— Что случилось, Клаудио? — спросил я.

— Я чуть не столкнулся с машиной лоб в лоб, — ответил он. — Еще б немного, и мне конец. Задремал. Просто дорога слишком легкая.

Было жарко, как в печке, градусов сорок, не меньше, и мы все разделись до маек, а Клаудио даже штаны расстегнул, и они хлопали на ветру.

— Забавно, — отозвался я, — я как раз думал о том, насколько в России дороги ровнее.

— Ага, а вот мне кажется, что это немного похоже на Монголию — нет, серьезно, — сказал Чарли.

— Откуда ты знаешь, как выглядит все в Монголии? — возразил я. — Мы ведь там еще не были. И, по-моему, ничего не похоже.

— Ну, тогда на Казахстан.

— Да ничего подобного. Вовсе даже и не похоже на Казахстан. Что за ерунду ты говоришь? Какой Казахстан? Просто удивительно, как это отличается от Казахстана.

— Э… Ну да… Здесь больше зелени, но местность такая же плоская.

— Здесь совершенно по-другому.

— Хорошо, пусть по-другому, но все равно ведь плоско, — парировал Чарли.

— Не знаю, как ты, а лично я, едва пересек границу, как понял, что Казахстан кончился. Вот КПП, шлагбаум, ты въезжаешь в Россию, и все уже выглядит совершенно иначе. Это сразу бросается в глаза. Но ты, похоже, не согласен. Считаешь, что все осталось без изменений, а, Чарли?

— Ну… Вообще-то… Да, стало больше деревьев и, наверное, здесь больше русских, чем было в Казахстане, потому что мы ведь все-таки в России.

— Но трава-то другая, и все другое. Смотри, поля действительно зеленые, потому что они орошаются.

— Все другое, — согласился Чарли. — Ладно, ты прав. Сдаюсь. Все другое.

Я повернулся к Клаудио:

— А ты что скажешь?

— Дороги ровнее. Нет выбоин.

— Тебя это не радует? Соскучился по выбоинам?

— Ну да, потому что так я хоть чем-то занят. Плохая дорога не дает расслабиться. Лично мне обязательно нужно на чем-то сконцентрироваться.

Стоя на обочине дороги голый по пояс, Чарли играл животом. Единственная разница между Казахстаном и Россией, как он считал, заключалась в том, насколько сильно тряслось в пути его брюхо.

— Это Казахстан, — объявил он и неистово потряс животом. — Это Россия, — он потряс много слабее, — а это будет Америка, — живот был совершенно неподвижен.

До чего же здорово было оказаться в России, после Казахстана она выглядела такой спокойной и цивилизованной. К вечеру мы уже были в Барнауле, сумасшедшем месте, напоминавшем мне городки времен золотой лихорадки начала двадцатого века. В Барнауле полным-полно водителей-лихачей, у которых машины вдобавок с правосторонним рулем (что объясняется близостью Китая и Японии), и мы стали свидетелями нескольких дорожных аварий в центре города. Хотя под мотоциклетными куртками и брюками у нас ничего не было, мы все равно изнывали от жары и обливались потом, а любой, кто понюхал бы наши ботинки, когда мы их сняли, немедленно лишился бы чувств. Мы приняли душ, привели себя в порядок и отправились в ресторанчик под названием «Рок-н-ролл» в надежде бурно провести вечерок. После долгих и изнурительных дней в седле настало время и повеселиться. Нам необходимо было отвести душу и погудеть ночью. Жизнь в Барнауле, в том числе и ночная, била через край, а большинство местных женщин из-за жаркой погоды были скорее раздеты, чем одеты.

— Блин… Ты только посмотри на нее! — изрек Чарли, пялясь на фланировавшую мимо русскую девушку. — Ну, елки, да если встать здесь в любое время суток, мимо тебя за три минуты пройдут двадцать умопомрачительных красоток, и все в крошечных мини-юбках и с длиннющими ногами. Офонареть!

В Барнауле оказалось действительно весело. Впервые за неделю воссоединившись с группой поддержки, мы уминали мексиканскую еду на террасе китайского ресторана, рассказывали всякие истории и вообще здорово проводили время. Мы с Чарли уже давно так не расслаблялись: просто веселились и вовсю дурачились.

— В «пампасах» тоже есть определенный смысл, — разглагольствовал Чарли, — дикая природа — это замечательно, но благодаря ей я понял, насколько же все-таки люблю города.

К несчастью для него, в «пампасах» мы оказались буквально на следующий день. Пока мы ехали в Горно-Алтайск, Чарли вел себя очень тихо и держался позади.

— Похоже, все идет не по-моему, и мне нужно некоторое время, чтобы с этим свыкнуться, — объяснил он. Однако это могло быть и продолжением нашего спора во время выезда из города, когда я хотел ехать первым и в итоге заблудился. Сам Чарли практически всегда хотел быть первым. Большей частью меня это вполне устраивало, но порой мне надоедало плестись в хвосте.

— Не хватало еще, чтобы всю дорогу вокруг света меня вели, — заявил я. — Такого в планах не было.

Однако выходило так, что, когда бы я ни добивался своего, мы неизменно сбивались с пути. Чарли тут же шел на заправочную станцию, узнавал дорогу и снова вставал первым, не давая мне возможности исправить положение самому. Тем не менее, было так приятно ехать по раскаленным равнинам и через прохладные сосновые рощи. Все шло на редкость гладко. Проехав через лес, усеянный небольшими озерами, мы к концу дня прибыли в Горно-Алтайск. Ночь мы провели в роскошной четырехэтажной даче. Она весьма походила на коттедж где-нибудь в Альпах и, несомненно, некогда принадлежала КГБ. Мы понятия не имели, где и с кем находимся, но именно это мне и нравилось больше всего: мы просто оказались там, и нам объяснили, где поставить мотоциклы, и показали, где спать. Без всякой предварительной договоренности и излишней суеты.

На следующий день мы уже поднимались в горы по дороге, петлявшей через густые леса и сочные поля и вдоль извилистых речек в горных долинах, устланных розово-пурпурным вереском. Когда мы разрабатывали маршрут, то даже не задумывались об этой части пути, однако это оказался лучший день езды из всех, какие мне довелось пережить.

— Вот тут надо всего лишь проскочить кусочек России между Казахстаном и Монголией, — говорили мы, даже не подозревая о яркой и самобытной красоте Алтая. Это был просто рай земной, поражавший воображение сменой ландшафта при каждом повороте. Красота не вероятная! Небольшие деревеньки на берегах рек. Дети и старухи ведрами набирают воду и несут ее домой, чтобы поливать огороды, а рядом лесорубы валят лес.

Как и накануне было жарко и душно. Хотя я и надел куртку и штаны на голое тело, пот лил с меня ручьем. Заметив горную речку, мы остановились, разделись и отправились купаться голышом.

— А-а-а-а-а! Куда подевался мой член? — завопил я, зайдя в речку и содрогнувшись от холода. Вода оказалась немногим теплее температуры замерзания, поскольку это был талый снег — речка-то текла с гор. Ну, и мои гениталии отреагировали на ледяную воду соответствующим образом.

— Блин, я не пойду! — прокричал Чарли с берега. — Какого хрена лезть в такой собачий холод!

Но я заставил себя окунуться и смыть пот. Замерз я, естественно, при этом, как цуцик.

— А-а-а-а-а! Ногам так холодно! И член полностью исчез! — констатировал я.

Клаудио шагнул в речку, слегка морщась от холода, но держась при этом совершенно спокойно.

— Ногам сейчас хуже всего, — прокомментировал он, омывая водой тело, — наверное, потому, что им в ботинках было особенно жарко.

Наконец собрался с мужеством и Чарли. Осторожно ступая по камням, он резко окунулся и пулей выскочил обратно, вопя от холода.

— Потрясающее ощущение! Полная свобода! — воскликнул я, пока бежал нагишом по берегу к своему мотоциклу. — Три голых мужика в лесу! Нам надо обзавестись барабанами, луками и стрелами.

Самым лучшим в этом импровизированном купании было то, что мы избавились от маниакальной одержимости во что бы то ни стало следовать графику. Нам и в голову не пришло бы сделать подобную остановку неделей раньше, когда мы были твердо убеждены, что должны продолжать двигаться и выжимать из себя все возможное. Мы просто поняли, что совершенно бессмысленно уложиться в график и не пережить при этом никаких приключений. Мы отставали от плана на три с половиной дня, но теперь это уже не имело значения. Дни сливались один в другой. Впечатления становились глубже и ярче, но мы уже относились ко всему спокойнее.