– Алло, – схватил я трубку, одновременно нажимая на клавишу записи.
– Это я, – прозвучал из динамика голос моего вчерашнего собеседника, – по поводу старинных бумаг. Заказчице я дозвонился, но тут появилась некоторая проблема.
– Какая?
– Когда она надеялась получить утраченные бумаги, то находилась в Москве, и готова была выплатить наши гонорары немедленно. Но теперь её в нашей стране нет, а переводить деньги за некие пустые обещания она опасается.
– Блин, да она к тому же и иностранка, – непроизвольно ругнулся я, – и как же теперь быть? Я тоже не могу просто так отдать ей то, что, на мой взгляд, стоит много дороже! Думайте сударь. Если никаких идей не появится, то я выброшу всю эту макулатуру в мусоропровод, и больше не буду иметь никаких проблем!
– Но я, да как же…, – донеслось до меня словно из колодца, – погодите минутку!
Минутка прошла, затем другая, третья…
– Вы ещё на связи? – наконец ожила трубка.
– На связи!
– Поймите и меня, – жалостливо заблеял расклейщик объявлений. Если я вам скажу телефон моего контрагента, то, что понудит её выплатить мне обещанное вознаграждение?
– Этак мы до утра проспорим, – прервал я его. Ну не мне же вам платить? Если свяжете меня с этой дамой, то у вас есть все шансы получить денежки и от неё, если она честный человек, и от меня. Если вас такой вариант не устраивает, я утром выкидываю это пыльное барахло на помойку и тогда уж точно ни от кого ничего получить не удастся!
Я уже собрался положить трубку на аппарат, как мой собеседник наконец-то решился.
– Ладно, записывайте, – произнёс он, с некоторой горечью в голосе, – надеюсь на вашу честность. Только учтите, что этот телефон временный. Она сейчас по каким-то делам в Чехии и это её номер в гостинице.
Едва попрощавшись, я принялся набирать длинный ряд цифр. Раз за разом, нажимал на упругие кнопки, но установить связь с далёким абонентом всё никак не удавалось. То ли линия была перегружена, то ли я делал что-то не то, но в трубке всё время звучали короткие гудки. В раздражении я вскочил с кресла и принялся бегать по комнате кругами, чтобы хоть так сбросить угнетавшее меня напряжение. При этом я на каждом витке, на какую-то долю секунды чиркал взглядом по тому самому ящику с бумагами, который совсем недавно разбирал. Казалось, что именно в нём лежит нечто, что должно мне как-то помочь. Вскоре мне это показалось крайне подозрительным, и я остановился около него. Протянул руку и зачем-то выдвинул ящик из стенки. Чудеса, но первое, что я увидел, была лежащая на самом верху рекламная брошюрка Ростелекома. И на первой же её страничке я отыскал номера действующих операторов международной связи.
– Действительно, – неподдельно обрадовался я, – какого чёрта я сам мучаюсь? Пусть дозваниваются профессионалы, у них наверняка это лучше получится!
Задумка удалась, и не более чем через десять минут телефон зазвонил сам.
– Прагу вызывали? – деловито осведомилась оператор натруженным за день голосом.
– Так точно! – жизнерадостно отрапортовал я.
– Соединяю, – сухо скрипнуло в трубке.
Я обратился в слух, непроизвольно сжав кулаки.
– Виктор, – прозвучало около уха, – это опять вы? Что ещё случилось?
– Никак не ожидавший услышать именно русскую речь, я на секунду замешкался, но нашёлся на диво быстро.
– Нет, сударыня, я вовсе не Виктор. Вас беспокоит человек, у которого волею суде́б находятся разыскиваемые вами бумаги.
– О-о, – запнулась теперь и она, – как неожиданно это слышать! Я уж не ожидала их когда-нибудь увидеть. Полагаю, что вы звоните мне для того, чтобы каким-то образом мне их передать?
– Почти что так, – невразумительно буркнул я в ответ, и в мыслях не держа возможность вот так запросто расстаться с драгоценным «Делом». Вот только меня совершенно не устраивает вознаграждение, которое вы за них предлагаете…
– Вам так кажется? – растерянно прозвучало в ответ, и я сразу же понял, что моей собеседницей является совсем ещё юная особа.
– Именно так! – усилил я нажим, – особенно имея в виду особое содержание данных документов. Вы ведь наверняка представляете, о чём в них идёт речь?
