— Вы носите в чреве его ублюдка?

— Да, мы с мужем ожидаем ребенка, — кивнула Аликс.

— Он не ваш муж! Я ваш муж! — взвизгнул сэр Удолф. — У меня есть бумаги, в которых говорится о помолвке между нами! Вы моя!

— У вас нет права ни на какую помолвку, — спокойно ответила Аликс. — Вы не были моим законным опекуном. Я, как вдова, была свободна выбрать себе мужа, если бы захотела. Вы были моим свекром, и я еще тогда говорила, что не желаю выходить за вас. Как можно было стать вашей женой, если я считала и считаю вас кем-то вроде своего второго отца! Я бы чувствовала, что совершаю кровосмешение. И церковь не должна позволять подобные браки!

— И все же позволила! — воскликнул сэр Удолф почти торжествующе.

— Вы, считай, сами сказали мне, что купили это разрешение, и, как я узнала, отцу Питеру пришлось трижды ездить в Йорк, прежде чем вы добились цели. И во сколько золотых монет вам это обошлось, милорд? Такие деньги, и все зря… Отпустите меня к мужу! Он все еще у дома. Я слышала его голос!

— Он околдовал вас! — стоял на своем сэр Удолф. — И развратил не только тело, но и душу. Когда родится ваш ублюдок, я отберу его у вас! Тогда все неприятности останутся позади. Отец Питер благословит наш союз, и вы подарите мне сына взамен того, которого отняли у меня.

Аликс, пораженная, уставилась на него:

— Вы сошли у ума, милорд? Я никого у вас не отнимала. Это ваш сын, который с каждым днем приобретает в ваших глазах все больше святости, отнял у меня все. В том числе самый драгоценный дар, какой только можно предложить мужчине: мою невинность. В нашу брачную ночь он похитил ее жестоко, подло и оставил меня, чтобы вернуться к любовнице.

— Но я… я не мог и не стал бы обращаться с вами подобным образом, — заверил сэр Удолф.

— Я это знаю и совершенно согласна с тем, что вам нужно жениться, — кивнула Аликс. — Но не я буду вашей женой. Я уже замужем за лэрдом Данглиса и скоро стану матерью его ребенка. Отпустите меня и подыщите себе другую. Я уверена, в семьях ваших соседей найдется дочь на выданье. Я знаю, вы с ними в ссоре, но теперь пора возобновить старые знакомства. С соседями лучше жить в мире.

Не успел он ответить, как в зал влетела служанка:

— Милорд! Милорд! Шотландцы жгут деревню! Угоняют ваших людей и овец!

Сэр Удолф на мгновение растерялся, но тут же опомнился и в ярости закричал:

— Что творит этот дикарь, ублюдка которого вы носите?! Он никогда не получит вас! Никогда! А ублюдка я убью, стоит ему только выйти из вашего чрева, мадам! Зарежу собственными руками и отошлю его тело в Данглис!

— Вы сами навлекли все это на свою голову! — рассердилась Аликс, вскочив. — Возврати вы меня лэрду, когда вас об этом просили, вас и вашу деревню оставили бы в покое. Это ответ на вашу несговорчивость, милорд! Вам требуется обвинить кого-то в своем несчастье? Вините себя! И если вдруг мой сын родится в Вулфборне, честно предупреждаю: только попробуйте коснуться его, и я сама вас прикончу! Вы безумец, если воображаете, будто я позволю вам причинить вред моему ребенку!

С этими словами она повернулась и вышла, потрясенные взрывом ее возмущения слуги молча смотрели ей вслед.

Сэр Удолф тяжело опустился на стул, не находя слов.

Наконец он встал и, поднявшись на верхний этаж, открыл ставни того окна, из которого когда-то выбросился сын.

Отсюда было видно, как весело горит деревня. Слышались крики раненых. Отару овец уже успели угнать вместе с пастухом и собакой. Правда, несколько коров еще осталось. Шотландцев и след простыл.

Сэр Удолф со вздохом закрыл ставни и спустился в зал.

Все это не имеет никакого значения. Несомненно, кое-кому из жителей деревни удалось сбежать от шотландцев. Они заново выстроят дома, и все пойдет по-прежнему. Оставшихся коров он отведет на последнюю в этом году ярмарку скота — они еще не успели отощать после кормежки на летних пастбищах, — а весной на эти деньги купит новых овец. Так даже лучше: не придется кормить скот долгими зимними месяцами!

