— В задницу?

— Точно. Первый выстрел в задницу. Понимаешь? Элайас ставит ногу на ступеньку, поднимается, а убийца как раз спускает курок.

— И что потом?

— Элайас падает и вроде как поворачивается лицом к стрелявшему. Поднимает руку, и тут убийца стреляет снова. Пуля пробивает ладонь и попадает в лицо, точно между глаз. Второй выстрел и можно считать смертельным. Элайас падает лицом вниз. Убийца поднимается в вагон и стреляет третий раз, в затылок. В упор. И только потом замечает женщину. Стреляет в нее с расстояния в двенадцать футов. Один раз. В грудь. Сквозное ранение. Готово. Никаких свидетелей. Он забирает у Элайаса бумажник, снимает часы, собирает гильзы и уходит. Через несколько минут Пит поднимает вагон наверх и находит тела. Все. Теперь ты знаешь то же, что и я.

Некоторое время все молчали. Предложенный Гарвудом сценарий развития событий не во всем устраивал Босха, однако, прежде чем ставить его под сомнение, следовало осмотреть место преступления.

— Ограбление? — спросил наконец Босх.

— На мой взгляд, вполне возможно. Понимаю, не все с этим согласятся, но такой вариант выглядит не хуже других.

Райдер и Эдгар не произнесли ни слова.

— Что насчет женщины? — спросил Босх. — У нее что-то взяли?

— Не похоже. По-моему, стрелок не собирался входить в вагон. А на адвокате один костюмчик на тысячу долларов потянет. Целью был он.

— Как Пит? Слышал что-нибудь? Крики, выстрелы, что-то?

— Говорит, что ничего не слышал. У него там целый день работает генератор, так он надевает наушники. Нет, Пит ничего не слышал.

Сделав шаг от колеса, Босх оглядел операторскую и только теперь увидел укрепленный над кассовым аппаратом разделенный видеодисплей, принимавший сигналы от четырех камер, две из которых стояли на вагонах и еще две в начальном и конечном пунктах маршрута. Правая верхняя четверть монитора показывала, что происходит внутри «Ермона». Там еще работали криминалисты.

Гарвуд обошел колесо с другой стороны.

— И здесь не повезло, — сказал он. — Камеры дают только «живую» картинку. Запись не ведется. Они тут только для того, чтобы оператор мог следить за посадкой.

— Он не...

— Нет, он не смотрел, — ответил капитан, предугадав вопрос Босха. — Просто глянул в окно, решил, что вагон пустой, и повел его наверх.

— Где он сейчас?

— На Паркер-стрит. В нашем отделе. Ты, конечно, потолкуешь с ним сам. Я оставлю с Питом кого-нибудь из своих ребят, чтобы подождали, пока ты подъедешь.

— Другие свидетели есть?

— Ни одного. В одиннадцать вечера здесь никогда никого не бывает. Сентрал-маркет закрывается в семь. Внизу ничего нет, кроме нескольких офисных зданий. Мои парни уже собирались пройтись по ближайшим жилым домам, но дали задний ход, как только установили личность убитого.

Босх прошелся по крохотной комнатушке. Сделано было пока очень мало, а со времени обнаружения тел минуло уже больше четырех часов. Задержка с началом расследования беспокоила его, хотя Босх и понимал, какими причинами она обусловлена.

— Почему Элайас оказался на Энджелс-Флайт? Они успели это выяснить, прежде чем дали задний ход?

— Хм, наверное, хотел подняться наверх. Или ты так не думаешь?

— Перестаньте, капитан. Если знаете, скажите. Сэкономите нам время.

— Не знаем, Гарри. Мы навели справки, связались с управлением автотранспортом. Элайас живет в районе Болдуин-Хиллз. Далековато от Банкер-Хилл. И что ему здесь понадобилось, нам неизвестно.

— Ладно. А откуда он сюда приехал?

— С этим полегче. Офис Элайаса находится на Третьей улице. В Брэдбери-билдинг. Возможно, он приехал оттуда. Но куда направлялся...

— Ладно. Что женщина?

— Ничего. Мои ребята даже не начали работать с ней, когда нас отозвали.

Гарвуд бросил окурок на пол и придавил его каблуком. Босх понял — разговор окончен, но все же решил попытаться выжать из него кое-что еще.

— Вы недовольны, капитан?

— Чем?

— Тем, что вас отстранили. Тем, что ваши люди попали в список подозреваемых.

По тонким губам Гарвуда скользнула слабая улыбка.

— Нет, я ни на кого не злюсь. Шефа можно понять.

