— Я не знаю, что делать. Что я должна делать? — призналась она.

Лэрд тепло улыбнулся:

— Делай все, чего желает твое тело, и позволь мне вести тебя по дороге страсти. И не бойся сказать, если что-то тебе не понравится. А теперь давай избавимся от твоей сорочки и начнем…

— Хотите, чтобы я разделась? — нервно спросила она.

— Но я же раздет, — заметил он.

Аликс широко раскрыла глаза. Что это с ней такое? Конечно, он обнажен! Разве она не видит его гладкой груди, широких плеч и мускулистых рук? Какая же она глупая!

Аликс молча сняла сорочку и бросила на пол.

— Теперь будем знакомиться с телами друг друга.

— Как? — дрожащим голосом спросила она.

Малькольм откинул одеяло.

— Вот так, — ответил он, горящими глазами оглядывая ее прекрасное тело.

Сладкая грудь, которую он ласкал днем, казалась еще полнее, еще прекраснее. Талия тоненькая, а бедра шире, чем он представлял. К его удивлению, оказалось, что ее пухлый венерин холмик совершенно лишен растительности. В одежде она казалась более хрупкой, чем на самом деле. Она не сломается под натиском его желания! Бедра были округлыми, а ноги — безупречно стройными.

— Ты самая прелестная девушка из всех, кого я знаю, — признался он.

Аликс, в свою очередь, пристально изучала его. Она уже заметила его руки, плечи и грудь, а теперь увидела плоский живот и мужское достоинство в путанице густых черных завитков. Аликс снова затаила дыхание. Какое оно длинное и перевито голубыми венами… хотя сейчас лежит спокойно и не замышляет ничего грешного.

Она вынудила себя поспешно отвести глаза и стала рассматривать его длинные волосатые ноги и большие ступни.

— И нравится тебе то, что ты видишь? — лукаво спросил он.

— Думаю, моя фигура куда красивее, — выпалила она, и он рассмеялся:

— Да, ягненочек, согласен, женские формы куда привлекательнее.

— И что теперь? — застенчиво выдохнула Аликс.

— Сядь и распусти волосы. Когда ты одна, можешь заплетать их в косу, но когда мы лежим в постели, я хочу играть твоими длинными прядями.

Аликс облокотилась на подушки и принялась расплетать косу.

— Почему твой венерин холмик безволосый, как у маленькой девочки? — спросил Малькольм.

— Придворных дам учат выщипывать волосы на этой части тела. Только у крестьянок целые кусты внизу! Я не знала, что такие же есть у мужчин.

Когда она распустила косу, лэрд попросил щетку и, усевшись на постели, принялся расчесывать ей волосы, чего с самого ее детства не делал никто. Она забыла, как это приятно, и вскоре уже только что не мурлыкала. И не видела улыбки лэрда, который наконец отложил щетку. Толкнув Аликс на подушки, он раскинул ее волосы, полюбовался немного и стал целовать мягкие губы, немедленно раскрывшиеся под натиском его губ. Его язык проник в ее рот и стал играть с ее языком. Аликс была так поглощена его ласками, что сначала не заметила, как его рука гладит ее живот, скользит ниже, к венерину холмику, и играет с лепестками лона.

— Что вы делаете? — вскрикнула она, прерывая поцелуй.

Голова ее приятно кружилась, как от хмельного вина.

— Я хочу касаться тебя там. Подготовить, прежде чем ты примешь мою плоть.

— Подготовить? — растерялась Аликс.

Хейл просто заставлял жену принять позу, в которой предпочитал ее брать, и вонзался в сухое лоно. О каких приготовлениях он говорит?

— Н-не понимаю, — пробормотала Аликс.

— Ты очень нежна и не сможешь так легко принять меня, если не будешь к этому готова. Твой муж пользовался тобой, как животное пользуется самкой. Ему нравилось тебя терзать. Но не все мужчины такие, ягненочек. Сначала нужно высвободить твои любовные соки. А теперь успокойся, Аликс, и доверься мне. Я подарю тебе наслаждение.

Аликс кивнула. Все это казалось очень волнующим и абсолютно для нее новым.

Он опять начал целовать ее, медленно-медленно, пока их губы не слились. А потом стал целовать ее груди, и она вздохнула от наслаждения. Когда же он потянул губами сосок, она ощутила пульсацию в потаенном местечке между ног.