– В общих чертах, – пролепетала моя собеседница, – очень общих.
Она помолчала несколько секунд, будто обдумывая контраргументы, и теперь голос её зазвучал гораздо более уверенно.
– Кажется, вы, сударь, вознамерились самостоятельно разгадать эту историческую шараду? Да, я права?
– Именно так и есть! – не стал таить я очевидное. Ведь согласитесь, что стоимостное выражение того, о чём идёт речь во многие тысячи раз больше предлагаемого вознаграждения!
– Но неужели вы думаете, – услышал я в ответ, – что каждый раз, покупая билет игры Бинго, заранее гарантируете себе выигрыш? Если так, то вы, любезный, – законченный… глупец! – зловредно подобрала она соответствующее разговору слово.
– Это мы ещё посмотрим, кто есть кто! – обиженно взвился я. И гарантирую, что расколоть данную загадку смогу в любом случае и при любых обстоятельствах!
Уже обжегшись при первой же поисковой попытке, я, задетый за живое фривольной издёвкой какой-то там соплячки, и в самом деле готов был своротить горы и выпить моря. К сожалению, я из той распространённой в России породы мужчин, которые вначале говорят и делают, а потом уже начинают думать, что наговорили и наделали.
– Ха, – издевательски прозвучало из трубки, – вы, кажется, не слишком отчётливо представляете себе за что берётесь. Впрочем, вольному – воля, прощённому – рай! Буду с нетерпением ждать от вас известий о находках. Запишите на всякий случай мой парижский телефон, поскольку пользоваться этим номером я буду недолго.
– Диктуйте, – скосил я глаз на магнитофон, на всякий случай вновь убедившись в том, что тот исправно мотает плёнку, – уже записываю!
Девушка, чуть картавя, отчеканила длинный номер мобильного и, бросив на прощание игривое «о’ревуар», отключилась.
Немного остыв после столь импульсивного разговора, я назидательно стукнул себя по затылку. Мне, дураку, следовало лишь установить дружеский контакт и прояснить степень осведомлённости француженки. Вместо этого, даже не узнав её имени, ввязался в какой-то глупый, никому не нужный спор. Зачем-то завёл речь о деньгах. А зачем? Отдал бы ей вторую папку с ксерокопиями бесплатно. Всё равно дубликаты? Глядишь в качестве ответного жеста доброй воли и мне бы что-нибудь перепало. Кто знает, какими сведениями в действительности располагает эта французская пигалица!
Вечерний этот разговор я вспоминал ещё не раз, даже прокручивал запись, но постепенно успокоился. Решил, что всё равно какая-то там русскоязычная девчонка из Франции, даже если вновь отыщет того старикана, не сможет провести поиски столь результативно, сколь может в данном вопросе продвинуться коренной россиянин. А в своих потенциальных возможностях я даже не сомневался. Ещё бы! Завзятый грибник, прекрасно ориентирующийся в любом незнакомом лесу, я был абсолютно убеждён в том, что поиски даже столь хитро запрятанного клада мне вполне по плечу. И дело было даже не в том, что меня невольно подзадорила конкурентка из Европы. Сказать честно мне и самому хотелось обогатиться не менее.
В то же время было предельно понятно, что я оказался в том же самом положении, что и Яковлев с Кочубеем полторы сотни лет тому назад. Было ясно одно, клад гренадера где-то лежит. Не менее ясно было и то, что ни в окрестностях Александрии, ни вблизи Цуриково его, скорее всего, не зарывали. Но тогда где же? Эта мысль, буквально въевшись в мои мозги, терзала их не хуже орла, что в своё время лакомился печенью Прометея. Я вставал с этой мыслью, ехал на работу и возвращался обратно, размышляя только о том, где проклятые французы припрятали моё золотишко.
И не только думал. Постепенно мои поначалу слабо структурированные и неконкретные мысли всё же обрели некоторую стройность и направленность. Появилось понимание того, что предмет моих изысканий следует знать гораздо лучше. В один прекрасный момент со всей очевидность стало несомненно, что следует изучить всю Отечественную войну от первого до самого последнего дня! Рассуждения мои базировались на некоторых чисто логических посылах. Первое. Сам господин Семашко, будучи наиболее активным участником производимых поисков, в закладке монет лично не участвовал. Гренадер же, поневоле опасаясь столь рьяного кладоискателя, мог с самого начала сливать тому заведомо неверные или, скажем мягче, слегка недостоверные сведения.
