и строить невозбранно».

Ченслор, не только купец, но и ученый, быстро оценил возможности нового рынка и, вернувшись в Англию, вместе с другими предпринимателями создал «Московскую компанию» (Moskovy company), которая и начала активный дранг нах остен. Вскоре Ченслор вновь прибыл в Москву и двинулся оттуда с богатым грузом и первым русским послом в Англии, Осипом Непея. Однако у шотландских берегов корабль потерпел крушение, Ченслор с сыном погибли, спасая жизнь посла, последний уцелел и был принят королем Филиппом, сменившим Эдуарда, «в большом своем городе в Луньском» – так называли русские Лондон.

С этих времен можно говорить об англо-российских официальных отношениях.

Ченслор написал о России много хорошего и плохого: «Русские отличные ловцы семги и трески; у них много масла, называемого нами ворванью… они ведут также крупную торговлю вываренной из воды солью. Сама Москва очень велика. Я считаю, что город в целом больше Лондона с его предместьями. Но она построена грубо и стоит без всякого порядка». А вот о жизни русского: «Сам он живет овсяной мукой, смешанной с холодной водой, и пьет воду… Бедняков здесь неисчислимое количество, и живут они самым жалким образом. Я видел, как они едят селедочный рассол и всякую вонючую рыбу. Да и нет такой вонючей и тухлой рыбы, которую бы они не ели и не похваливали, говоря, что она гораздо здоровее, чем всякая другая рыба и свежее мясо. По моему мнению, нет другого народа под солнцем, который вел бы такую суровую жизнь».

– Интересно, чем же питались в то время мои собратья? – пошевелил ушами Кот. – Я даже не представляю, что такое селедочный рассол и почему нужно есть вонючую рыбу вместо «Фрискаса»…

Откровенно говоря, я пил лишь огуречный рассол, но не селедочный, но, судя по Ченслору, наши предки воистину жили ужасно.

Но больше всего англичан поражали отсутствие «представительного управления» и тирания, этот образ русских прочно вошел в их национальное сознание. Лирический поэт XVI века Филипп Сидни: «А ныне, волю утеряв свою, как московит, родившийся рабом…» Этот стереотип проник в труды Кристофера Марло и Уильяма Шекспира, у последнего наш народ упоминается свыше десятка раз («…Об этих больших медведях, встречающихся на Новой Земле, у которых нюх лучше, чем зрение» или «Все это длится как в России ночь, когда она всего длинней бывает…»). Впрочем, нынешний наш стереотип недалеко ушел от прошлого.

Удачный почин в развитии англо-российских связей омрачился уже в 1570 году, когда Иван Грозный, разгневанный отказом англичан поддержать его во время Ливонской войны, написал Елизавете, что в Англии правит не королева, а «торговые мужики». Иван нанес удар прямо по гордости Елизаветы: «И ты пребываешь в своем девическом чину как есть пошлая девица». «Пошлая» тогда означало «обыкновенная», и дело тут не в моральных убеждениях Ивана, а в его планах жениться на Елизавете, которая впоследствии отказала ему и в своей руке, и даже в руке своей племянницы.

Сохранившиеся немногочисленные описания англичан нашими соотечественниками содержат в основном информацию об экономическом состоянии и политической структуре государства. Но нравы и обычаи тоже попадали в фокус внимания: например, посол Федор Писемский был поражен танцами и развлечениями при дворе Елизаветы и приводил объяснения англичан: «В том-де государыни нашей королевны Елизаветы не осудите, что при вас танцуют; у государыни у нашей у королевны в обычае так ведетца: по вся дни после стола живут потехи и танцеванье».

В XVII веке уже появились переводы с разных языков об Англии и самостоятельные русские компиляции такого рода; там, помимо описаний природы и общественного устройства, упоминались и филантропические учреждения, и «Кантабринское» (кембриджское), и «Оксониевское» (оксфордское) училища. В некоторых статьях доминировали панегирики: «Британия здравого пребывания, и люди в ней счастливого и здравого приложения, аки иной свет от иных земель отменился…» или «Английские люди доброобразны, веселоваты, телом белы, очи имеют светлы, во всем изрядны, подобно италянам. Житие их во нравах и обычаях чинно и стройно, ни в чем их похулити невозможно. Воинскому чину искусны, храбры и мужественны, против всякого недруга безо всякого размышления стоят крепко, не скрывая лица своего. Морскому плаванью паче иных государств зело искусны, пища их большая статия от мяс, ествы прохладные, пива добрые, и в иные страны оттуда пивы идут. Платья носят с французского обычая. Жены их красовиты, платье носят по своему обычаю». (Кстати, хулитель англичан Федор Достоевский был без ума от англичанок!)