— Широких степей на северо-западе Казахстана надо избегать, — заявил он, — поскольку при Советах там был полигон для испытания биологического оружия. Там у всех проблемы с горлом из-за того, что вытворяли коммунисты, — провозгласил он высокомерно. — Если вы там остановитесь, не пейте воду. Никакой местной еды. Никаких овощей.

В северо-восточный Казахстан нам, по его словам, тоже лучше было не соваться.

— Нет, нет, нет. Не по этим дорогам, — утверждал Юнкере. Водя толстыми пальцами по карте, он отчитывал нас: — Да вы что! Здесь только угольные шахты… До восемьдесят девятого года тут испытывали атомные бомбы… А здесь проехать вы сможете только так, что бы вам ни говорили… Ну а тут одни сплошные кладбища. Это закрытый район… Можете проехать здесь, но этот район полностью уничтожен, и там высокий уровень радиации. Очень высокий.

Мы договорились с казахским послом в Лондоне — который, кстати, уверял нас, что его молодая страна безопасна, прекрасна и ее несомненно стоит посетить, — о проезде в Россию через КПП, обычно предназначенный для грузового движения.

Томас, узнав об этом, изумленно поднял брови.

— Вы уверены? Обычно этот район закрыт, — категорически заявил он. — Там наверняка нарветесь на военных. А пропуска-то у вас нет. И сразу возникнут большие проблемы.

Вечно всем недовольный, Томас нас просто замучил. Чарли попытался пошутить с ним:

— Мы только попробуем, а если не получится, то всего лишь придется поехать в объезд, где-нибудь да найдется другой пропускной пункт.

— Проезд там только один, и проблема в том, что через него не пропустят на личном мотоцикле, — отрезал Томас. Скрестив руки на груди, он высокомерно разглядывал нас, словно лишь наивные идиоты могут надеяться отыскать другие маршруты.

И опять завел свою песню. Если верить Томасу, абсолютно все пограничные пункты, в которых мы планировали пересекать границы, будут закрыты. Маршруты, по которым мы хотели ехать, непреодолимы. На заправочных станциях, на которые мы рассчитывали, бензина не окажется. Все эти разрешения, визы и таможенные документы, организацией которых занималась наша группа поддержки, окажутся бесполезными перед лицом местной бюрократии. А все те переговоры, которые мы предусмотрительно вели с послами, местной полицией и правительствами Казахстана, Монголии и России, нам совсем не помогут. Юнкере снова и снова указывал на карту и талдычил:

— Если вы застрянете здесь, то это будет концом вашего путешествия. Выхода отсюда нет.

А что касается наших карт, то, по мнению Томаса, они никуда не годились. Нам требовались русские военные карты, выполненные в масштабе 1:500 000, и Юнкере настоятельно рекомендовал их приобрести.

Особенно раскритиковал Юнкере наши планы относительно Восточной Сибири, где нам предстояло самое трудное испытание — там по Тихоокеанскому побережью от Якутска до Магадана проходила так называемая Дорога Костей.

— Рассказывайте, что вы знаете об этой трассе, — потребовал он.

— Ну… мы говорили кое с кем, узнали некоторые подробности от тех, кто участвовал в Гонке Тысячелетия — это, кстати, тоже было путешествие на мотоциклах вокруг света, — ответил я.

— И вы собираетесь проехать ее за две недели?

— Вообще-то, да. Мы рассчитываем на четырнадцать дней, — кивнул Чарли.

— Хотя лично мне кажется, у нас на нее уйдет восемнадцать дней, — вставил я.

— А что вы запоете, если я скажу вам, что эта дорога займет шесть недель? — рявкнул Томас.

— Мы знаем, что два года назад один парень проехал ее за… Я не помню точно, за сколько дней, но не за восемнадцать. А быстрее, — парировал Чарли. — А в прошлом году по ней проехали другие, именно по этому участку. И у них ушло на всё, кажется, дней шестнадцать.

