Мы были убеждены, что Джейми когда-то служил в специальной воздушно-десантной службе, хотя сам он этого никогда не подтверждал и всегда менял тему, когда о данном спецподразделении заходила речь. Стены дома, где он читал свой курс, были увешаны фотографиями Джейми с людьми, которых он, по его словам, знал, когда те служили «в полку» или «в Херефорде» [6]. Чего там только не было: Джейми с товарищами в водолазных костюмах, посреди непролазных джунглей или же в качестве эскорта королевы Елизаветы на торжественном приеме. Эти ребята были из числа тех, что ставят машины на стоянке так, чтобы в случае чего можно было быстро рвануть с места. И речи Джейми изобиловали историями об «отличных парнях», всех как один «здоровяках» и «служивших в… ну, в общем, в Управлении» (мы не сомневались, что имеется в виду ЦРУ). Нам так и не удалось выяснить, чем Джейми занимался в прошлом и даже чем он занят сейчас, за исключением того, что род его деятельности был как-то связан с «безопасностью». Чарли несколько раз пытался склонить его к разговору о спецподразделении.

— А как расшифровывается SAS? — спрашивал он. — Вроде как…

— Специальная воздушно-десантная служба, — влезал я в надежде, что Джейми разговорится.

— Э… Да… Ну… Специальная воздушно-десантная служба… Да… Так оно и есть, — отвечал Джейми неопределенно: он был великий мастер уклоняться от расспросов. — Да… А еще вроде как есть такая авиакомпания… «Скандинавские авиалинии» или что-то в этом роде…

И затем возвращался к теме очередного занятия. Как обнаружить бомбу под машиной, оторваться от слежки, укрыться от автоматной очереди, уложить нападающего, отмазаться от угрозы похищения или пройти через минное поле. Частично он касался на лекциях и медицинской подготовки, демонстрируя нам наиотвратительнейшие фотографии — там были запечатлены все вообразимые пулевые ранения, раны от мачете и конечности, оторванные противопехотными минами. Кажется, не было такой угрозы жизни или здоровью, с которой Джейми не сталкивался бы и которую он не преодолевал бы в своей решительной и невозмутимой манере. Была в числе его подвигов и встреча с медведями в Сибири и на Аляске, тема для нас животрепещущая.

— Как-то раз столкнулся я с… на… Не знаю, что это был за медведь, — рассказывал Джейми. — Похоже, что гризли, хотя я не очень в них разбираюсь, но это случилось возле реки на Аляске. Мы как раз забирались на Мак-Кинли и…

— Но это же самая высокая гора Северной Америки? Неужели та самая, на которой тренируются перед восхождением на Эверест? — перебил его Чарли.

— Э… Ну, да. В общем, у нас выдалось несколько свободных дней, а я, знаете ли, страшно люблю рыбалку. Вот я и отправился на полуостров Сьюард вместе с одним приятелем, по прозвищу Глазастый Фил (дело в том, что у него один глаз полузакрыт). А он высоченный, ростом около двух метров, в SAS служил, ну, сами понимаете… — И Джейми принимался рассказывать очередную захватывающую историю.

За трехдневный курс Джейми внушил нам, что есть несколько нерушимых правил, которыми руководствуются при путешествии по Центральной и Восточной Азии.

— Я советую избегать передвижений ночью и ранним утром. Обычно в это время местные — да, я говорю об отдаленных районах, — так вот, в это время плохие дяди и предпочитают орудовать. Для них это обычный бизнес, и если они попытаются ограбить вас — ну, или сделать что-нибудь другое, — то захотят и смыться без помех. А это лучше всего провернуть под покровом ночи, так что старайтесь передвигаться днем, — резюмировал он.

— Одевайтесь попроще, не дразните грабителей, — инструктировал нас Джейми, когда мы обсуждали переход границы. — Если вам приходится стоять в очереди час, стойте час. Не пытайтесь проскочить. И никогда — зарубите это себе на носу, — никогда не заводите на границе сомнительных знакомств.

Чарли: Мы столько времени впустую проторчали на границе, что наши мозги уже начинали плавиться. Теперь уже недоразумения на словацкой границе казались сущим пустяком. У нас был целый ворох документов, британский посол в Киеве хлопотал за нас уже почти семь часов — но все тщетно. Подавайте им оригиналы технических паспортов на BMW и «Mitsubishi», и точка. Наши ламинированные ксерокопии не пойдут.