— И ваши люди готовы сотрудничать с нами?

Хотя и не сразу, Гарвуд все же кивнул:

— Конечно. Мы заинтересованы в том, чтобы ты побыстрее снял с нас все подозрения.

— Вы так им и скажете?

— Так и скажу.

— Мы будем вам признательны, капитан. Скажите, кто из ваших людей мог это сделать?

Гарвуд улыбнулся уже по-настоящему. Увидев его желтые от никотина зубы, Босх порадовался, что бросил курить.

— Ты умный парень, Гарри. Я помню.

Больше он ничего не сказал.

— Спасибо, капитан. Но у вас есть ответ на мой вопрос?

Гарвуд подошел к двери, однако, прежде чем выйти, посмотрел сначала на Райдер и Эдгара, потом перевел взгляд на Босха.

— Ни один из моих парней не делал этого, детективы. Даю гарантию. Вы зря потратите время, если станете копать под них.

— Спасибо за совет, — отозвался Босх.

Гарвуд вышел из операторской и закрыл за собой дверь.

— Ну и ну, — пробормотала Райдер. — Прямо-таки Борис Карлофф или что-то в этом роде. Он что, появляется только ночью?

Босх усмехнулся и кивнул:

— Да, в нем это есть. Итак, что вы думаете?

— Думаю, начинать придется с нуля, — проговорила Райдер. — Этих ребят голыми руками не возьмешь.

— А как ты хотела? Их не перепляшешь. В общем, я тебе так скажу, Киз, мы влипли. Все эти разговоры насчет синей расы... Как же, держи карман шире.

Босх шагнул к двери.

— Пойдемте и посмотрим все на месте, — сказал он, прекращая дискуссию. Конечно, опасения Эдгара имели под собой основания, но в данный момент они только отвлекали от дела. — Может, появятся какие идеи. Все равно Ирвинг нас в покое не оставит.

Толпа детективов на вершине холма заметно поубавилась. Гарвуд и несколько его подчиненных уже шли через площадь к своим машинам. Проводив их взглядом, Босх повернулся и увидел у вагона Ирвинга. Заместитель шефа полиции разговаривал с Частином и тремя детективами. Босх не знал их, но предположил, что все трое из ОВР. Ирвинг был заметно возбужден, однако говорил тихо, так что Босх ничего не слышал. Чем именно объяснялось присутствие людей из ОВР, он не знал, знал только, что ничего хорошего это не предвещало.

Чуть в стороне от Ирвинга и группы Частина держался Фрэнки Шихан. Похоже, он собирался, но все никак не решался уйти. Босх кивнул бывшему напарнику.

— Теперь я понял, что ты имел в виду, — сказал он.

— Да, Гарри, вчера ты ел медведя, сегодня медведь ест тебя.

— Верно. Уезжаешь?

— Ага, капитан сказал, что нам тут нечего делать.

Босх подошел ближе.

— Есть чем поделиться? — тихо спросил он.

Шихан пристально посмотрел на вагончик, словно только теперь задумался о том, кто же мог убить двух лежащих в нем людей.

— Ничего особенного. На первый взгляд и так все ясно, а что именно, ты и без меня знаешь. С другой стороны, тебе ведь все равно придется отрабатывать все версии, да?

— Ты прав. Можешь предложить, с кого начать?

— Ага, с меня. — Он широко улыбнулся. — Уж очень сильно он мне не нравился. Знаешь, что я сейчас собираюсь сделать? Найду магазинчик и куплю бутылку самого лучшего ирландского виски. Устрою себе небольшой праздник, Иеронимус. Потому что Говард Элайас был еще тот сучара.

Босх кивнул. Копы редко употребляли это слово. Они часто его слышали, но не пользовались им. Обычно его приберегали для самых крайних случаев, и когда произносили, это означало одно: человек перешел все границы, не уважает служителей закона, а следовательно, правила и порядки всего общества. Так называли, например, тех, кто убивал полицейского. И частенько адвокатов защиты. Имя Говарда Элайаса тоже значилось в списке последних. Точнее, оно стояло в самом верху.

Шихан махнул рукой и зашагал через площадь. Натягивая резиновые перчатки, Босх повернулся к вагону. Криминалисты уже закончили работу с отпечатками, и внутри горел свет. Одного из них, мужчину по фамилии Хоффман, Босх узнал. Хоффман работал с практиканткой, о которой ходили самые разные слухи. Это была симпатичная азиатка с внушительным бюстом. Как-то Босх услышал разговор двух детективов, обсуждавших ее достоинства и ставивших под сомнение их подлинность.