На это Томас ничего не сказал. Он заявил, что мы едем в неподходящее время года. В июне, по его словам, Сибирь еще полностью не отойдет от суровой зимы. Некоторые районы Монголии и Казахстана тоже будут непроходимы. Это все, разумеется, было принципиально, однако у нас имелись абсолютно иные сведения, полученные от местных жителей. Снова и снова Томас качал головой и щелкал языком, несогласно кривя губы. Мы поняли, что проиграли битву за убеждение человека, к которому прислушивается руководство КТМ. Оставалось только надеяться, что у них хватит смелости несмотря ни на что поддержать нас.

Через два дня, в пятницу 13-го, нам позвонили из КТМ. После разговора с Георгом Расс пришел в мастерскую.

— Плохие новости, — объявил он. — Георг сказал, что вчера у него был долгий разговор и что принять решение было очень трудно. Проект им очень нравится, сказал Георг, но Томас Юнкере вернулся после встречи в Лондоне в среду и заявил, что у него вызывает беспокойство ваше путешествие по Сибири…

— И они отказываются от своего предложения, не дадут нам мотоциклов и остального? — перебил я.

— Точно, — отозвался Расс. В КТМ, несмотря на весь их опыт участия в гонках Париж-Дакар, сомневались — а вдруг их мотоциклы не выдержат кругосветного путешествия.

Новость сразила Чарли наповал:

— Я же говорил, не надо было того типа сюда приглашать. Что Томас им такое сказал? Что нам это не по силам? Или что это в принципе невозможно?

Чарли метался по комнате, рвал на себе волосы и ругался.

— Такое чувство… как будто весь мир рухнул, — стенал он.

Я позвонил Георгу Опитцу.

— Добрый день, это Юэн Макгрегор. Мы с Чарли несколько ошарашены, что вы отозвали свое предложение, и мне очень интересно знать почему. Судя по всему, вас отговорил мистер Юнкере, и мне кажется, что это не совсем честно.

— В вашем плане было множество провальных пунктов… — загадочно ответил Георг и подробно перечислил, него именно опасаются в КТМ.

Я понял, что мне его не переубедить и повесил трубку.

— Они считают, что из нашей затеи что-нибудь войдет. Томас Юнкере сказал, что мы подготовлены лучше, чем он ожидал, но кое к чему мы все-таки совершенно не готовы. Представь, Георгу не нравится, что мы собираемся проехать через неизвестные области — и я ему объяснил, что в этом-то и заключается вся прелесть путешествия. Разве это не понятно? Нам нужны приключения, а не экскурсии. А какие могут быть приключения при полном отсутствии опасностей и неопределенности, — сказал я Чарли и заключил: — Теперь, как ты понимаешь, нам надо определиться, обращаться ли к BMW. Или же взять два новых «Honda Africa Twins» и переоборудовать их? Ну, что будем делать? Надо решать.

Чарли ответил не задумываясь:

— Поедем на BMW и покажем этим чертовым придуркам, какую ошибку они совершили. — Но я видел, что он был страшно разочарован.

Чарли: Отказ КТМ был подобен грому среди ясного неба. Я просто растерялся. И был удивлен, когда Расс немедля отправился к BMW, а они тут же откликнулись. Они без обиняков предложили нам кучу всего, выражая при этом величайшее счастье, радость и гордость, что являются частью проекта. Вопрос о том, сможем ли мы это сделать или не сможем, даже не стоял. Руководители BMW действительно понимали, что мы затеяли великое дело и что их мотоцикл как раз и создан для подобных вещей. А как насчет Восточной Сибири? — спросили мы. Приключение, ответили они, частично и заключается в том, чтобы пытаться. Не получится — так не получится. Надо двигаться, пока есть возможность. Но я все никак не мог смириться с отказом КТМ. Эх, до чего же я хотел поехать в кругосветку на их мотоцикле! Но, пообщавшись с представителями BMW, я понял, что это тоже очень неплохой вариант. Может, у них и не самые идеальные мотоциклы, но они прекрасно подходили для нашего приключения.

Но более всего меня поразил Юэн. Думаю, в глубине души он с самого начала хотел сотрудничать с BMW, но положился на меня и доверился моей страсти к КТМ, пускай я и был в некоторой степени ослеплен этой моделью. Нет, Юэн и впрямь настоящий друг. Он согласился на КТМ ради меня, и я был тронут до глубины души. За это я полюбил его еще больше.