— Да, — расслышала она собственный шепот.

Она едва сдерживалась, чтобы не закричать, чтобы не вскочить с постели, когда его палец прижался к крошечному бугорку в складках ее лона. К ее величайшему удивлению, она ощутила, что там, внизу, все стало влажным, и покраснела от стыда. Неужели она в своем возбуждении не удержалась и?.. Но — нет.

Его палец продолжал гладить влажные складки и неожиданно коснулся самого чувствительного местечка. Она совсем не испугалась. Только вздохнула от наслаждения.

А Малькольм ощутил, как отвердела его плоть. Помоги ему Боже, он в жизни не испытывал такого желания! Он не хотел, чтобы она увидела это и запаниковала. Потому что его мужское достоинство было вызывающих размеров. Он осторожно подвел палец к ее лону и проник глубоко внутрь и ощутил, как она напряглась, и пробормотал:

— Нет-нет, Аликс, все хорошо. Тебе не больно?

Она немного подумала. Нет. Он не причиняет ей боль.

— Нет, — выдохнула она.

Его палец начал осторожно двигаться в ее лоне, и через несколько минут она изумленно вскрикнула, испытав первый взрыв наслаждения.

— Видишь? — тихо рассмеялся он и отнял руку, но тут же снова проник в нее — уже двумя пальцами.

Аликс вскрикнула еще громче, а когда задохнулась от нового взрыва, он быстро накрыл ее тело своим, приподнялся и вошел в нее. Аликс едва дышала, ожидая привычной острой боли. Но боли не было.

— Обхвати меня ногами, — наставлял он.

Она повиновалась и ахнула, когда он скользнул еще глубже. Их пальцы переплелись, а ритм становился все более быстрым.

Аликс закрыла глаза и инстинктивно выгнулась, отвечая на каждый его выпад, наслаждаясь ощущениями, которые он пробуждал в ней. Она тяжело дышала, неожиданно осознав, что удовольствие становится все острее. Удовольствие, какого она не испытывала ранее.

— Не останавливайся, — молила она, — только не останавливайся. Я в раю!

И когда тугой узел внутри неожиданно взорвался, она заплакала:

— О Пресвятая Матерь Божья, я умираю!

И стала извиваться в конвульсиях экстаза, пока он изливал в нее свои любовные соки.

Наконец Малькольм отодвинулся от нее. А отдышавшись, прижал к себе женщину, подарившую ему столь острое наслаждение. Но, к его недоумению и досаде, Аликс зарыдала. Прильнула к его груди и всхлипывала, всхлипывала, всхлипывала…

— Тебе было больно? — расстроился он. — Ты должна была сказать мне! Я же пообещал, что не причиню тебе боль, ягненочек.

Он все неверно понял!

— Нет, милорд! Все было чудесно! Мне и в голову не приходило, что так бывает! Теперь я понимаю, почему моя мать любила отца, а королева так предана королю!

Облегченно вздохнув, он поцеловал ее в макушку и погладил длинные волосы, не столько чтобы успокоить ее, сколько себя. И ее неуловимый, неопределимый аромат снова защекотал его ноздри.

— Я дал тебе наслаждение, — просто ответил он. — И рад этому.

— Теперь мы будем проводить вместе каждую ночь? — застенчиво спросила Аликс.

— Если не считать тех ночей, когда твоя связь с луной прервется. Я переселяю тебя в спальню рядом с моей. Она больше, и из нее можно сразу попасть в мою комнату. Так моя дочь ни о чем не догадается. Но теперь, когда ты принадлежишь мне, ты не должна уделять меньше внимания Фионе.

— Нет, конечно, милорд! Я люблю ее, — заверила его Аликс.

— Кольм. Когда мы лежим в одной постели, я не господин твой, а Кольм. Ты — моя Аликс. И позволь мне услышать свое имя, слетающее с этих сладких губок.

— Малькольм! Кольм. И еще раз — Кольм!

Он радостно засмеялся, и Аликс вдруг осознала, что никогда еще не видела его таким счастливым, как в эту минуту. Хотя с тех пор как она появилась в Данглисе, он научился е улыбаться и стал чаще смеяться.

— Теперь я оставлю тебя, ягненочек, — сказал он. — И больше ты не станешь бояться любить меня?

— Нет, Кольм, не буду, — пообещала она.