Цзы Лу спросил:

— Когда услышу о деле, которое надо исполнить, следует ли мне немедленно исполнять?

Учитель ответил:

— У тебя живы отец и старшие братья, как же можно тебе немедленно исполнять то, что услышишь?

Жань Ю спросил:

— Когда услышу о деле, которое надо исполнить, следует ли мне немедленно исполнять?

Учитель ответил:

— Как услышишь, тут же исполняй.

Тогда Гунси Хуа спросил:

— Когда Ю задал вопрос, Вы ему сказали, что еще живы отец и старшие братья. Когда же Цю задал вопрос. Вы ему сказали, чтобы он исполнял, как только услышит. Я в недоумении и прошу разъяснений.

Учитель ответил:

— Цю трусоват, поэтому я его подбадриваю, а у Ю храбрости на двоих, поэтому я его сдерживаю.[123]

Когда Учителю угрожали в Куане, Янь Юань отстал [от него].

Учитель сказал [впоследствии]:

— Я считал тебя умершим.

— Пока Учитель жив, как Хуэй может умереть? – услышал он в ответ.

Цзи Цзы-жань[124] спросил:

— Можно ли назвать Чжун Ю и Жань Цю великими сановниками?

Учитель ответил:

— Я думал, что вы спросите меня о других людях, но вы спросили меня о Ю и Цю. Те, кто называются великими сановниками, служат государю, исходя из правильных принципов. Если они не могут так поступать, то уходят в отставку. Нынешние же Ю и Цю могут быть названы обычными сановниками.

[Цзи Цзы-жань] сказал:

— Значит, они во всем подчиняются вышестоящим?

Учитель ответил:

— Если им прикажут убить отца или государя, они не исполнят [приказа].

Цзы-лу[125] направил Цзы-гао в Би [в качестве] начальника уезда.

Учитель сказал:

— Погубили сына другого человека.

Цзы-лу сказал:

— Там есть народ и алтари духов земли и зерна, почему нужно читать книги, чтобы считаться образованным?

Учитель сказал:

— Поэтому-то я и не люблю таких, как вы, бойких на язык людей.[126]

Цзы Лу, Цзэн Си, Жань Ю и Гунси Хуа сидели подле Учителя.

Он им сказал:

— Не смотрите, что я старше вас. Вот вы все сетуете: «Никто нас не знает», – а если бы вас узнали, с чего бы вы начали свои деяния?

Первым бросился отвечать Цзы Лу:

— [Я бы хотел] получить царство, [способное выставить] тысячу боевых колесниц, зажатое со всех сторон большими государствами, которое постоянно подвергается нападениям вражеских армий извне, а внутри, [в самом царстве, люди] страдают от голода. Я за три года добился бы, чтобы [народ] проникся мужеством и осознал, что такое мораль и справедливость.

Учитель в ответ лишь усмехнулся.

— Цю! А ты с чего бы начал?

— [Я бы хотел] получить землю в 60…70 ли, а то и в 50…60 ли. Я бы за три года привел народ к достатку. Что же до ритуала и музыки, то стал бы ждать, когда появится благородный муж.

— Ну а ты, Чи, с чего бы начал? – спросил Учитель.

— Нельзя сказать, чтобы я отличался большим умением. Поэтому хочу еще поучиться, дабы во время церемоний в храме предков и при приемах чужих правителей, облачившись в ритуальные одежды, быть младшим помощником.

— Ну а ты, Дянь, с чего начнешь? – спросил Учитель.

Когда замолкли звуки лютни, на которой он играл, Цзэн Си поднялся и ответил:

— Моя мечта отлична от всех высказанных.

— А что в этом плохого, ведь каждый высказывает свою мечту, – ответил Учитель.

— В конце весны, в третьем месяце, когда все уже носят легкие одежды, в компании пяти-шести юношей и шести-семи отроков [я бы хотел] искупаться в водах реки И, испытать силу ветра у алтаря дождя и, распевая песни, возвратиться.

Учитель глубоко вздохнул и произнес:

— Я хочу быть вместе с Дянем!

Трое учеников удалились. Цзэн Си был последним. Он спросил:

— Как Вам понравились их речи?

Учитель ответил:

— Каждый из них лишь поделился своей мечтой.

— Почему же Вы усмехнулись, когда говорил Ю?

— Государством управляют с помощью ритуала, в его же речи не было уступчивости. Поэтому я и усмехнулся, – ответил Учитель.

— А разве Цю говорил не об управлении государством?

— Где это ты видел, чтобы территория в 60…70 или 50…60 ли не была государством? – ответил Учитель.

— Но разве и Чи говорил не об управлении государством?

— Храм предков и приемы при дворе – разве это не государственные дела? Если бы Чи стал младшим помощником, то кто бы стал старшим помощником?

Янь Юань спросил о человеколюбии.

Учитель ответил:

— Сдерживать себя, с тем чтобы во всем соответствовать требованиям ритуала, – это и есть человеколюбие. Если кто-либо в течение одного дня будет сдерживать себя, с тем чтобы во всем соответствовать требованиям ритуала, все в Поднебесной назовут его человеколюбивым. Осуществление человеколюбия зависит от самого человека, разве оно зависит от других людей?

Янь Юань сказал:

— Я прошу рассказать о правилах (осуществления человеколюбия].

Учитель ответил:

— На то, что не соответствует ритуалу, нельзя смотреть; то, что не соответствует ритуалу, нельзя слушать; то, что не соответствует ритуалу, нельзя говорить; то, что не соответствует ритуалу, нельзя делать.

Янь Юань сказал:

— Хотя я и не достаточно сообразителен, буду поступать в соответствии с этими словами.

Чжун-гун спросил о человеколюбии.

Учитель ответил:

— Вне своего дома относись к людям так, словно принимаешь дорогих гостей. Используй народ так, словно совершаешь важное жертвоприношение. Не делай людям того, чего не желаешь себе, и тогда и в государстве и в семье к тебе не будут чувствовать вражды.

Чжун-гун сказал:

— Хотя я недостаточно сообразителен, но буду поступать в соответствии с этими словами.

Сыма Ню[127] спросил о человеколюбии.

Учитель ответил:

— Человеколюбивый человек в разговоре проявляет осторожность.

[Сыма Ню] спросил: