Поэтому прогуливаться по главной улице Киева субботним днем, как если бы я шел по Оксфорд-стрит в Лондоне или Сочихолл-стрит в Глазго, но при этом не ощущать множества устремленных на тебя взглядов, было просто великолепно. Со мной такого не было очень давно, я наконец-то вкушал свободу. Эх, до чего же это было здорово! Однако все, с кем мы встречались, уверяли нас, что Киев скоро станет новой Прагой, и я понимал, что эта чудесная атмосфера долго не сохранится. Весьма досадно, если этому прекрасному городу, полному жизни и самобытности, суждено превратиться в то, что мы видели в Праге — несметные толпы праздных туристов, шатающихся по улицам в поисках дешевого алкоголя. Я пообещал себе вернуться как можно скорее.

Пока мы ехали в Харьков, нас несколько раз останавливала милиция. Каждый раз мы звонили Сергею, чтобы он перевел, и с его помощью все проблемы разрешались. На подъезде к городу нас встретил Алексей, брат Сергея, и проводил до гостиницы. Следующим утром Алексей (или Король-Мент, как мы прозвали его, ибо он занимал пост местного начальника милиции) вывел нас из Харькова — с завыванием сирены и мигалкой, так что все машины перед нами просто расступались. Буквально спустя несколько минут мы уже оказались за пределами Харькова, промышленного города, который толком и не посмотрели, и отправились в Красный Луч. На мой мотоцикл поставили новые шипованные шины и залили полный бак топлива. BMW мчался через обширные плодородные поля, среди которых изредка попадались небольшие рощицы, дорога была длинной и прямой, и я направлялся в Россию. Я был просто без ума от счастья. Мне нравилось ехать на мотоцикле. Мне нравилось быть в пути.

Единственной помехой нашему продвижению была милиция. Нас останавливали едва ли не каждые полчаса — в основном потому, что менты хотели посмотреть на мотоциклы. Поскольку зрелище — стремительно проносящиеся мимо два парня на мотоциклах — было необычным, то с подобными вынужденными остановками нам приходилось мириться. Однако на третий раз все обернулось отнюдь не так благополучно. Заметив ограничение скорости движения, мы поехали медленнее, и Чарли обогнал еле ползущую «Ладу». Он не пересек сплошную разделительную линию, но обгон все-таки совершил.

Практически сразу же мы услышали вой сирены — на обочине стояла милицейская машина. Пришлось остановиться. Из машины выбрался внушительных габаритов мент и потребовал, чтобы Чарли предъявил документы. Желая дать понять, что мы с Чарли едем вместе, я тоже протянул свои документы и паспорт. Милиция останавливала нас так часто, что я ни капли не беспокоился. А уж от осознания того, что мы легко можем от них откупиться, всякое уважение к милиционерам совершенно улетучивалось.

Скрывшись с нашими документами в патрульной машине, милиционер знаком велел Чарли, чтобы тот сел рядом с ним на переднее сиденье. Ткнув пальцем в какую-то схему и текст, по нашим предположениям являвшимся правилами дорожного движения Украины, он покачал головой.

— Нехорошо, нехорошо, — пробормотал мент, доставая квитанцию с печатью. — Большая проблема.

Стоя снаружи на обочине, я наклонился к окну.

— Штраф? — отважился я спросить, вспомнив совет Джейми Лоутера-Пинкертона. — Нам надо заплатить штраф?

— Да, — ответил милиционер, строго взглянув на меня, — да, штраф.

Потянувшись за деньгами в карман, я услышал, что милиционер велит мне сесть в машину. Я уселся на заднем сиденье и достал несколько украинских банкнот.

— Нет! — недовольно рявкнул блюститель закона. Я вытащил еще несколько бумажек. — Нет! Нет, нехорошо, — по-прежнему был недоволен милиционер. — Проблема, большая проблема.

Мы с Чарли тут же смекнули, в чем дело, и хором спросили:

— Доллары?

Мясистое лицо милиционера расплылось в улыбке. Чарли выудил из кармана двадцать пять долларов, в купюрах по пять долларов, как нам и советовал Джейми. «Держите в кармане помятые доллары, — наставлял он. — И вытаскивайте их медленно. Делайте вид, будто это все, что у вас есть».

— Двадцать долларов, — потребовал мент.

— Да ладно, пятнадцать, — начал торговаться Чарли.

— Двадцать долларов.

Но Чарли уперся:

— Да брось. Десять? Пятнадцать?

Милиционер и бровью не повел.

— Двадцать долларов. — Ткнув пальцем в Чарли, он уставился на него в упор и отрезал: — Гони двадцать баксов. — Затем повернулся ко мне, указал на меня и повторил: — Гони двадцать баксов.

Торговаться было бессмысленно. Ничего не поделаешь. Нам оставалось лишь сказать:

— Ну и хрен с тобой! — и заплатить каждому по двадцатке.

Затем мы побрели к своим мотоциклам. Усаживаясь на седло, я крикнул Чарли:

— Но я-то ничего не нарушал! Я не пересекал сплошную линию! — Местный мент нас просто развел, ну до чего же противно. Дело было не в деньгах. Это было унизительно. Мы ничего не могли поделать, и мент знал это.

Чарли какое-то время посокрушался:

— Вот, блин, и все это из-за меня. — Однако, лично я считал, что это было все же лучше, чем лишиться мотоциклов вовсе.

Мы проехали еще немного, а затем остановились пообедать прямо в поле, немного отъехав от трассы по проселочной дороге. Но стоило лишь разложить хлеб и сыр, как мы заметили, что к нам приближается какой-то оранжевый фургон. Он сперва проехал мимо, спустился с холма, а затем остановился и двинулся назад к нам. Я мигом насторожился: «Чего этому типу от нас надо?»

После бесчисленных предостережений и рассказов о мафии и продажной милиции я приготовился к худшему. Водитель вышел из фургона и просто стоял довольно близко, таращась на нас. Чарли протянул ему плитку шоколада. Я с подозрением смерил незнакомца взглядом, и в это время на поле показался трактор с плугом. Тогда мне стало ясно. Это был просто фермер, поджидавший своих рабочих.

И снова я разозлился на самого себя — ну разве можно быть таким подозрительным? Несомненно, на то, чтобы избавиться от чувства, будто всем от нас что-то да нужно, требовалось какое-то время. Мне следовало научиться доверять людям. Отнюдь не каждый встречный собирался нас ограбить. Вот и этот незнакомец в поле был всего лишь фермером, а в моей голове промелькнула куча сценариев, и все с неприятным исходом. Да уж, пора начинать бороться со своими заскоками.

Через пару часов мы вновь стояли перед милиционером, словно два нашкодивших школьника.

— Вы ехали с превышением скорости. Целых восемьдесят километров в час, — объявил милиционер. Впереди ехал я, и без того двигаясь по пустой дороге среди распростершихся полей довольно медленно.

— Ничего подобного, я ехал со скоростью пятьдесят миль в час, — возразил я.

— Ну да, пятьдесят миль и есть восемьдесят километров. А на этом участке трассы действует ограничение — пятьдесят километров в час. — Это было смехотворно медленно, особенно на прямой дороге среди полей, но деваться было некуда. Мент застукал нас на месте преступления, и нам предстояло раскошелиться. Снова.

На этот раз, однако, наученный горьким опытом, я позвонил Сергею, объяснил ситуацию и передал трубку милиционеру. Тот выслушал и вернул мне телефон.

Сергей сказал, что все не так уж и страшно.

— Вам всего лишь надо с ним сфотографироваться, и он отпустит вас просто так. И никакого штрафа не возьмет.

Я повернулся к Чарли:

— Мы разыграли карту Юэна, и, кажется, это сработало.

Чарли расплылся в улыбке.

Милиционер представился. Его звали Владимир. Пока я и Чарли по очереди фотографировались с ним, он разговорился и поинтересовался:

— Где вы собираетесь остановиться?

— Мы едем в Красный Луч, — ответил я.

— Да я не про то, где вы ночевать будете?

— В гостинице.

— Никаких гостиниц, — возразил он. — Остановитесь у меня. Поедете ко мне домой, там и переночуете.

— Это весьма любезно с вашей стороны, — ответил я, — но с нами едут еще несколько человек.

— Да нет проблем, места всем хватит!

Мы поболтали еще немного. Объясняя что-то, я вытянул вперед руки и вдруг заметил, что на пальце нет обручального кольца. Оно исчезло. У меня упало сердце.