Мы позвонили в английское представительство BMW, а они, в свою очередь, по электронной почте и телефону связались с головным офисом в Мюнхене. Те позвонили в московское представительство, откуда отправили факс в Киев, и те, наконец, связались с пропускным пунктом и заверили, что мотоциклы принадлежат им и ни в коем случае не будут проданы на Украине. Однако, похоже, дело с мертвой точки так и не сдвинулось.

Вместе с нашим посредником Сергеем Грабовцом — добродушным, мускулистым, бывшим спецназовцем, — на границе к нам также присоединился Василий Нисиченко — высокий, немногословный русский врач, заядлый курильщик. Им обоим предстояло путешествовать с группой поддержки, помогать Дэвиду и Рассу. Сергей немедленно включился в работу, связавшись со своим братом, каким-то начальником из МВД, жившим под Волгоградом. Может, хоть он сумеет хоть как-то посодействовать? Мы слышали, что к делу даже подключился сотрудник КГБ, который выехал из Киева (а до него от границы семьсот тридцать километров), дабы уговорить пограничников пропустить нас. По-прежнему ничего.

— Не волнуйтесь. Все будет в порядке, — убеждал Сергей.

— Так нас все-таки пропустят? — спрашивал я.

— Конечно, пропустят. Максимум через десять минут.

Прошло четыре часа, на протяжении которых нас всех уже раз пять вызывали для ответов на вопросы, но мы по-прежнему торчали на границе. Затем пришла долгожданная весть: два генерала, один во Львове, другой в Киеве, разрешили нам въезд на Украину. Пораженные количеством людей, просивших за нас, пограничники и чиновники сдались.

Через два часа мы стояли уже в другом административном здании, наблюдая, как таможенники поглощают ужин и обсуждают, что с нами делать. Генеральское разрешение позволило нам пройти лишь через зоны иммиграционного и паспортного контроля. Теперь нам предстояло преодолеть таможню, относившуюся к совершенно другому ведомству. И, разумеется, там пришлось начинать все с начала.

— Нам нужны оригиналы паспортов на мотоциклы, — хором выводили чиновники уже знакомую нам песню. — Юэн, не подпишете ли нам еще две открытки?

Клаудио, снимавший с помощью прибора ночного видения, осторожно высунув камеру из зловонной уборной, чтобы его не заметили, дал весьма мудрый совет:

— Делать нечего, остается только ждать. Через какое-то время надоест и им.

Наконец, когда уже казалось, что выхода из тупика нет, чиновникам действительно надоело, и они согласились выдать транзитные документы, которые давали нам возможность проехать через Украину. Отпечатав десять экземпляров документа, прочесть который мы были не в состоянии, таможенник поставил печать на каждом с лицевой стороны, перевернул пачку, проштамповал все с другой стороны и вручил нам счет. Дэвид и я поплелись вниз, заплатили в кассе, получили чек, поставили на нем печать и отнесли его наверх, где таможенник уже трудился над вторым комплектом десяти экземпляров документа. Вся процедура началась по новой. Снова вниз со счетом за второй комплект, касса, получение чека и так далее, пока мы не оплатили пять полных комплектов документов, по одному за каждый из трех наших мотоциклов и двух автомобилей группы поддержки. Затем все пять этих комплектов пришлось пронести по четырем отделам, поставив в каждом печать. Наконец, через два с половиной часа, нам разрешили проезд через границу.

— Впереди Украина, а потом Россия, — возвестил Юэн по рации, словно генерал-победитель.

Было около трех часов ночи.

Юэн: Мы устали, как собаки, были голодны и мечтали лишь о том, чтобы завалиться спать, но, несмотря на все это, испытывали полнейший восторг. Лично я считаю, что именно подобные задержки и препоны и делают путешествие интересным. Ведь путешествие — это не только сидеть за рулем мотоцикла. Мотоцикл был лишь средством, которое мы выбрали, чтобы перемещаться от одного приключения к другому. Я знал, что у нас будут задержки и осложнения, которые я запомню навсегда, и тот переход границы несомненно таковым и оказался.