Сэр Удолф улыбнулся, довольный собственной сообразительностью.

И главное то, что Аликс Гивет будет по-прежнему принадлежать ему. С одной стороны, ее сильная воля — прекрасное качество и свидетельство того, что она даст ему здоровых и крепких сыновей, но с другой — чересчур она своевольна! Придется время от времени поколачивать ее, чтобы держать в узде. Жена должна знать свое место! Впрочем… она ещё молода. Как только она поймет, чего от нее ожидают, наверняка станет идеальной женой. Аликс умна, и никто не сможет назвать ее дурочкой, хотя она упорно твердит, что любит шотландца, чьего ребенка носит.

Аликс, к досаде сэра Удолфа, не выходила их комнаты. Однако из своего добровольного заточения передала приказ немедленно вычистить зал. И даже наставляла кухарку, как и что готовить, поэтому в Вулфборн-Холле вновь стало уютно и тепло. Но барон не видел Аликс, а она постоянно держала дверь на замке. Вход разрешался только Бэб, и, к удивлению сэра Удолфа, та стала Аликс преданной служанкой. Он хотел было лишить пленницу еды и питья: может, тогда она выкинет ублюдка и всякая связь с лэрдом будет окончательно разорвана, — но подозревал, что в этом случае слуги будут тайком носить ей еду и воду.

Отцу Питеру удалось спастись от пожара вместе с престарелыми жителями деревни, которые нашли убежище церкви. Сэр Удолф понимал: их не угнали потому, что старики не имели никакой цены. Священник дал понять, что не одобряет действий хозяина.

— Ни одна женщина, — заявил он, — не стоит тех несчастий и разрушений, которые вы допустили.

— Она моя по праву, — пробормотал барон.

— Вы околдованы! — решил священник.

— Ты сам ездил в Йорк по моему поручению, — отрезал сэр Удолф. — Трижды!

— Потому что вы не хотели слушать никаких резонов! Когда я вернулся в первый раз и узнал, что мистрис Аликс сбежала, то посоветовал вам искать невесту в другом месте, но вы отказались. Когда мой приятель из Йорка написал, что требуется больше денег в пользу церкви, дабы получить разрешение, я предостерег вас и просил не делать глупостей.

— Значит, церковь вначале собиралась возвратить мне пожертвование? — вскинулся барон.

— Конечно, нет! — раздраженно бросил священник. — Вы отдали их на дело Божье.

— Я отдал их, чтобы получить разрешение жениться на Аликс Гивет. Божье дело! Мы оба знаем, что мои деньги попали в карман человека, которому ты их привез! — возразил сэр Удолф.

— Вы могли бы к этому времени иметь другую жену! Я бы поискал порядочную женщину детородного возраста среди соседских семей! Стоило только меня попросить! И с Божьего благословения эта жена уже носила бы вашего сына, как мистрис Аликс носит сына от своего мужа!

— Он ей не муж! Не называй этого шотландского дикаря ее мужем!

— Я поговорю с ней и узнаю, действительно ли они венчаны, — пообещал священник. — Где госпожа?

— В своей комнате, — раздраженно пояснил барон. — Она не выходит с тех пор, как шотландцы сожгли деревню. Только Бэб составляет ей компанию.

— Вижу, однако, что она успела навести порядок в доме, и теперь он чист и опрятен, каким не был вот уже много месяцев. И за последние дни еда стала намного вкуснее, — сухо заметил отец Питер.

— В таком случае иди к ней, — велел барон. — И напомни о долге жены и хозяйки Вулфборна.

Он протянул слуге большой кубок, и тот немедленно наполнил его вином.

Священник поднялся из-за высокого стола, за которым оба сидели, и, будучи знаком с домом, быстро нашел дорогу к спальне Аликс. Он постучал в дверь, и женский голос спросил, кто это.

— Отец Питер. Я хочу поговорить с мистрис Аликс, — ответил священник, узнав Бэб.

— Вы один?

— Клянусь Богом, кроме меня, здесь никого нет, — заверил священник.

Тяжелый деревянный засов отодвинули. В скважине повернулся железный ключ. Стоило отцу Питеру войти, как дверь снова заперли.

Аликс сидела у маленького очага, где горел огонь. Рядом были сложены дрова. Маленький железный горшочек висел на железном рычаге, который можно было поднимать и опускать. Постель была аккуратно застлана, ставни на окнах — закрыты, а занавески — сдвинуты, не пропуская сквозняков.